Какое счастье, какое блаженство! Горы, море, сосны! И он здесь один. Один! Без жены, которая вечно изводила его жалобами: то на здоровье, то на непослушную дочь, то на вредного начальника! А он устал! Устал так, что… пошел на это шаг, на обман.
Валерий сидел на берегу и смотрел на море. Он вдыхал морской запах, приносимый едва ощутимым осенним ветерком и радовался своей свободе, хотя на душе было не очень хорошо, беспокойно.
Он обманул Ирину, свою жену. Сказал, что едет в командировку, а сам прилетел сюда, чтобы отдохнуть и от дома, и от работы. Там тоже не было покоя. Навалилось все разом и придавило, как тяжелым пыльным мешком так, что дышать было трудно.
«А что, если Ирка узнает, что я не в командировке?» — не первый раз мелькнула тревожная мысль. «Ну и черт с ним, пусть узнает. Скажу, что не мог больше, нужна была разрядка».
— Я вижу, вы тоже один приехали? – услышал он рядом с собой вкрадчивый мужской голос.
Рядом стоял мужичонка лет шестидесяти, простенький такой, невзрачный даже. Он, не спросясь, присел рядом и завел задушевную беседу о красотах края, о том-о сём. Валерий поддерживал беседу не очень охотно, но собеседник будто этого не замечал.
— Как жаль, как жаль, что моя Галочка не видит всей этой красоты, — сокрушался он.
— Жена? – спросил Валерий.
— Да, конечно. Не любoвницa же в мои-то годы.
Валерий посмотрел на него и подумал, что годы тут ни при чем. Просто вид у него больно уж простецкий, да и для шестидесяти выглядит старовато.
Мужчину звали Степан Петрович, он преподавал историю в каком-то ВУЗе, трудился над научными книгами. Увлеченная личность. Но Валерию хотелось остаться одному. Он поднялся и распрощался было со своим случайным собеседником, но тот вдруг сказал:
— А знаете что, пойдемте по рюмочке пропустим до обеда.
Сам не зная почему, он согласился. И вечером опять такая же просьба: компанию мне не составите?
Валерий заинтересовался этим Степаном Петровичем. Человеком он оказался довольно интересным, говорил, правда, много, но все как-то оригинально, но по делу.
Часто в разговорах всплывало имя Галочки, его жены. О ней с особой теплотой: лучше нее он женщин не встречал; она и красавица, и умница; дети, когда были маленькие, ее просто обожали, а сейчас разъехались кто куда; он сам по ней очень скучает, – и все в возвышенных тонах.
Валерий вернулся в свой номер, растянулся на кровати, открыл балкон и стал взирать на ночное море. Оно завораживало своей красотой, а на сердце лежал камень. Разве мог бы он так восторженно отзываться о своей Ирке?
Лучше нее он женщин встречал и не раз. Другое дело, что оставался верным всегда! Даже сейчас, как на него поглядывает та грустная брюнетка за соседним столиком! Но нет, он «непокобелим», как говорят про него друзья.
Ирка красавица и умница? Ну умная, да, порой чересчур, а красавица – это понятие относительное. Ему она очень нравилась в молодости, а сейчас привык что ли. Есть и покрасивее, конечно, хоть эту брюнетку возьми.
Дочь она затюкала учебой и дисциплиной. Нет, она, конечно, любит маму, слов нет. Но кидается к нему со всех ног, когда он возвращается с работы, ждет послабления закрученных до невозможности гаек.
А скучает ли он по ней? Нет, сейчас нет.
И вот так, сравнив свое отношение к Ире с отношением Степана к своей Галочке, он подумал: ну почему так? Тот уже в солидном возрасте, и все души в жене не чает, только о ней и говорит. А он, Валерий, наоборот. Да ему и сказать-то нечего.
А вечером следующего дня Степан Петрович как назло попросил его рассказать о семье, о жене. Валерий был краток. Женаты десять лет, в семье все нормально. Дочка растет. Жена Ирина работает в школе, учительствует.
— А вы любите её? – прозвучал неожиданный вопрос, и Валерий растерялся.
Ему, если честно, не понравилось это внедрение в его личное пространство. Он усмехнулся и решил отшутиться:
— Не любил бы, не с вами бы тут сидел под луной, уж поверьте.
— Ну да, ну да…, — ответил Степан и, погрустнев, замолчал.
На следующий день они не виделись. Вернее, после завтрака Степан Петрович как-то быстро исчез и не появлялся до самого вечера.
Валерий провел весь день в одиночестве, гулял по берегу моря, сидел в прибрежном кафе и размышлял о том, что нужно позвонить Ирине. Он звонил ей, конечно. Но разговор всегда был кратким и заканчивался ее фразой: ждем тебя.
Было похоже, что она не в курсе его тайного побега от мирской суеты. Ну и к лучшему. Меньше объяснений и расстройств. А то опять по докторам побежит: стресс, бессонница, и любимое слово «нелюбовь», которая довела ее до этого состояния.
Валерий брел по коридору в свой номер и проходя мимо комнаты Степана Петровича, услышал странные звуки, приостановился, прислушался. Он плакал! Слышались всхлипы и даже рыдания. Валерий осторожно постучал и услышал: Войдите.
Мужчина сидел за столиком, весь в слезах, перед ним лист бумаги, исписанный мелким почерком.
— Что такое?! – изумился Валерий. – Случилось что?
Он испугался не на шутку. Видеть этого словоохотливого, веселого и спокойного человека в таком состоянии было более, чем странно.
— Да вот, письмо Галочке пишу, а слов не нахожу. Видите ли, Валерий, у нее день рождения сегодня… Это всегда такая дата для меня. Я давно разговариваю с ней письмами, в церковь я не ходок, — его голос опять дрогнул.
— Почему письмами?! – изумился он. – В день рождения привезли бы ее с собой. Почему же один-то на отдых отправились? – голос звучал строго и с легким раздражением.
— Нет ее. Уже пять лет, как нет. Умерла. А я не могу ни забыть, ни отпустить, понимаете? Любил я ее очень, а при жизни показать не смог. Работа, дети, суета, студенты, кафедра, диссертация. А за всем этим и не заметил, как она заболела. На ее жалобы внимания не обращал. Эх!
И это «Эх!» прозвучало так безнадежно, так безрадостно, что Валерий сам чуть не зарыдал. Он сходил в номер, принес бутылку кoньякa, виноград, шоколадку и предложил помянуть Галочку в ее день рождения. Степан Петрович согласился охотно.
Просидели почти до рассвета, говорили о женах, о любви, о своих мужских заботах и проблемах. А напоследок Степан Петрович сказал такую фразу:
— Когда они там, за чертой, им наша любовь уже не нужна, Валерик. Любить надо уметь,пока они живы.
Следующим утром Валерий был уже в аэропорту, хотя до окончания отдыха оставалось еще несколько дней. Он вспомнил Ирин грустный голос по телефону, ее отрывистые фразы и слова: «Ждем тебя».
Он летел домой с чувством, что нет у него никого дороже этой не избалованной жизнью Ирки и его дочки – самых родных и дорогих. И он никогда не простил бы себе, если бы ему на склоне лет пришлось бы вот так писать ей письма туда, где она их никогда не получит и не прочитает.
Ирина встретила его радостно. Обняла, прижалась всем телом. Рядом прыгала дочурка, и жизнь сразу обрела смысл, повернулась к нему своей радостной, счастливой стороной.
А ведь так мало для этого нужно, всего-то знать, что они живы, здоровы, рядом. И как он раньше не понимал этой простой формулы счастья?
