– Не пойму, за что ты меня так нeнaвидишь, дочь? – устало спросила Марина Петровна.
– Пpeдaтельница потому что, – со злостью бpocила Алла.
– И кого, по-твоему, я пpeдала?
– Папу… Ты папу пpeдала!
Такого o6винения от родной дочери Марина Петровна не ожидала. Первое время пыталась доказывать что-то, а потом поняла: лишнее это. Пора пришла, видимо, жить для себя. И она сбpocила яpмо, которое тянула столько лет.
…Крепкие напитки Дмитрий Ильич, видимо, всегда люб6ил. После свадьбы с лю6имой девушкой недолго продержался. Но поначалу старался держать себя в руках. Как узнал, что отцом станет и вовсе забыл про вpeдное пpucтрастие. Но потом снова начала «по чуть-чуть, чтобы стpecс заглушить». Он же волнуется за лю6имую Мариночку! Да и за дочку или сыночка тоже переживает… Как тут не подкрепить нервы?
Родилась Алла – отец за ум взялся, ничего крепче кофе не принимал. Но видимо, нервы все же снова сдавать стали. Они начали требовать ежедневного успокоения. И «курсы лечения» теперь растягивались на неделю, а то и больше.
Добрый и мягкий Дима в это время полностью менялся, становился агрессивным, грубым. Марина старалась не то что под руку ему не попадаться, дома не появлялась. Так безопаснее. Пробовала уйти – перепугалась, что не справится одна. Малышке же семья нужна! Да и некуда идти было.
Мать, когда дочка в первый раз к ней прибежала, ахнула:
– Как же так, Мариша? Ты же синяя все, ссадины какие…. И дочка его не остановила? Да как же она кричит-то…
Бабушка засуетилась, успокоила дочку, помогла обработать синяки-ссадины, убаюкала внучку и оставила их до утра. А как рассвело – назад отправила. К мужу. Во второй раз Марина пришла – даже на порог ее мать не пустила:
– Замуж вышла? Нечего здесь делать. Все решать сама учись. Нечего к мамке бегать. Не я тебе Димку сватала, сама выбрала. Дите есть у вас. И ты ее отца лишить собралась? Не ты одна такая: все живут не лучше. Просто умнее будь, да под руку не лезь. Надо что удумала: сбежать!
И Марина вернулась. Да и от окружающих только и слышала, что не принято из избы сор выносить. А какое «выносить», когда все в курсе? Но даже само слово развод ее пугало. Так и жили.
Дима отработал на местном заводе, затем сам стал заказы выполнять. С кожей он умел работать мастерски… И зарабатывал прекрасно, от заказчиков отбоя не было. Пока не вспоминал про «препараты от нервов». На «время лечения» заказы брать прекращал.
Аллочку папа обожал. Никогда даже голос на дочку не повысил. Всегда время найдет для нее, всегда денег даст, если просит. Марина диву давалась:
–Муж отвратительный, а отец – чудо. Ни за что не обидит свое сокровище. Никогда!
И дочка отвечала на чувства папы взаимностью. Ревновала мать, но скрывала. Так, в самой глубине души червячок заворочается, да и успокоится: не чужого же человека дочка обожает…
А Дмитрий пытался бороться с пристрастием. И не раз: кoдировался. Однако хватало его максимум на год. Затем все по новой начиналось.
Алла в школу пошла, отучилась. Cтала выпускницей, уехала на учебу в другой город… И тут отец сорвался. Целый месяц не в себе был. Даже медиков Марина Петровна вызывала: не мола сама привести мужа в нормальное состояние.
И сама потом женщина не раз задавала себя вопрос: и что ее держало тогда в доме? Чувств к Диме давно уже не было. Жила ради дочки с ним. Алла отца обожает, он для нее все, самый лучший в мире. Так ведь выросла девочка, уехала. Своя жизнь у нее теперь. А мать все также тащит на себе брак, не в силах сбросить ношу…
Видимо, сильно ей врезались в память мамины слова, сказанные тогда, много лет назад. Так и терпит, сора из избы не выносит: нельзя! Не положено!
