Вы слишком строги к сыну
Николай входил в кабинет завуча с некой робостью. Мало того, что завуч, это школьное начальство, но Тамара Григорьевна ещё и преподавала у его сына математику. А Николай и сам в математике — ещё со школы — был не силён, и сын его тоже не отличался способностями в этом предмете.
— Здравствуйте, Тамара Григорьевна, — как можно вежливее поздоровался он с педагогом. — Я пришёл. Я папа Петрова, из шестого Б.
— Вы — папа Петрова? — завуч окинула его подозрительным взглядом и кивнула. — Ну, здравствуйте. Проходите, присаживайтесь. Я, если честно, не надеялась, чтобы вы придёте?
— Почему это? — удивился Николай, прошёл ближе к столу завуча и сел на свободный стул. — Вы мне вчера как только позвонили, так я сразу и намылился к вам. Вот, перед работой забежал, с утра пораньше. Что-то случилось, да? Ванька что-то нашкодил? Если что, я ему уже задам, вы не беспокойтесь.
— Ну-ка, прекратите такое говорить! – вдруг испуганно воскликнула Тамара Григорьевна. – Что значит, я ему задам? Вы что себе позволяете? Это у вас воспитание такое, да? Кошмар какой-то…
— Кошмар? — растерялся Николай. — Почему кошмар?
— Как вас звать? – опять строго спросила завуч.
— Николай Егорович.
— Так вот, Николай Егорович, я должна с вами серьёзно поговорить. Очень серьёзно. Точнее, даже, я хочу вас предупредить, если вы не прекратите применять к своему сыну варварский метод воспитания, я вынуждена буду заявить на вас в соответствующие органы.
— Батюшки… — Николай опешил. — Даже заявить? Это что же такого натворил мой шельмец, если из-за него на меня могут заявить? Он что, побил, что ли, кого-нибудь?
— Николай Егорович, прекратите делать вид, что вы меня не понимаете! – Завуч сверлила его своими черными глазами. — Я из-за вас не могу до вашего сына донести азы математики! Вы понимаете это?
— Чего? – вытянулось лицо у Николая. — Из-за меня?
— Да-да, именно из-за вас.
— Это как это? — Николай ошарашенно смотрел на завуча, пытаясь хоть что-то понять из её речи. – Я-то здесь при чем? Я наоборот, только и говорю ему — учи математику, не будь как я. Я ведь в этой вашей математике сам ни бум-бум. Как запустил её в начальных классах, так до сих пор не знаю.
— Вот-вот, по вашим методам воспитания это хорошо видно, — затрясла головой Тамара Григорьевна.
— Да? – Николай удивлённо зачесал затылок. — Значит, не нужно мне говорить сыну, чтобы он учился хорошо? Так что ли?
— Нужно! Но без рукоприкладства!
— Без чего? — Николай на секунду задумался. – Без какого рукоприкладства?
— Николай Егорович, не делайте вид, что вы ничего не понимаете! — раздражённо воскликнула Тамара Григорьевна.- Я из-за вас ему даже двойку не могу теперь поставить. А он этим пользуется, и на уроках вообще меня не слушает.
— А почему это вы ему пару не можете влепить? – глупо заулыбался Николай. – Стесняетесь, что ли? Мне, например, мои учителя не стеснялись и колы ставить.
— Какие ещё колы?! Я один раз ему двойку поставила, в первой четверти, а он на следующий день пришёл в школу с синяком под глазом!
— Да? — Николай подозрительно посмотрел на завуча. — Чего-то я не помню, чтобы он с фингaлoм ходил. Интересно, кто ему так приложил?
— Вы и приложили! – сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, заявила завуч. — И не делайте такие глаза. Ваш сын мне по секрету рассказал, как вы его пристращали, что если он ещё раз двойку домой принесёт, вы его инвалидом сделаете. Это же кошмар! Это какой-то адский метод воспитания! Поэтому я, что оградить вашего сына от вашей тирании, стараюсь вообще не вызывать его к доске. Потому что он ничего не знает. Понимаете, что вы натворили?
— С трудом… — признался Николай.
— С трудом? — иронично переспросила Тамара Григорьевна. – А разве вчера вы ему очередной синяк не поставили?
— Зачем? – растерялся Николай.
— Откуда я знаю, зачем? Наверное, для профилактики. А у нас сегодня как раз будет контрольная работа. И что я должна делать? Я же знаю, что он эту работу на двойку напишет. А двойку ставить ему страшно. Вы же его опять — того… Побьёте.
— Значит, контрольная у него сегодня? — вдруг усмехнулся Николай. — И он с утра, как нарочно, уже с фингaлoм. Ай, молодец… А где он сейчас, мой Ванька?
— На уроке, где же ещё.
— А можно его с урока на секунду вытащить. Пойдёмте, вместе посмотри на его синячок. Уж больно мне любопытно всё это…
Через минуту они с завучем стояли в коридоре возле кабинета русского языка. Тамара Григорьевна заглянула в кабинет и приказным тоном сказала:
— Петров, выйди-ка в коридор.
Через мгновение перед Николаем появился сын, под глазом которого, и правда, красовался очень яркий сизый фонарь.
— Ой… Папа… — Увидев отца, мальчик страшно растерялся и потупил взгляд.
— Значит, говоришь, это я тебя так? — почему-то весело спросил Николай у сына. — А ну-ка, посмотрим, чем ты его нарисовал? — И облизнув свой большой палец правой руки, отец провёл им под глазом Ваньки.
Синяк тут же превратился в странную грязную размазанную картинку.
— Что?! — не поверила глазам Тамара Григорьевна. — Петров, что это значит?! Ты меня!?… Всё это время?!… — закричала она на ученика сиплым шёпотом, потом опомнилась. — Быстро беги в туалет умываться, и марш на урок! На перемене мы с тобой поговорим!
Ваня Петров пулей помчался в туалет, а Николай весело посмотрел на завуча.
— Согласитесь, Тамара Григорьевна, это же, просто, какой-то гений манипуляций. И что вы прикажете с ним делать? Может, всё-таки, вспомнить дедовский метод воспитания, и надавать подзатыльников? А? Как вы думаете?
Завуч тряхнула недовольно головой и сказала:
— Не знаю… Это ваш сын, вот и воспитывайте его, как считаете нужным… Но, конечно, такого я… Такого я ещё за всю педагогическую практику ни разу не встречала… И не слышала даже… Ну, Ваня… Действительно, гений манипуляций…
