Курортный город. В парке — детский смех и гвалт. В тени деревьев, вблизи фонтанов расположились и взрослые, и дети– днём здесь прохладнее, чем на пляже.
Правда, работали не все аттракционы, проводилось их техническое обслуживание. На самом деле, собственник не хотел гонять карусели вхолостую, — большинство посетителей и лю6ителей развлечений стекались в парк ближе к вечеру, после того, как жара спадала.
На лавочке сидели двое неприметных мужчин. Их можно было принять за техников: серые джинсы, футболки без рисунков, натянутые на глаза бейсболки. Казалось, что они присели отдохнуть, но на самом деле они высматривали потенциальных жepтв.
Это были бандиты-гастролёры Сиплый и Косуля. У Сиплого за плечами было две ходки, а Косуля связался с дурной компанией, и умудрился проиграть Сиплому в карты сумму, которой у него не было. Теперь вот, «отрабатывал» долг, помогая Сиплому в его преступной деятельности: в основном, крал еду на рынке.
Мимо лавочки, покачивая бёдрами прошла молоденькая мамочка с коляской. На девушке был открытый топик и прозрачная юбка-парео, которая при ходьбе обнажала полноватые белые, как сметана, ноги.
Косуля вывернул шею и присвистнул, но Сиплый дал ему подзатыльник:
— Сиди на ж- пе ровно! Неча на баб заглядываться!
— Да сижу, я, сижу! Задолбался уже. Лавка нагрелась. Много мы тут высидели? Пошли, прошвырнёмся, — обиженно ответил Косуля.
— Ладно, осмотримся… осталось лавэ? Пойдём, чё-нить попить купим, а то горле пересохло…
Они прошли мимо фонтанов и колеса обозрения к летнему кафе.
— Ты охренела, мать? Восемьдесят рублей за бутылку воды? — стал возмущаться Косуля, но тут же получил от приятеля тычок в бок.
— Плати и пошли, — засипел на него Сиплый.
— Сам плати! Я вон, из шланга попью! — зло бросил Косуля, и действительно пошёл к машине, от которой тянулся поливальный шланг.
— Ты видно, совсем спятил от жары, — догнал и развернул его Сиплый, — ты всё дело завалишь своим выступлением! Вон, на нас уже смотрят! Всё! На сегодня облом, нас срисовали! — он замахнулся на приятеля и пошёл к заброшенному сарайчику, в самом дальнем углу парка, где они остановились.
Косуля, склонив голову, побрёл за ним. Он был молод и неопытен. Ему хотелось мороженого и каруселей… хотелось катить коляску с румяным малышом, и чтобы под руку его держала сладкая и сдобная, как булочка, молодая мамочка с ямочками на щеках.
Размечтавшись, он едва не провалился в открытый люк, но оттуда вовремя показалась взъерошенная голова.
— Куда прёшь? С утра надрался? — заорала голова.
— Захлопни пасть, — к Косуле подскочил Сиплый и быстро увлёк его в кусты.
— Есть идея! — торжественно сказал он и тряхнул парня за плечи.
— Какая идея? — вяло отозвался Косуля, всё ещё находясь под влиянием другой реальности, в которой он был счастлив и ел мороженое.
— Вон, гляди! Справа по диагонали… «Комната страха»… надо пойти разведать. Давай лавэ на билеты!
— На жрачку не останется, — с сомнением сказал Косуля, к тому времени успевший проголодаться.
— Не парься, в кафе за буржуями дожуём, — подмигнул Сиплый, — зато потом, пойдём в лучший ресторан!
— Не пойду я чужой хавчик доедать, — опустил глаза Косуля. Ему было стыдно садиться за неубранные столы и доедать надкусанные пирожки и хот-доги.
— Сейчас нам нужно войти…внутрь этой «Комнаты страха», оглядеться… давай поищем другой вход.
— Ты хочешь попасть туда с другой стороны? — спросил Косуля.
— Ну! Тебе же западло доедать за отдыхающими! — засмеялся Сиплый. От перспектив, которые он успел себе вообразить, у него поднялось настроение. — Вечером пойдём, осмотримся.
