Профессия накладывает определённый отпечаток. Когда каждый день в течение многих лет видишь волнения, слезы, горе, то прекращаешь вникать в это. Есть обязанности. Есть необходимость. Есть регламент. Кто и чем живет — это третьестепенно.
Полина не задавала лишних вопросов, когда заступала не смену и 24 часа крутилась ради тех, кого требовалось поставить на ноги.
И больше ей ничего о них знать не нужно.
— Может, отдельно я буду? Или сбегаю быстренько к себе. Ну, женщина, миленькая, у меня муж в одиночестве сидит. Ему же и есть хочется. И, как стиралку включить, он понятия не имеет. Я сбегаю, хорошо? — увивалась за Полиной женщина, которую привезли недавно.
— Не положено, — ответила Полина.
Женщина уперла руки в бока:
— Я пойду к главному!
— Идите, — безразлично ответила Полина, — Думаете, он способен силой мысли помочь вам за 30 минут?
— Не думаю…
— Тогда соблюдайте распорядок. Отчеты, экзамены, дети, беспризорные мужья и срочные распродажи — это, пожалуйста, потом. За пределами. Как вас выпишу, так и помчитесь. Или идите сейчас, но… под свою ответственность.
И женщина передумала.
Уточнять, что за важность такая — включить стиральную машинку — Полина не собиралась. Она предупредила. На этом ее полномочия заканчиваются.
— Если квартиру отпишешь, то приеду, — в узком предбаннике, у центрального входа, молодая девушка громко высказывалась кому-то по мобильнику.
— Девушка! Здесь очень сильно дует, — встала перед ней Полина, — Я вами уже столько дней занимаюсь, а вы себя не бережете.
Высказывание Елены зацепило Полину. Это с кем она так? С мамой? С отцом? С дядей? Цинично и неприятно. Но Полина справедливо рассуждала, что нельзя соваться в чужие разборки. Но осадок…
В крошечный перерыв Полина жевала холодный бутерброд.
— Алло, земля вызывает, — обращалась к ней коллега, видимо, не в первый раз, — Куда тебя унесло сегодня? Про Глебова забыла. Карточки уронила. Что не так?
— Я слышала, как Елена требует от кого-то жилье.
— Та, которая с косичками постоянно? Не новость. Когда ей папа звонит, она всегда разговаривает на повышенных тонах. Быстрее бы отделаться.
Смогла бы сама Полина так поступить с кем-то? Не укладывается в голове, что человек способен быть настолько равнодушным. Она повторяла себе, что ее в эти разбирательства вообще не звали, что она на работе, и у нее совершенно иные обязанности, которые уж точно не касаются личных взаимоотношений.
— Моих родителей нет, — сказала Полина дома своему супругу, — Я бы все отдала за возможность с ними еще раз поговорить. А она… Я даже не хочу представлять, что однажды Даша может ответить мне словами “давай деньги или отстань”.
— Поля, не все в мире однозначно, — подумал муж и ответил, — Твои отношения – твои. Они не распространяются на каждого.
Долго Полина наблюдала за Еленой. Приходила к ней и иной раз становилась свидетельницей ужасных диалогов. Но не комментировала.
Деловая этика.
У Елены прогноз неплохой, хоть и случай тяжелый. Она лежала у них много-много недель.
В послеобеденное время, пока Полина разъясняла инструкции, проводила небольшой опрос, Елена смотрела на нее, не отрываясь.
— Да скажите уже, — вздохнула Елена.
— О чем речь? – не поняла Полина.
— Про меня и звонки. Вы же явно осуждаете.
Полина почти что закрыла тему, мол, я о вас вообще не думаю, мне все равно, так что и говорить не о чем, но все-таки произнесла:
— Это чрезмерно. Вы доводите маму. И нисколько не переживаете о ее благополучие. Извините, конечно, но это ужасно.
— Вот я у вас с февраля. Она здесь появлялась? Хоть на минутку? Она знает, каково мне, и она отлично себя чувствует. Могла бы приехать, чтобы наладить связь. Но с какой целью, если привыкла скидывать на родственников, и не участвовать в моей судьбе? Хвасталась, что записалась на танго. Для возрастных. Ей весело. Просто требовала оплатить, как и другие ее пожелания. Человек, который меня не вырастил и сейчас не интересуется моими делами, ждет, что я буду отдавать ей заплату, в тот период, когда я даже здесь продолжаю пахать. Одна. Самостоятельно.
— Простите.
— Ничего.
Больше Полина не спрашивала. Не всегда то, что кажется, является правдой.
