Когда Женя Панкратов был еще школьником старших классов, он влюбился в Татьяну Ларину. Да-да, в ту самую Татьяну, которой пренебрег Евгений Онегин.
Мало, кто из ребят его класса прочитал поэму от начала до конца по школьной программе. Многие ограничились хрестоматией, кто-то постановкой.
Но Женя Панкратов прочитал, причем с удовольствием и не один раз. А письмо Татьяны кумиру своего девичьего сердца знал наизусть. Ему, совсем еще юному и неопытному в вопросах любви и даже дружбы с девочками, страстно хотелось получить такое письмо!
Только вот от кого? Он стал внимательно оглядывать свой класс, задерживая взгляд на каждой из девочек, чтобы ответить на свой вопрос.
Вот Света Лапшина. Симпатичная, с ямочками на щеках. Но полновата. Мальчишки за глаза зовут ее «пышка». Она этого не знает и улыбается всем подряд. Всем, кроме него. Нет, Света не подойдет.
Может Таня Кашина? Отличница-зазнайка. Нет, вряд ли. Она такими глупостями, как писать письма мальчишкам, заниматься не будет. А Оксана Крайко? Она может. Учителя однажды в разговоре между собой называли ее «кокеткой», он сам слышал. Случайно.
Оксана рыженькая, кудрявая, зеленоглазая хохотушка – всем подружка. Но тогда зачем она ему? Нет, это должна быть особенная девочка, тихая, спокойная, «русская душою», как Татьяна Ларина. Но такой в их классе не наблюдалось.
Наступили летние каникулы, все разъехались, разбежались кто куда. Отдых, свобода, очарование лета. В середине июля родители отправили Женю к бабушке с дедушкой в деревню. Грибы, рыбалка, купание до упаду, бабушкины блины с пирогами – не жизнь, а сказка!
Но там, в деревне, его ждал приятный сюрприз. Поселились новоселы, отстроили старый дом за зиму и завели хозяйство. Откуда уж они прибыли, неизвестно. Но вот дочка у них была – загляденье. Высокая, сероглазая и представьте себе, с косой через плечо!
Юноша как увидел ее издали, так и покой потерял: «Ужель та самая Татьяна?!»
Но девочку звали Наташей, они были одногодки.
«Жаль, что не Татьяна», — думал Женя и мечтал, лежа на влажном песке у реки:
«…Когда б надежду я имела
Хоть редко, хоть в неделю раз
В деревне нашей видеть вас,
Чтоб только слышать ваши речи,
Вам слово молвить, и потом
Все думать, думать об одном
И день и ночь до новой встречи…»
Ах, как было бы здорово получить от нее такое письмо! Он бы взял ее на руки, и понес к солнцу, к свету, чтобы сказать свои самые главные слова: «Я тоже вас люблю, милая Ната…»
— Ты чего разлегся тут, как боров? – услышал он зычный голос и открыл глаза.
Перед ним стояла она, Наташа, в мини-бикини, руки в боки, на глазах солнечные очки-бабочки, на голове шляпа. Разочарованию его не было предела! Грубый голос, надменный тон.
Женя молча встал, продемонстрировав «красотке» свое накаченное тело и показав, что никакой он не боров. Затем с разбегу нырнул в воду и уплыл подальше, оборвав все контакты на корню.
Больше он в ее сторону ни разу не посмотрел. А там и лето кончилось. Учеба закрутила-завертела старшеклассника. Год от году не легче.
Он дружил с девчонкой из параллельного класса, Олей Скомороховой, но до Татьяны Лариной ей было далеко: нет тот образ, не те манеры.
Деловая очень, хваткая. Разговоры о бизнесе, о том, чем она будет заниматься в будущем, как строить свою карьеру. Женя слушал ее с интересом, но не с мужским, а как-бы с партнерским. Будто она директор, а он ее подчиненный.
Наконец школа позади, неудачная попытка поступления в институт, затем армия. Все своим чередом. Вернувшись зрелым и возмужавшим, Евгений задумался о дальнейшей жизни.
И не нашел ничего лучше, как податься на Север и поработать год-другой. Можно и на заочный поступить параллельно, чтобы времени не терять. И он уехал в Мурманск, найдя работу в порту.
Жизнь потекла суровая, полярные ночи, морозные зимы, вахты. Там уж ему было не до мечтаний! Хотя нет-нет, да звенело отголоском в голове:
«…Вся жизнь моя была залогом
Свиданья верного с тобой;
Я знаю, ты мне послан богом,
До гроба ты хранитель мой…»
И тогда он думал все о том же: «Где же она, которой я послан богом»? С тем и засыпал.
И вот однажды, относительно теплым майским воскресеньем он шагал по городу и вдруг увидел афишу: в драматическом театре премьера «Евгений Онегин»! В роли Татьяны выпускница театрального училища Марина Зорина.
И все, ноги сами понесли к кассам, партер, третий ряд! Быстро примчался домой, переоделся в свой лучший костюм и в театр!
Представление было зрелищным. Великолепные декорации и костюмы, Онегин с Ленским – как оттуда, из той эпохи, изящные, затянутые в узкие фраки, с цилиндрами. Ну и Татьяна… девушка его мечты. Большеглазая, с ясным взором, мила и скромна.
А как она писала свое письмо возлюбленному Онегину! У Жени замирало сердце, он смотрел на свой идеал на сцене и уже знал: тут нет и не может быть сомнений:
«…Но так и быть! Судьбу мою отныне я тебе вручаю…», повторил он хорошо знакомые слова, а после спектакля долго маялся у служебного входа, пока не увидел ее. Девушка вышла, к счастью, одна. Огляделась вокруг и поспешила в сторону центральной улицы.
Женя догнал ее и тут же заговорил:
— Здравствуйте, Марина. Я вас ждал после спектакля. Хотел сказать, что мне очень понравилась постановка и особенно ваша игра.
У девушки блеснули на глазах слезы и она ответила:
— А вот режиссер меня не похвалил. Сказал, что я переигрывала томность и девичью застенчивость. Слишком кисло.
— А он не прав! – возразил Женя. – Зрителю виднее, и я был в восторге от вашей игры. И от вас, — добавил он нерешительно.
Марина промолчала.
— А хотите шампанского! – вновь оживился он, проходя мимо небольшого, ярко освещенного кафе, и Марина согласилась.
Сидя за столиком, он рассмотрел ее получше. Обыкновенная, с тоненькими крапинками еле заметных веснушек на бледном лице. Да, без грима, длинных ресниц и ярко-розовых губ она выглядела иначе. Но он был влюблен! И в это образ, и в эту игру на сцене, и в этот певучий голос.
Не нужна ему красавица, ему нужна она, «Татьяна» — девушка его юношеской мечты, и он ее нашел! Их встречи стали регулярными, насколько Евгению позволяла его работа.
Марина тоже была занята в спектаклях иногда, но все свободное время они проводили вместе.
Она уже знала и о его мечте, и о том, как дорога ему. Поэтому свое согласие выйти за него замуж дала сразу же. И Евгений, взяв ее на руки и закружив под лучами неяркого северного солнца, под одобрительные улыбки прохожих громко произнес:
«Я знаю: век уж мой измерен;
Но чтоб продлилась жизнь моя,
Я утром должен быть уверен,
Что с вами днем увижусь я…»