Ещё немного покружив по парку, они вышли на запах жареного. Оказалось, что бомж Богдан, которого все почему-то звали Богдашем, жарил сосиски в мангале из старой мойки. Весь летний сезон старик ошивался в парке, брался за любую работу а жил в заброшенном тире. Администрация парка мирилась с этим, потому что у него были золотые руки, и когда случалась какая-нибудь поломка, посылали за ним. Тогда к нему обращались по имени-отчеству: Богдан Васильевич. Платили не бог весть, но на еду хватало. Несколько раз ему предлагали восстановить документы, но он отказывался, как он говорил «становиться на учёт», и жил как и где придётся, ел, что поднесут добрые люди.
На задворках заколоченного тира, Богдаш поворачивал щипцами сосиски на чёрной жирной решётке. Вид и запах сосисок был отвратителен, но голодным мужикам казался божественным. На видавшем виды туристическом столике стояла большая бутылка «Охоты».
— Здоров, Богдаш, — приветствовал мужчину Сиплый, — чем это у тебя так зазывно пахнет? Никак хавать собрался?
— И вам не хворать! — старик повернулся к гостям, пожал им руки, — Клава, вот, дай ей бог здоровьичка, подбросила колбасных изделий. У них завтра срок годности заканчивается, надо успеть съесть! Так что, милости прошу, к нашему шалашу. Только пиво своё несите! Самому мало.
— Чё за Клава? — спросил Сиплый, скручивая с «Охоты» крышку, и жадно присасываясь к бутылке, не обращая внимания на заливающую ему грудь пену.
— А ну, поставь! — Богдаш подскочил к Сиплому и приставил к его животу отвёртку.
— Ты что, Богдаш? Я просто пить хочу! — оправдывался Сиплый, ставя бутылку на место, — всё, всё, Богдаш. Я тебе две новых куплю!
— Фу, горлышко обмуслякал! — расстроенный Богдаш положил на стол отвёртку, — я, может быть, брезгую после тебя!
— Извини, — опустил голову Сиплый, — не знал, что ты такой неженка.
— Я не неженка, — обиделся Богдаш, — просто после вас, зеков, всё, что хошь можно подхватить… от глистов до туберкулёза!
— Я же извинился, — угрюмо сказал Сиплый, — А Косуля не зек!
— Так он и не лакал моё пиво! — хмуро заметил Богдаш, и только теперь внимательно посмотрел на парня.
— Дай нам пожрать и мы уйдём! — сглотнул Сиплый.
Богдаш положил им на бумажные тарелки по три обгоревшие сосиски, и бросил на решетку оставшиеся четыре.
Шкурка у сосисок сгорела, а внутри они были сырыми и пересоленными. Оттого захотелось пить, тем более, что старик пил своё пиво и делал это очень аппетитно.
Гостям же он предложил обыкновенную дождевую воду, которая собиралась в бочке. Нагибаясь, чтобы зачерпнуть воды, Косуля разглядел, как на дне бросились в разные стороны испуганные жуки-плавунцы. Но он всё равно зачерпнул воды и попил.
Пока ели сосиски, у Сиплого начался нервный тик — глаз так и дергался. Раньше такого Косуля за товарищем не замечал. Поев и поблагодарив Богдаша, Косуля закурил сигарету, что «стрельнул» ещё днём у прохожего.
— А чего тут за «Комната страха» у вас? — тем временем осведомился у хозяина Сиплый — нет ли возможности пристроится туда на работу?
— Не-а, — брызнув водой на угли, ответил Богдаш, — не обижайся, Сиплый, но рожей ты не вышел. Там, всё больше студенточки работают: билетики продают, кнопочки тонкими пальчиками нажимают!
— Я понял… ну, что же, тогда нам одна дорога: вагоны разгружать! — Сиплый встал и вытер ладонью рот, — Спасибо за хлеб-соль, отец. Бывай!
— Эй! — крикнул ему вслед Богдаш, — а пиво тогда занесешь? Две бутылки обещал!
***
Пока дожидались темноты, Сиплый посвятил Косулю в подробности своего плана. Сидя днём на лавке, он видел, как мимо проплывали граждане с толстыми золотыми цепями, у кого на запястье, у кого на шее. На дамочках тоже было золото, напоказ. И сумочки на тоненьких ремешках.
— Этот народец словно сам хочет быть ограбленным, иначе зачем надевать на себя всё своё рыжьё? — рассуждал Сиплый, раскуривая оставленный им утренний «бычок».
— Может, они просто боятся оставлять всё это на съемном жилье? — предположил Косуля, — или, это всё ненастоящее? Так, копеечные цацки! Сейчас знаешь, как делать научились, не определишь!
