Антон сидел на диване, около его ног ползал восьмимесячный сынишка. Мужчина перещелкивал каналы. Серьезный фильм посмотреть ему не удастся, за Ерофеем нужен глаз да глаз. И вдруг его заинтересовала самая настоящая баталия, развернувшаяся на телеканале НТВ.
Мужчина хочет добиться от жены, его ли это ребенок. Ждет результатов теста.
— Люба, иди сюда, посмотри, как женщина доказывает свою честность.
— Отстань, мне некогда.
— На минуту, прошу тебя. – Люба вошла в зал, руки ее по локоть были в муке, готовила тесто на пирожки.
— Глянь, оказывается герой сомневался в одном ребенке, а жена ему нагуляла двух. Вот как вешают чужих детей мужикам, он три года платил алименты чужим детям.
— Даже противно слушать их обвинения. Мужики уподобились бабам-сплетницам, собирают всякую чушь, — поморщилась от неприятной картины Любаша и пошла заниматься своим делом.
— Ты не уходи, глянь на Ерофея и на меня, похожи мы? – не унимался Антон.
— Прекрати нести всякий бред, он вылитый ты. Удивляюсь, как ты можешь сомневаться. Ты же у меня первый был. Еще есть вопросы? Боюсь опара переспеет, тесто плохо будет подниматься, — с ухмылкой на лице пошла на кухню.
Антона до того стал занимать этот вопрос, что достал альбом со своими детскими фотографиями. По очереди подносил к маленькому пухленькому личику малыша. Никакой схожести не видел.
Взял под мышку одной рукой сына, в другой держал два снимка и – к жене.
— Нет, Люба, Ерофей совсем на меня не похож, — и сунул ей прямо под нос фото.
— Сравнил, тоже мне. Ты же тут худой, а сынок наш, как пышечка, поэтому черты лица его кругленькие…
Все-таки ради интереса решил проверить, можно ли в малолетнем возрасте доверяться схожести. Деньги у него в заначке есть, прорехи на семейном бюджете не будет.
Уже и забыл Антон, что ему надо в лабораторию за результатом. Днем некогда, а после работы спешил домой, чтобы Люба спокойно могла приготовить ужин. Сын такой непоседа, что за ним не уследишь. Вот и приходится вечерами сидеть с ним.
Как-то решил выгулять малыша. Встретился с приятелем.
— Твой наследник?
— А ты сомневаешься? – шутя спросил Антон.
— Знаешь, брат, верно, ничего общего не нахожу, — немного поморщил нос.
Любаше ничего не сказал о разговоре с другом, а сам немного стал расстраиваться. Меняют же в роддоме детей, а вдруг это вообще не их ребенок?
На следующий день даже с работы отпросился, чтобы съездить в лабораторию за бумажкой. Только взял в руки, сразу же распечатал конверт: 0%, он чуть не упал. Все поплыло перед глазами. Так это вообще не их мальчик? В следующем месяце сделает второй анализ. Он был уверен в верности своей жены. Взял в жены ее девчонкой, нагулянным Ерофей никак не может быть.
До зарплаты никак не мог смириться с тем, что рядом ползающий ребенок не его. На первый анализ носил пустышку Ерофея, теперь втихаря взял зубную щетку жены и опять соску.
Ждал, когда он закроет этот вопрос раз и навсегда. Если он неродной обоим, все равно оставят себе, даже Любе ничего не скажет. Антону казалось, что он настолько сроднился с мальчиком, что не сможет расстаться.
Каково же было его удивление, когда увидел совсем другие цифры: девяносто девять и девять.
Домой его ноги не несли. Зашел в кабак, выпил несколько кружек пива, но ему это не помогло, трезвый, как стеклышко, только выпирающий живот и запах изо рта говорили об обратном.
Уселся на первую попавшуюся скамью, начал перебирать в памяти моменты, когда его жена оставалась одна. Один раз он был целый месяц на сборах после свадьбы. В математике, хоть и не очень силен, но смог высчитать.
В квартиру он вошел не бойцом, мужчина еще никак не мог понять, как вести себя с любимой женщиной. Мог бы уйти к матери переночевать, но его тянет к жене, как магнитом.
— Тоша, а почему вид у тебя какой-то неважный? Ерофей ждет тебя, опоздаю сегодня с ужином.
— Я ужинать не буду, — не раздеваясь, прошел в спальню. Люба следом.
— Родной, поделись, что случилось? Неприятности на работе?
— Неприятности у меня дома, — и почти с презрением посмотрел на жену.
— Какие? – Люба от удивления широко открыла глаза.
— У меня жена сына нагуляла, почти два года вешала мне лапшу на уши, что этой мой ребенок. А я, как лопух, их развесил.
— Ты с чего это взял? Кто тебе наговорил обо мне?
Антон достал из борсетки вчетверо сложенные листки и кинул в лицо Любе. Та их поймала на лету и внимательно начала проглядывать. Потом села диван, не могла ни слова произнести в свое оправдание. Даже и не могла предположить, что та ночь, проведенная у подруги в кругу одноклассников, обернется вот этим, еще раз внимательно посмотрела на цифры.
Они подвыпили изрядно, Люба решила переночевать, не хотелось ей в таком виде показываться перед соседями. Она не предполагала, что утром проснется на одном диване с Сережкой. Но она ничего абсолютно не помнила. Смутило то, что трусиков на ней не было. Так она, пожалуй, их сняла по привычке, потому что муж не переносил на ней нижнего белья в кровати, сорочка и все.
Теперь только перед ее глазами встало лицо Сергея, которое было похоже на мордочку кота, облизывавшегося после еды.
— Что молчим? Нечего сказать в оправдание?
— Поверь, у меня даже в мыслях не было изменять тебе. Ты же знаешь, что я без ума от тебя.
— Это тебя святой дух посещал, пока я был на сборах? – Люба пересказала мужу всю историю, описанную мною выше.
— Он взял меня силой, не по моей воле, воспользовался таким моим состоянием.
Антон не стал больше выслушивать оправдания жены. Поднялся, на нее даже не глянув, и ушел к матери. Ему нужно время, чтобы решить, как ему жить дальше.
Антонина Ивановна выслушала все доводы сына и отправила его назад.
— Сынок, прости ее, если можешь. Люди из детдома берут детей и воспитывают, как своих. Отец тот, кто заботится и растит малыша.
Он боялся только одного, чтобы жена не употребляла лишнего, хотя за ней ни разу такого не замечал. Больше стопки на всех торжествах она никогда не пила. О пиве и говорить нечего. Она его на дух не переносит.
Около месяца Антон не мог прийти в себя, но сынишка и жена смогли вернуть его к прежней жизни. А уж когда родилась дочка, он забыл обо всем, тем более Любаша никогда никакого повода для ревности не давала.
