Галя с детства мечтала стать артисткой. Она танцевала перед зеркалом и читала стихи, наряжалась в мамины платья и вставала на высокие каблуки, изображая кинозвезду.
Поэтому уже в шестом классе она записалась в театральную студию при клубе рядом со школой. Ей всё нравилось. И репетиции в комнате студии, и руководительница Зинаида Львовна, и весёлые ребята, которые могли изобразить кого угодно.
Галя даже больше училась у ребят, у тех, которые занимались в детском театре не первый год. Среди её друзей был и Егор, который почти всё время играл в постановках комические роли.
— Ты из без грима можешь всех развеселить, — говорила ему Галя, — как тебе это удаётся?
Егор улыбался, а потом вдруг делал невозможно трагическое лицо. Подбородок его начинал дёргаться, брови приподнимались домиком, скулы дрожали, и он жалобным тоном произносил:
— Господа, господа… Подайте на пропитание несчастному нищему…
Галя и другие ребята начинали смеяться и делать вид, что кидают в невидимую протянутую шляпу мелочь.
— Благодарствую, мсье, помоги Бог… Благодарствую, — кланялся почти до земли Егорка.
Гале за первый год удалось сыграть две роли: Снежной королевы, потому что у неё было немного слов. И это была яркая характерная героиня. Особенно Гале понравился наряд Снежной королевы. Голубое платье окутывала искрящаяся мантия, которой можно было размахивать в такт словам.
Следующая роль была весёлой – Галя играла роль танцующей цыганки из табора в новогоднем представлении. Костюм тоже был великолепен! Яркая блуза и широкая цветастая юбка привели девочку в восторг. Тут и играть ничего не надо: взмахнула подолом, покружилась – вылитая цыганка. А волосы у Гали и без того были тёмными, так что даже парик не пришлось нацеплять. И тут Егор помог ей.
— Чтобы выделяться из толпы табора, ты возьми бубен. Вы проходите по авансцене, танцуя. Все так, а ты бубном поддавай в такт музыки. И будешь выделяться среди общей массы, — посоветовал мальчик.
Галя послушалась и действительно привлекла общее внимание и даже аплодисменты ей казались особенными – для неё…
А к лету их театральная труппа начала репетицию сказки. Планировалось показать спектакль в первый день лета и потом повторить его на Новый год. Тут уже Гале досталась роль бабы Яги.
Сначала Галя удивилась: как это ей, такой красивой девочке, самой видной из всего коллектива, руководительница поручила роль безобразной старой колдуньи?
— Как думаешь, я справлюсь? – спросила Галя Егорку. – Странно всё же. Надо грим придумать. Не могу себя представить в этой роли.
— А что? – заинтересовался Егор, — наоборот, интересно даже. – настоящий актёр должен уметь играть всё. Даже камень. Не трусь, всё получится. Главное – не стесняйся. Больше движения, экспериментируй!
На репетициях Галя старалась, горбилась, говорила старушечьим голосом, и казалось, руководительница была ей довольна. Но вот наступил день первого спектакля. Юные актёры волновались. Галя тоже, поэтому она подсматривала в дырочку занавеса. Было интересно: кто пришёл из знакомых, и вообще, много ли зрителей в зале?
И тут она увидела прямо на первом ряду мальчика из её класса – Сашку Фёдорова, который давно нравился Гале, в присутствии которого она всегда смущалась от одного его взгляда.
— Что с тобой? – спросил Егор Галю, увидев, что она переменилась в лице. – Трусишь? Пора заканчивать грим. Скоро звонки давать начнут.
— Слушай, Егор, я играть не могу, мне что-то… плохо… — сдавленным голосом произнесла Галя. Она машинально сдёргивала дурацкий парик, который скрывал её волнистые шёлковые волосы.
— Да что случилось-то? Тебе плохо? – настороженно посмотрел на неё мальчик. – Нельзя трусить, понимаешь, завалишь спектакль. В зале уже народа полно.
Галя медленно сползала по стене.
— Нет, я играть Ягу не буду, Егор. Выручай, — она срывала с себя рваную юбку и клочьями свисающую кофту, — вот тебе, надевай скорее. Ведь у Яги в первом акте выход.
— Ты с ума сошла? – выпучил глаза Егор, — Я, конечно роль твою наизусть знаю, но… нельзя же так. И что скажет Зинаида Львовна? Это же самоуправство. Как ты можешь?
Егор говорил ещё что-то, но Галя уже не слушала его, а мазала углём его щёки, лепила на нос большую бородавку и кинула чёрные перчатки, только сказав:
— Метла вон у кулисы стоит, не поминай лихом, спасибо, Егор, ты – настоящий друг.