— Не, у меня глаз намётанный! — обжигая губы, Сиплый в последний раз затянулся и раздавил фильтр в консервной банке, оставшейся от завтрака.
Сиплый где-то слышал что «Комната страха» пользуется у откормленной публики повышенным спросом. Любят благополучные граждане пощекотать себе нервишки пластиковыми куклами и прочей ерундой. Правда, говорят, что среди искусственной нечисти есть и парочка ряженых сотрудников, из плоти и крови, в задачу которых входит хватать за плечи проезжающих мимо них посетителей. Но в данной «комнате», ввиду экономии, живых пугал не было, и Сиплый предлагал Косуле занять эти вакантные места без чьего-либо ведома.
— А у визжащих отдыхающих можно хоть всю одежду снять, они и не заметят! — авторитетно заявил он.
Сиплый был мастером «трясти» кошельки и телефоны, и надеялся собрать солидный куш. У Косули его идея вызывала сомнение, он выслушал старшего товарища без особых восторгов.
— А что, если нас поймают? — спросил он, когда тот закончил.
— Не поймают! Напялим маски, тряхнём нескольких, а потом свалим, они и очухаться не успеют, — заверил Сиплый, закрыв глаза. Он улыбнулся, представив себе дождь из пятитысячных купюр. — В крупных городах, теперь все с картами, а тут, на юге, наличные пока ещё в ходу. Тысяч сто тряхнём, я думаю!
— А после, как ты и обещал, разбежимся? Оплачен долг? — донёсся до него голос Косули.
— Ну, раз обещал… значит, так тому и быть, — лениво отозвался Сиплый.
***
Выждав час с закрытия парка и вооружившись фонариками, подельники направились на разведку. Где-то далеко слышались пьяные голоса — не все захотели покинуть территорию парка.
— Ничего, их сейчас выдворят. Всегда выдворяют, — заверил Сиплый, крадучись пробираясь по кустам.
Наконец, показалась «Комната страха», каркасный фасад здания украшали камни, черепа и летучие мыши из папье-маше. Задворки этого «замка» оказались не такими интересными: сбоку обнаружились сдвоенные двери, которые смыкал большой амбарный замок. Видимо, его давно не открывали. Обслуживающий персонал заходил через незаметную дверь, рядом с главным входом, задрапированную чёрной сеткой.
— Вот блин, попадалово… сейчас бы масла какого, или вэдэшку, — сокрушался Сиплый, пытаясь открыть замок, — посвети-ка мне!
Косуля включил фонарь.
— Эврика! — обрадовался Сиплый, — захватил отвертку? Ща петлю скрутим! Быстрее будет!
— Где я тебе отвёртку возьму? — искренне удивился Косуля.
— Как где? Ты что же? Не прихватил у бомжа? Я тебе со всех сил сигналил, думал ты усёк! У старика там на столе отвертка лежала! Ну, ты и лох, Косуля!
Сиплый сплюнул и с досады саданул по двери ногой. Почти сразу дверь дернулась от встречного удара, словно с обратной стороны кто-то пнул дверь в ответ. От этого слетела одна из петель, и замок повис на второй петле. Одна дверца, скрипнув, приоткрылась, как бы приглашая войти внутрь.
— Что это было? — испугался Сиплый, — там что, не все ушли? Ты всех видел?
— Да, все вроде, — также тихо ответил ему Косуля, — слышь, Сиплый, да ну на фиг, пойдём отсюда. Я завтра раздобуду нам билеты, если уж тебе не терпится в эту задницу слазить!
— Я те ща леща отвешу! — зыркнул на него Сиплый, — больно умный стал! Тебе волю дай ты билетершу уговоришь. А она нас после ментам и обрисует!
Свободной рукой он осторожно приоткрыл вторую створку. В другой руке дрожал фонарь. Первое, что выхватил из тьмы круг электрического света, была Смерть. Она была, как полагается, в плаще и с косой. Смерть воспарила над ними, и в глубине запавших глазниц сверкнули огоньки.
— Ааааааа! — заорал Сиплый, и бросив фонарь, кинулся бежать.
— Не ори, это кукла, — остановил его Косуля, — забыл, где мы?
— К-какого хе-ра? — выругался Сиплый, — у меня чуть сердце не разорвалось! Я не зассал, просто неожиданно больно! И чего у неё глаза горят?
— Там внутри зеркала. Ты светишь фонарём, они и блестят! Короче, надо валить, ты нас спалил своим криком, — прошептал Косуля, выключая фонарь, — сейчас на твой крик охрана сбежится!
