— Нарисовались – не сотрешь! Бабушка и дедушка! Гнать их, гнать с… той тряпкой, которой ты полы моешь и ботинки протираешь. Беспощадно гнать, чтобы аж пятки сверкали! Заладила, подруга. Жалко тебе их, жалко. Жалко у пчелки, и знаешь, где оно? Собственно, там, где и ты окажешься, если будешь потворствовать этим капризным зазнайкам.
Анастасия Шмелева, услышав про пчелку, непроизвольно улыбнулась.
— Поулыбайся еще – и Есению у тебя отнимут. Или… или даже выкрадут!
— Вика, Калинины просто хотят иногда видеться с внучкой.
Вика прислонилась к шторам, и крючки жалобно тренькнули:
— Калинины. Оговорочка у тебя по Фрейду. Настя, они ей не бабушка и дедушка, а Калинины. Нина Александровна и Лев Данилович. Где пропадали эти бабушка с дедушкой, когда Настя была дошкольницей?
— Надо уметь прощать, — ответила Настя, — У Еси будут бабушка с дедушкой.
— Есения на Новый год электрический самокат просила, а не двоих престарелых родственничков, которые уже когда-то променяли ее на деньги и репутацию, — жестко заявила Вика.
Насте недавно позвонили с неизвестного номера и заговорили с ней так, будто были в глубоком шоке от того, что она их не узнала. Это были ее свекры. Ну, если забыть про формальности…
— Свекровь…
— Она тебе не свекровь, — Вика попадала в самую суть, — Она мать твоего бывшего сожителя. Кто-кто? – Вика поднесла ладонь к уху, будто прислушивалась, но нет, она ерничала, — Кто они? Кто эта женщина? Нет, не было у тебя никакой свекрови. Эта женщина и этот мужчина вполне ясно выразились, когда диктовали, куда тебе с еще не родившимся ребенком пойти. Они тебе не свекры. Есения – не их внучка.
К бабушке и дедушке, с которыми она не была знакома, Еся не рвалась. Но мама ее туда отвела. Их встреча прошла в напряженной атмосфере. Нина Александровна, для разминки, еще даже заказ им расторопные сотрудники кафе не принесли, уже выделывалась, обращаясь к Насте:
— Есения… Невнятное какое-то имя. Как прозвище. Зачем так назвала? Надо было… Светланой. Очень благородно звучит. Так мою маму звали.
— Я не имела чести узнать, как звали вашу маму, — доверительно сообщила Настя.
Нина Александровна состряпала удивленную физиономию. Как будто бы и не она, ухватив за волосы, вывела тогда Настю из их дома, чтобы сынок не вздумал жениться из-за “небольшого недоразумения”.
— Какая ты нелюбопытная. Совсем не спрашивала про наших предков.
— Нина Александровна, мне и не у кого было спрашивать. Вы меня…
— Я подзабыла многое, но мы с тобой как-то нехорошо начали, Настя. Ты вспылила. Я вспылила.
Примерно так и протекал тот разговор. Есения, долгожданная внучка, изредка вставляла свои комментарии или отвечала бабушке (дедушка одобрительно или неодобрительно кивал), но о ее жизни, увлечениях и подружках новообретенные родственники так ничего и не спросили.
— Пойдешь еще к бабушке с дедушкой? – спросила Настя после кафе.
— Нет, мам.
Вполне однозначно.
Крестная Есении, Вика, тоже ответила однозначно:
— Гнать их! Этой тряпкой и гнать!
С ней сейчас Настя и вела красочную беседу.
— Вика, когда ты подумала, что я способна кого-то выгнать? – риторически спросила Настя.
— Научить тебя?
— Возможно, Еся обретет бабушку и дедушку…
— Что ты все заладила про бабушку и дедушку? Я тебе по-русски и очень ясно сказала: они для Еси никто. Есения! Хочешь с родственничками увидеться?? – Вика знала ответ.
— Нет, — девочка не прониклась симпатией к надменной бабушке, которая сразу дала понять, что они с мамой ей неровня, и к дедушке, который, если что и произносил, то будто делая огромное одолжение.
— Та-да-да-дам! – выдохнула Вика, — Это и есть лучшее доказательство моей теории, что гнать надо этих родственничков. Шестое чувство подсказывает мне, что добром их появление не кончится. Звание бабушки и дедушки еще заслужить надо! Они его заслужили? Были у них эти бессонные ночи, когда у ребенка 39,5 не падает уже сутки? Хотя бы звонили и спрашивали, как там Есения поживает? Не-а. 11 лет вы были для них “мелким недоразумением”, а тут они хотят общаться с внучкой на таких правах, будто ее растили.
— Хотят общаться – пусть общаются. Люди меняются, Вика. Наверное, они, наконец-то, поняли, как скверно поступили с нами.
— Люди не меняются.
Надо было послушать Вику.
