С Дедом что-то нужно решать. Он стал уж совсем чудить. Это понимали внуки, но что делать не представляли. Хоть и чудит человек, но ведь по-прежнему остается Дедом. Так сказать главой их семейного клана, от которого к тому же они все зависели материально, хоть тот уже и продал свой бизнес, ушел на покой.
Это Дед купил каждому из трех братьев по квартире, дал стартовые, чтобы парни занялись каждый своим делом. Это дед построил их загородный дом.
Вообще-то это был дом деда, он его возвел, когда еще был у руля своей компании. Нелепый большой дом, что больше напоминал небольшой зАмок. Но тогда была тенденция у девелоперов – «дорого-богато». На современный взгляд мало простора, мало стекла, но зато надежно. Земельный участок там теперь не купить простому смертному. Дед еще тогда все просчитал со своим чутьем и хваткой.
Хватка у него в 90-е развилась как у бультерьера. Причем и похож он был на голодного и злого буля. Невысокий, коренастый, с оскалом, который лишь по незнанию или полной глупости можно принять за улыбку.
Бультерьер
Партнеров не имел, конкурентов давил напором. Умел рисковать, проигрывать и делать выводы. Свою ахиллесову пяту – дочь, он еще в середине 90-х отправил в сытную и безопасную Европу. Вместе с зятем и двумя малолетними внуками. А вот жену сберечь не смог. Погибла вместо него, сев в его «начиненный» джип. После чего совсем очерствел душой. Бывший боевой офицер, ставший ненужным при всплеске демократии и упадке армии, он продолжал воевать, но уже в бизнесе и по своим правилам.
Со временем все в стране вошло в спокойное русло, и он немного расслабился. Вызвал дочь с внуками. Та перечить отцу не решилась, хотя к тому времени уже разошлась с мужем, родила третьего сына – Ваньку от латиноамериканца и полюбила сытую и размеренную жизнь в Европе. Туда и вернулась через пару лет, попросту удрав, оставив своих сыновей отцу.
Сейчас иногда звонит и уже с легким акцентом в конце года поздравляет своих «мальчиков» с Рождеством. Про дни рождения и российский Новый год забывает порой. Дед о ней с тех пор не проронил и слова. Вычеркнул из жизни.
В том загородном доме с башенками и многочисленными комнатами они и росли. Считали своим и имели уговор. Как бы Дед не распорядился наследством, дом останется общим и продавать его не будут ни при каком раскладе. Оставят в качестве родового гнезда. То, что дед мог устроить сюрприз с наследством, они примерно догадывались. И не питали больших надежд на его деньги. Но, несмотря на то что Дед редко жил по шаблону, они знали, что дом ему дорог, и он его чужим не передаст.
Кстати, политику кнута и пряника в воспитании внуков он использовал на полную катушку.
Что стоило требование – первый год обучения каждому прожить в студенческом общежитии без доступа к семейным деньгам! Хочешь, подрабатывай, хочешь на повышенную стипендию тянись. Совсем голодно? Приезжай на выходные домой, подкрепись, возьми из продуктовых запасов что либо. Но ни копейки из дедова кармана! Справился? Тогда уже квартиру и прочие блага, от доходов, что приносил бизнес Деда.
Ванька, что от своего неведомого отца унаследовал смуглую кожу и пластичность, тот вообще в клубе по ночам танцевал, чтобы выжить тот свой первый год. Братья посмеивались и тоже не спешили помочь. Сами школу выживания проходили в свое время и кое-что уяснили.
В общем, к правилам и характеру Деда братья привыкли и умели приспособиться, но то что сейчас творил Дед, это рушило все их планы на перспективу. Дед привел в дом, их дом, новую хозяйку! Дед не молод, но для деменции вроде рано.
Во время субботнего семейного сбора, он посадил ее рядом с собой и представил Любушкой.
Так и сказал – привыкайте, что Любушка будет со мной до последнего часа! Ничего объяснять ни буду, расспросов не потерплю.
Помощница по дому, женщина, что была нанята через агентство, была уже вымуштрована Дедом и поэтому никакой ясности не внесла, как братья ее и не пытали. Ну, разве что узнали, что Любушка переехала с одним чемоданом и сумкой неделю назад. Свою комнату закрывает на ключ и убирает там сама. По хозяйству не хлопочет, все время рядом с дедом. Вон в шахматы играют или в комнате закрываются.
Вроде и порадоваться бы за Деда надо, не совсем же эгоисты братья, да только Любушка набирала власть, и уже становилось понятно – от осла уши им, а не наследство после Деда!
Явно крутит она некогда железным Дедом, как хочет. Могла прервать визит братьев под предлогом, что устала и им с Дедом пора отдыхать. А могла и вовсе позвонить и сказать – сегодня не приезжайте, у нас внезапные планы появились. А то и вовсе укатили куда-то на две недели, даже не предупредив.
Вопросы задавать – себе дороже. Тогда Дед просто рявкнул: – я что, отчитываться перед вами должен?! А то мог и осадить пожестче .
— Что рожи кривите на Любушку? Завидно, слюни пускаете? Да ни у одного из вас такой красотки и не было!
А та и в правду была хороша. Ладная, синеглазая, без этих наращенных ресниц и накаченных губ. Даже ногти непривычно короткие и без яркого лака. Отвыкли братишки от подобного, в их кругу все другие девицы. Красивее, но однотипные все настолько, что перепутать недолго. А такую ни с кем не спутаешь. Дед не растерял хватки с возрастом. Девица за ним хвостом ходит, всегда с улыбочкой к нему. И тоже Дед зовет.
А тот стал сдавать на глазах. Видимо все силы и соки из него эта молодайка вытягивает. Деда жалко, хотя он не приемлет к себе жалости. А тут вообще, словно хвост павлиний распустил. Хорохорится, иной раз и по заду Любушку свою хлопнет, чтобы внуков позлить.
Смеется, а в руках уже дрожь проявляется. Стал отдаляться от всех. Уже не звал на все выходные, забросил рыбалку.
Последний месяц перед кончиной он совсем отказал внукам от дома. Когда скорбная весть дошла до братьев, что Деда больше нет, они ехали за город с диким желанием разорвать эту Любушку, что свела их Деда с этого света. И плевать на наследство, даже на дом. Зачем он им без Деда?
Но весь их пыл и вся злость отошли на второй план, когда они увидели, как он изменился за последний месяц! Какой там бультерьер… И дело явно не в Любушке. Та проводила Деда вместе с братьями и прилетевшей матерью, а потом попрощалась и уехала с одним чемоданом. Договор с Дедом был закрыт.
Долго из ее комнаты выветривали запах лекарств. Там она проводила все процедуры, там, у кровати стояла ее кушеточка, на которой она спала вполглаза, когда Деда отпускала боль после укола. Паллиативная медсестра с проживанием она была, и одна знала, чего ему стоило не показывать свою болезнь и слабость. Уважала за твердость характера, даже шлепки эти по заду прощала. Понимала Деда.
Не сразу, но как отошли от потери, двое младших кинулись ее искать. Старший брат к тому времени был женат и поэтому не соперник им был. Средний отступился – не по зубам ему Любаша оказалась. А вот Ванька с горячей кровью латинос и любовью своей настойчивой, тот сумел Любу завоевать. Она смеется, говорит, что Дед ей это предсказывал. Чутье у него, как у бультерьера было, это точно. И внуков он хороших воспитал.