— Не сбежится, далеко мы от них! Они там компании шмонают, не до нас им, — авторитетно заметил Сиплый и вдруг закашлялся.
Звук его кашля разнёсся по помещению, представлявшее собой лабиринт, по которому шли рельсы.
— Куклу они, наверное, от грабителей повесили, для устрашения, — предположил Косуля, рассматривая стены, стилизованные под пещеру, — ты что, Сиплый, никогда не был в «Комнате страха»?
— Я в «Вологодском пятаке» бывал! — выпятил грудь вперёд Сиплый, — пытаясь хоть как-то реабилитироваться в собственных глазах за свой позорный испуг.
— Хорош гнать! Оттуда не выходят, — продолжая осматривать стены, шепнул Косуля, — о гляди, Сиплый, тут закуток!
Сиплый со злобой схватил чучело и хотел сорвать его с крючка, но это ему не удалось.
— Не порть реквизит, — осудил его Косуля.
Над головой у них раздался противный лязг, и чучело поплыло вдоль рельс, плавно покачиваясь.
— Да эта хрень меня чуть на тот свет не отправила… — проводил её глазами Сиплый, и подошёл к Косуле. — Это же то, что надо! Идеальная нычка! Здесь завтра и спрячемся!
Они медленно пошли дальше, по рельсам, стараясь запомнить особенности помещения. Электричество было выключено, поэтому датчики, которые должны были включаться при прохождении нужных зон, и выбрасывающие перед посетителями то гробы, то скелеты, не работали.
— Фигня какая-то, — сплюнул под ноги Сиплый, — неужели кого-то можно вот этим напугать?
— Не знаю, — честно признался Косуля,— я в детстве так мечтал попасть в такую комнату! Но, мои родители боялись, что я испугаюсь и начну заикаться.
— А потом что? — спросил Сиплый, — направив луч своего фонаря на сидящего над его головой жуткого огромного паука.
— Потом они погибли. А в «Комнату страха» я уже сильно позже попал.
— Вон оно как, ты у нас сирота значит, как и я… Мои родаки, правда, от синьки померли. И не сразу. Сначала батя свалился, мать потом ещё жила сколько-то. Но пила по-чёрному и отправилась за ним.
— Жалко, — сказал Косуля.
— А мне нет, — осклабился Сиплый, — и вообще, хорош трепаться!
Он подсветил своё лицо фонарём снизу. Лицо вышло таким страшным, что Косуле стало не по себе.
— Хорошо бы план составить. — сказал он, пытаясь подавить неприятное чувство, — и вообще, по моим расчетам мы уже до финиша должны были дойти!
Они завернули за угол и обоим показалось, что они услышали отдалённый звук, похожий на удар.
— Птицы? — посветил наверх Косуля, но увидел там какую-то сеть, подвешенную к потолку, с которого свешивались бутафорские сталактиты.
— Гляди! — Сиплый показал на загоревшуюся вдруг внизу стен подсветку.
Раздалось мерное жужжание. Оно становилось всё ближе и скоро они увидели вагонетку, выкатившуюся из-за угла.
— Электричество врубилось! — почесал фонарём лоб Сиплый, — валить надо!
Тут вагонетка проехала датчик, сетка наверху открылась и на Сиплого с Косулей попадали пауки. Они шевелили лапками и цеплялись за одежду.
Громко матерясь, Сиплый стал скидывать их с себя, и завалился на пол.
— Они из мягкой резины, — шепнул ему Косуля, тоже не сразу сообразивший, что пауки ненастоящие, — вставай, пошли на выход.
— На выход! На выход! — Сиплый встал, и приплясывая, побежал.
Но тут перед ним вывалился гроб с хохочущей в нём ведьмой, и он, споткнувшись, опять упал. Косуля снова поднял его.
— Движемся медленно, тут отовсюду может что-то свалиться, — тихо сказал он, — давай, я первым пойду.
— Ладно, — согласился Сиплый, — буду прикрывать тебя сзади!
Когда до выхода оставалось немного, Косуля остановился и повернулся к Сиплому.
— Так как с нашим уговором? Сюда соваться больше смысла нет.
— Как так? — крикнул Сиплый, — а как же сумочки? лопатники? А золото?
— Тогда скажи мне, кто включил электричество?
— Кто, кто… Само запустилось! — Сиплому стало жаль, что его чудесный план под угрозой срыва, — ты, Косуля, заднего не включай. Мы с тобой договорились, а уговор… сам знаешь!