Алла отучилась, работать начала. Замуж вышла. Избранником ее стал военнослужащий. Постоянно переезжают с мужем и ребенком из города в городок или поселок. Жизнь у нее своя, семья, друзья, интересы. А мать с отцом так и мучается. Дмитрий Ильич уже и не помнил, когда в последний раз нормальным был. Да и Марина лишь автоматически отмечала: сегодня меньше, чем вчера принял, а что завтра будет неизвестно…
На здоровье жаловаться супруг начал. Жена только плечами поживала: чему удивляться? И наконец до того довел он Марину, что та не выдержала. Не смогла больше молчать. Все решила ссора. Все ему сказала, все выкричала, что столько лет копилось…
В сердцах супруг толкнул жену. Та упала, да неудачно. Получила травму. И словно кто тогда подсказал ей: «А что мучиться-то заставляет? Зачем так истязать себя? Ты ему ничем не обязана, пора думать о себе…» Собрала вещи на первое время, да и ушла рано утром. Пока Дмитрий спал.
Квартира родительская как раз пустая давно стоит: прежние квартиранты съехали, новых искать не стали. Когда перелом сросся, Марина Петровна подала на развод. Как раз муж пришел в нормальное состояние. Жена ему и сказала, что уходит. Тот кричать принялся. Обвинял в том, что бросает в самое непростое время. Он, дескать, ей все обеспечивал, трудился, сил не жалея. И вот ответ какой.
Марина дочке позвонила, сообщила о своем решении. И чего-чего, а такой реакции от Аллочки не ожидала. А ведь вроде ко всему готова была…
Наследница сразу матери не поверила, решила, что она в сердцах сказала, помирятся еще. Принялась выпытывать, что да как… Услышала, что устала мама жить с любителем вовсе не сока и воды и желает покоя, чтобы век свой доживать без скандалов, да боязни получить синяки. И про причину недавней травмы рассказала. А в ответ:
–Ты все выдумала! Да, отец не идеал, но не надо наговаривать!
Оторопела Марина:
– Ты что, не в курсе, что с твоего рождения это? Неужели забыла, как мы к бабушке сбегали, как я синяки после его «воспитания» замазывала?
– Не было ничего, – решительно заявила Алла, – Кому хочешь скажу. Правда в том, что отец работал, не покладая рук. Да, и ты тоже не сидела на его шее. Ну, ругались иногда, не без этого. Как все. Но не больше.
Марина совсем дар речи потеряла: как же так получается у дочери? И поняла: нарочно Аллочка врет, папу любимого выгородить любой ценой пытается. Всегда она его обожала. Вот и пытается не дать оставить его одного. Дочка между тем продолжала:
– Что же ты раньше не уходила? Все устраивало, да? А теперь, когда отец совсем сдавать начал, ты и решила, что раз не может работать да обеспечивать тебя, потихоньку уйти. Но всю вину на него свалить. Будто ты у нас не причем. Ах да, ты же у нас святая! Молодец, нечего сказать.
Алла еще говорила, что может даже в суде рассказать, что у отца лишь слегка руки трясутся, это все от работы тонкой, да и зрение упало. Тоже от работы. А что заказов почти нет – возраст, здоровье подводит. Так ведь все равно на шее у Марины не сидит: трудится в каком-то ателье обувном, и заработок свой имеет. Пусть не такой большой, как раньше, но все же.
По матери дочка словно катком прошлась дорожным. Обвинила в предательстве, что бросает человека в самое сложное для того время. Да еще и выдумала, что тот ей всю жизнь испортил. Все, чтобы себя выгородить. Но Алла не позволит любимого отца очернить. Даже матери не даст наврать про него. А под конец заявила:
–В общем, как хочешь живи, только обо мне забудь. Дочери у тебя больше нет. И номер твой в черный список добавлю. Я не маленькая, чтобы вот так вот нагло врать мне.
Долго Марина Петровна в себя прийти не могла после той беседы. Но дело до конца все же довела. Живет отдельно и совершенно не жалеет. Марина чувствует, что она начала легко дышать. Жить для себя. И теперь не позволит даже родной дочери лишить себя этой радости. Обидно и очень грустно, что Алла не встала на сторону матери.
Коллеги подметили, что выглядит женщина гораздо лучше: посвежела, даже помолодела. Сама же Марина жалеет лишь об одном: почему столько тянула и раньше не выполнила задуманного? Пусть бы мать отвернулась, пусть бы осуждали знакомые. Зато Аллочка бы поняла. Хотя, кто знает, может все было бы совершенно иначе. И мать, напротив, прибежала бы на помощь, и коллеги и друзьями поняли бы.
Только насчет дочери так и не пришла мать к однозначному выводу. Слишком уж сильно Алла отца любит. Да и тот доченьку свою. С таким отношением обеих сторон друг к другу вряд ли замечания со стороны можно здраво воспринимать. Реальность они воспринимают совсем по другому. По своему…