Она скрылась в кулисах, а в коридоре прозвенел первый звонок. Егор был занят в этом спектакле в общей сцене – изображал в толпе гостей – счастливого клоуна. Но клоунов было двое. Наверняка его приятель Игорь справится с танцем и без Егора… Он предупредил товарища и быстро стал гримировать своё лицо так, чтобы было не понятно, кто играет – неузнаваемо.
Спектакль начался. На сцене был притушен свет, свистела пурга и сыпались сверху сверкающие снежинки. Баба Яга кружилась на поляне и пела свою колдовскую песню, она то приседала, то с ужимками подпрыгивала и скакала потом на одной ноге.
Колдовство её было настолько завораживающим, что зрители онемели от удивления и поёживались в своих креслах. Наконец, сцена сменилась. Пришли другие персонажи, а Егорка «улетел» на своём помеле за кулисы.
Тут же к нему подбежала Зинаида Львовна.
— Егор, что за самодеятельность? Где Иванова? Что с ней? – она засыпала мальчика вопросами.
— Ей стало не по себе, вроде того, что слабость в животе, вы меня понимаете?
— Да, это бывает от волнения. Но не стоит уж так переживать-то. Ладно. Играй уже теперь до конца. Текст знаешь?
Егор кивнул.
— Тогда придерживайся сценария, без лишнего там. И не переигрывай, а то зрители в зале чуть не умерли от страха после твоего танца. Где ты это видел? – улыбнулась Зинаида Львовна. – А, впрочем, молодчина. Что бы мы сейчас без тебя делали? Давай. Не подведи.
Она обняла мальчика и стала снова следить за артистами на сцене.
Спектакль прошёл хорошо. Артистов трижды вызывали аплодисментами, не хотели отпускать.
Егор переоделся, стёр полотенцем грим и вышел на улицу. Он шёл не спеша, хотелось прогуляться до дома, не выходя из того возвышенного прекрасного состояния сказки, которую они с ребятами только что создали на сцене.
Спустя пять минут его окликнули. Сзади шла Галя. Лицо у неё было виноватое и грустное.
— Постой, Егор, хочу тебе сказать, — начала она и остановилась, глядя в его лицо, — я не ушла, я смотрела спектакль из зала.
— Что? Всё было так плохо? Зинаида сказала, что я вроде переигрывал? Да? – спросил он.
— Нет, что ты… Вообще нисколько. Наоборот. Всё в самую точку. Натурально и …потрясающе. Эту роль надо было давать только тебе! Ты – гений, поверь мне.
— Ты так говоришь, потому что выручил тебя, твою слабость, трусость. Ну, зачем же ты сбежала? Сможешь мне теперь объяснить?
— Из-за мальчика одного. Перед которым я кривляться не могу. Ягой не могу, понимаешь? Ну, ладно бы королевой или цыганкой. А вот Ягой – невыносимо…
— Но разве может настоящий артист думать о таком? – поразился Егор. – Роль есть роль. В том числе и отрицательная.
На глазах Гали появились слёзы. Она едва прошептала:
— Ну, не могу и всё… Значит, я не настоящий артист, а так. И вообще — не артист.
Егорка подошёл к Гале, обнял её.
— Ну, ладно, не реви. Нравится он тебе, что ли? – спросил он.
Галя слабо кивнула и в голос заплакала. Они пошли дальше.
— Эх, а у тебя неплохо получалось, — с сожалением сказал Егор, — подумай ещё насчёт театра-то. Я сказал Зинаиде, что тебе немного схудилось.
— Не, я уже точно знаю, что больше на сцену не пойду. Всё. Не для меня это.
— А зря, может, приятель-то твой наоборот оценил бы твой талант, — сказал Егор.
— Нет уж, талант у тебя, это точно. А я так. Попробовала и хватит. Спасибо тебе, что спас. А Зинаиде Львовне я потом сама объясню, что-нибудь придумаю… Пока.
— Ты хоть на спектакли наши приходи, а? – Егор помахал ей рукой на перекрёстке.
— Ладно, обязательно приду, — Галя с облегчением вздохнула и зашагала к дому. «Ну, не вышло из меня актрисы, и ладно, пойду в кружок рисования, как Ленка, там сиди себе, рисуй, и никого стесняться не надо. А Сашка… потом увидит мои картины и поймёт, что я не такая как все, я ему ещё его портрет подарю. Если, конечно, получится… Получится!»
Девочка шла домой, яркое солнышко пригревало её кудрявую макушку, и она радовалась предстоящему лету, каникулам и этому дню, в который она впервые призналась в том, что неравнодушна к мальчику. Но призналась совершенно другому — замечательному, понимающему товарищу и настоящему артисту – Егорке…