Он махнул рукой, и через секунду послышался свист — Сиплый активировал последний датчик. Оба гастролёра стали смотреть по сторонам.
Вдруг из стены вылетела гигантская секира и отбросила Косулю к стене. Сиплый склонился над ним, и посветил фонарём.
— Косуля! Ты жив? Кос…
Послышался лязг, и страшная «смерть» вернулась на место. Издалека послышались завывания и стук, словно топот маленьких ножек.
Сиплый схватился за голову, потом тряхнул Косулю, попытался его вытащить, но тот оказался слишком тяжелым. Бросив его, Сиплый позорно бежал.
***
Разлепив глаза, Косуля обнаружил себя лежащим на раскладушке. Слышались голоса, визг и механический хохот ведьмы из гроба. Он лежал в комнатке персонала аттракциона. Комната была изолирована, здесь помещался пульт, за которым сидела девушка, следившая за исправностью механизмов. Она смотрела на мониторы, на которых отображались участки маршрута.
Косуля мог бы долго ещё любоваться, но его тошнило и ему казалось, что его вот-вот вырвет. Он тактично кашлянул.
— Ой, ты очнулся, — обрадовалась девушка, повернувшись к нему, — а мы уж хотели в больницу тебя везти. Дед машину пошёл искать.
— Какой дед? Сиплый?
— С чего бы это? Никакой он не сиплый, — засмеялась девушка, — О! А вот и он!
Согнувшись, в дверной проём зашёл Богдаш.
— Ну как, Богдан Васильевич, нашли машину? А то наш больной оклемался уже.
— Не надо машину, я просто отравился, — глядя на деда, сказал Косуля, — сосиски несвежие попались… а ещё и плавунцы!
— Бредит, — сцепила руки в замок девушка, — срочно надо в больницу.
— Где у вас туалет? — спросил, вставая, Косуля, и не дожидаясь ответа, выбежал на улицу, и, едва не сбив случайных прохожих, побежал в кусты. Но его не вырвало. Голова закружилась, и в этот момент на плечо ему легла рука.
— Клавины сосиски тут ни при чём, парень. Тебе удар по голове пришёлся, повезло, что по касательной. Крепкая у тебя голова, — улыбаясь, сказал Богдаш, — Светлане я сказал, что подобрал тебя поблизости. Она не знает про ваше ночное вторжение.
— Спасибо вам, Богдан Васильевич, — шатаясь, Косуля ухватился за дерево, — я правда, очень благодарен. Хочу завязать.
— Я это понял, и думаю, что сейчас самое время.
— Но откуда вы.. как вы меня нашли? — спросил Косуля.
— Потому что я ещё и ночной сторож. Мне не понравилось, что Сиплый интересовался, что да как здесь… я не удивился, услышав вас.
— А… ясно. А она кто? — спросил Косуля, имея ввиду девушку за пультом, — Ваша внучка?
— Нет. Просто работает на аттракционе. Светлана прекрасная девушка, рекомендую! А как она за тебя переживала!
— А Сиплый где?
— Этот первым автобусом свалил из города, — улыбнулся дед.
— Как? И откуда у него деньги на билет? — удивился Косуля.
— Да, какая разница. Главное, что ты ему больше ничего не должен, — он подмигнул Косуле, — как хоть тебя звать-то?
— Косу… Константин, — протянул ему руку парень.
— Используй свой шанс, Константин, — улыбнулся Богдан Васильевич, пожимая ему руку.
С тех пор парень больше никогда не встречал никого, кто звал бы его Косулей. На работе он был Костей, а после и Константином Игоревичем. Жена Светлана звала его Костиком, а дети просто папой.
Через много лет, Константин со Светланой решили показать детям городок, где они впервые встретились. Гуляя по парку, они увидели знакомое очертание помещения. К нему достроили башенки, и теперь вывеска гласила не «Комната страха», а «Замок Дракулы».
— А помнишь, как ты тут у меня отлёживался? — спросила Светлана, — я всё слушала твоё дыхание, боялась, что ты умер!
— Я помню всё! — притянул он к себе жену.
— Папа, папа! Пошли! Я хочу Дракулу смотреть! — заканючила старшая дочка, теребя его за брюки.
— И я хочу! — подхватил сынишка, — я ничего не боюсь!
Супруги засмеялись, и, взявшись за руки, пошли на аттракцион.
