— Ну не стой в дверях, заходи, раз уж пришел! — сказала Ирма своему давнему знакомому Антону, который держал в руках букет ее любимых желтых роз. С Антоном три года назад у них был сумасшедший роман.
Но потом он женился на Анне, когда Ирма сказала по глупости, что она ему не пара. Зачем сказала, почему – она до сих пор не может объяснить. Хотя нет, может. Просто он был слишком настойчив в своих требованиях, а Ирма была не готова к близким отношениям. Так ее воспитали в добропорядочной литовской семье.
С тех пор виделись они редко. Можно сказать, почти не встречались, живя в разных концах Москвы. Но однажды все же встретились случайно и обменялись телефонами. И вдруг она получила СМС от него: «не могу забыть тебя, хочу увидеться». Вот и увиделись.
Ирма приготовила кофе с ликером, поставила в вазу розы и пригласила его к столу. Разговаривать было не о чем. Они оба это понимали, но Антон все же спросил:
— Почему ты одна? У тебя есть кто-нибудь?
— Давай не будем об этом, не самая интересная тема. О себе лучше расскажи.
И он начал рассказывать, как ему тоскливо живется без нее. С Анной у них односторонняя любовь. Страсть и эйфория давно прошли, и его чувства остыли. Да и были ли они? Ему тогда нужны были эти отношения, а потом приелись.
— Знаешь, как это тяжело, жить с женщиной, которая стала тебе безразлична?
— Нет, не знаю, — ответила Ирма, — не пробовала.
Антон горько усмехнулся, встал и подошел к окну. Ирма смотрела на него и чувствовала какое-то волнение, его близость смущала ее. Воспоминания о тех юных годах бередили душу. Как она была влюблена тогда! Как мечтала о нем! Но переступить черту не смогла. А он ее не понял. И потерял.
А на Анне женился потому, что она оказалась мягче, податливей. Так и Ирма была бы такой, возьми он ее замуж. А он… не понял.
— Подойди ко мне, — попросил Антон, полуобернувшись.
Ирма встала сзади него и посмотрела через плечо.
В отсветах неяркого фонарного света, сквозь легкую снежную кисею на них взирала огромная луна, удивительно красивая, золотистая, отливающая серебром.
Ирма вспомнила ту удивительную картину волшебного полнолуния, когда Антон впервые поцеловал ее, прижал к себе и прошептал слова любви. А она… испугалась. Она не могла ответить на его любовь, а точнее, страсть. А он не понял.
С тех пор прошло три года, а она верна ему по сей день. Верна той своей юной влюбленности, тому поцелую, той ночи, когда он убеждал ее, что любовь – это близость двоих тел и сердец. Она понимала его, хотела понять, но не смогла уступить.
Антон ждал ее, уговаривал, умолял, а потом женился. На Анне, взрослой красавице, которая не обременяла ни себя, ни его моральными принципами.
А Ирма заболела. Ее долго лечили от какой-то там депрессии. Ее свозили за границу, в солнечную Испанию, и мама сказала ей тогда:
— Ты слишком молода, детка, чтобы убивать себя из-за любви. Он не стоит этого.
Ирма справилась со своим горем, со своей потерей, но никто и никогда больше не переступил этой черты и не посмел даже прикоснуться к ней, удивительно похорошевшей, волнующей своей недоступностью.
Антон вдруг повернулся к ней лицом и обнял ее, крепко прижал к себе. На минуту Ирме показалось, что это та самая ночь, волшебная и чарующая, ночь ее юной, наивной любви, которую он не понял тогда. Не смог понять. Или не захотел.
Она подняла голову, заглянула в его глаза, и ее губы тут же встретились с горячими губами Антона. Поцелуй был долгим, как тот, первый поцелуй в их жизни, о котором Ирма не забыла до сих пор.
— Девочка, любимая моя, я не прошу о многом, только об одном: подари мне эту ночь. Не отталкивай меня. Все эти годы я мечтал о тебе, поверь мне…
У Ирмы от его слов закружилась голова. Она была так близко к той черте, которую не смогла переступить тогда, будучи совсем юной и неискушенной в любви.
А что изменилось с тех пор? Она повзрослела, она продолжала любить его, но он уже был чужим мужчиной. И таким же далеким, как эта безумная луна, проливающая свой чудесный холодный свет в ее душу.
У Ирмы по щекам катились слезы, Антон вытирал их губами и продолжал шептать слова любви. Одно движение, один шаг навстречу, и они сольются воедино на эту волшебную ночь и… совершат свой грех.
Грех и святость — где граница между ними? Как осудить себя за совершенное, недозволенное чудо, которое называют грехом? Как его избежать, когда душа буквально тает в нежных объятиях страсти?
Ирма высвободилась из его крепких рук и сказала тихо:
— Тебе пора, Антон.
Зазвонил его телефон, властно и настойчиво. Это была Анна. Два резких слова в ответ, одна недовольная фраза, и он отключился.
— Ну что ж, ты права, мне действительно пора, — сказал Антон, продолжая с тоской взирать на Ирму, все еще на что-то надеясь. И наконец сказал:
— Я люблю тебя. Что мне с эти делать? Может, подскажешь?
А она молчала в ответ — от обиды, от отчаяния и одиночества, которое чуть было не толкнуло ее на этот грех!
— Ты женат, Антон, какая у нас может быть любовь?
И наконец проводила его к порогу. Он ушел очень быстро, даже не посмотрев не нее на прощание.
Ирма вернулась в гостиную, свернулась клубочком на диване и стала мечтать о том, когда она навсегда окажется в страстных и чарующих объятиях Антона, её единственного любимого мужчины. А он этого так и не понял…
