— Но ведь я еще держусь, — говорит мне Оля, руководитель большого проекта в большой компании большого города.
Оле подчиняются 400 человек. Работа стала центром ее жизни. С блеском в глазах Оля рассказывает мне о том, как она отдает работе всю себя, как виртуозно она справляется с многозадачностью, как креативно она вышла их текущих обстоятельств, не потеряв ни одного сотрудника, не допустив ни одного сокращения.
— Оля, а если вы всю себя отдаете работе, на чем же вы «держитесь»?
Блеск в глазах исчезает, Оля проваливается в кресло и становится такой, какой и вошла в мой кабинет – съеженной и потухшей.
— Не знаю, — шепчет Оля, и, поднимая на меня с надеждой глаза, говорит — но ведь если еще держусь, значит, что-то держит?
Я расскажу вам, друзья, что вас держит, когда вы отдаете всего себя чему бы то ни было. Вас держит Неприкосновенный Запас энергии, который должен был выдаваться организмом по чуть-чуть, на протяжении всей жизни, в самые острые кризисные моменты.
Это такая баночка с «живой водой», а вернее с гормонами, которые впрыскиваются в вашу кровь организмом, когда вы вляпались в какую-нибудь беду. Эта «живая вода» мобилизует вас так же, как если бы вы бы были осликом, и к вам сзади привязали мотор.
Он толкал бы вас вперед с сумасшедшей скоростью, а вы, будучи осликом, нелепо переставляли ножки, еле поспевая за навязанным вам ритмом. Несется такой ослик с высокой (не своей) скоростью по трассе, и так у него дух захватывает, что глаза блестят, и острое возбуждение разливается по всему телу от адреналинового кайфа. А что при этом у него копытца стираются , нервная система трещит от перенапряжения, и суставы приходят в негодность, он и не замечает.
Ведь если я еще как-то держусь – значит, я это могу, — думает ослик. – И потом, это так приятно, — размышляет наш герой, путая взбудораженность с вдохновением.
И дело не только в том, что существуя на «живой воде», вы растратите свой неприкосновенный запас, выданный на жизнь, за пару лет, и когда к вам придет настоящая беда, бороться с ней будет уже нечем.
И даже не в том, что когда ваша живая вода кончится, вы превратитесь в ослабленного дрожащего разбалансированного ослика, не подлежащего восстановлению, и те, ради кого вы отдавали всего себя, вынуждены будут найти себе ослика получше, потому что на вас уже далеко не уедешь.
Дело, прежде всего в том, что в режиме «еще держусь» вы держитесь на адреналиновой дозе, и утрачиваете способность чувствовать что-нибудь еще.
Вы сможете испытать короткое торжество от достигнутой победы, но целые сотни оттенки чувств вам станут не доступны. В этом режиме невозможно ощутить радость от ласкового лучика мартовского солнца, скользнувшего по твоей щеке; почувствовать прилив нежности от детских рук, тянущихся к тебе; рассмешиться пузатым голубем, вышагивающим по бордюру, как генерал на параде; поплавать в приятной лености, разглядывая как чаинки набухают и разворачиваются в стеклянном заварнике; заразиться игривым настроением от подмигнувшей официантки и показать язык в спину уходящему начальнику; завидовать подруге, которая освоила тыквенный суп, и разогревшись завистью, потратить воскресенье на создание своего кулинарного шедевра; и много еще чего.
Вы утратите чувствительность к палитре жизни, и будете способны подключаться только к высоковольтным эмоциям: ужасаться новостям, разламываться от сострадания, раскаляться от гнева, тонуть в унынии, разбухать в злорадстве, кипеть в раздражении, и, конечно, возбуждаться от гиперинтенсивного ритма.
Если вы «еще держитесь» и считаете, что это и есть соль жизни, а к психологам ходят только слабаки и нытики, то, пожалуйста, «держитесь». В конце концов, каждый имеет право растратить кубышку своей энергии и за пару лет. А потом, глядишь, и сразу – в рай.