Но податливая Настя была податливой только там, где не надо: она не могла дать отпор нахалам в очередях или в транспорте, и невнятно мямлила, отговариваясь, когда те, кому она доверяла, бессовестно пользовались этим самым доверием. Но там, где лучше быть покладистой и согласиться с тем, кто желает ей добра, Настя вдруг восставала и шла наперекор даже самым разумным доводам.
— Мы требуем, чтобы Влада признали отцом, — такие требования выкатила Нина Александровна, — Хочу, чтобы все было по букве закона, если уж я… в смысле, мы, признаем внучку.
Настя особо и не настаивала на том, чтобы они признали Есению своей внучкой, но все-таки полюбопытствовала:
— Влад-то сам чего хочет?
— Ай, чего он может хотеть? Бестолочь, — Нина не была скупа на эпитеты, после недолгой, но очень эмоциональной речи о том, как Влад с годами ее разочаровал, Нина продолжила, — Он бестолочь. Ему все “параллельно”. Что в 26 лет, когда я отговорила его… в смысле, когда он еще не дорос до того, чтобы на тебе жениться, что сейчас, когда ему уже 37. Мне наплели, что это просто надо переждать, что он поумнеет с возрастом… Не поумнел, Настя! Не в моих правилах откровенничать с… бывшими девушками моего сына, но он не развивался эти 11 лет, а деградировал. Дивал, приставка, бар, потом доставка бургеров с чипсами – и снова приставка. Уже и деньги на его праздную жизнь выделять перестали, а он вещи из дома тащит.
— Из вашего? – у Насти глаза стали 6 на 9.
— Из своего. Попродавал всю качественную технику, которая веками бы работала, и заменил ее б/у. Набрал на распродажах всякого старья – по 100 рублей пучок. На разницу пока живет. Как деньги закончатся, наверное, квартиру разменяет.
Настю позабавило то, что примерно такими же определениями сыпала Нина Александровна, когда Влад бросил перспективную дочку академика и привел к родителям ее, Настю, уже на третьем месяце.
— Или не разменяет, — Настя не знала, как еще поддержать беседу.
— Но на оформление отцовства это не повлияет. Вопрос уже решен. Когда я прикажу, тогда он и поедет в суд.
— Нина Александровна, я бы не спешила с этим, — Насте идея с тем, что придется дочь официально с кем-то делить, не зашла, — Есения еще привыкает к вам, а отца она так и не увидела. Владу это отцовство не нужно. Но он и не пострадает – приедет, скажет свое слово на суде, распишется на той строчке, на которую вы укажете, а для Еси такие равнодушие отца может оказаться болезненным.
Ну, если совсем честно, то Насте спокойнее, когда Влад и его сомнительные родители не числятся у Еси в документах.
— Ясно. А банкет?
— Тот, на который все придут с детьми? – уточнила Настя. Нина ей все уши прожужжала про невероятно важный банкет, где она хочет представить знакомым свою внучку, — Если Еся не возражает, то пожалуйста.
— Но это на сутки.
— Как?
— Это за городом.
Настя не отпускала дочь куда-то с ночевками, даже к хорошо знакомым подружкам, но тут… бабушка же.
Тревожные звоночки прозвучали, когда Еся не позвонила маме вечером. Мероприятие уже должно было пройти кульминационный этап и двигаться к логическому завершению, и Нина клялась, что сама отведет внучку в номер не позже одиннадцати вечера. В половине двенадцатого от Еси пришло сообщение, что она налопалась всяческих деликатесов, натанцевалась с малышней в детском зале и уже засыпает.
Настю такой ответ, кажется, устроил, но душа была не на месте… Она планировала созвониться с дочкой утром и расспросить ее обо всем, но утром телефон Еси оказался “вне зоны доступа”.
Сердце ушло в пятки. Этот ресторанный комплекс с отелем где-то у леса! И Еся там без мамы, под присмотром бабушки, которой внучка нужна только для статуса, хотя когда-то ради этого статуса они и отреклись от внучки. Стыдно было, что у Влада ребенок от простушки из бедной семьи. Не по рангу им такая невестка.
У Нины Александровны телефон не вне зоны, но женщина не брала трубку.
Потом от нее тоже пришло сообщение:
“Есении с нами будет лучше. Мы ее забираем. Мой сын оформит отцовство, а девочку воспитаю я”
Ничем, кроме того, что это розыгрыш, такое сообщение объяснить было невозможно. Но ответит Нине парочкой недоумевающих смайликов, Настя получила гневную отповедь и угрозы, что, если она пойдет в полицию, то они докажет, что она пьет, поднимает руку на дочь, и вообще ее к детям близко подпускать нельзя.
Не розыгрыш.
Сейчас Настя была до слез благодарна Вике, что та не упрекала ее в беспечности и слабохарактерности, а молча приехала:
— Как понять “забираем”? Еся что – бездомный котенок? Поехали-ка к первоисточнику проблемы.
— К свекрови?
— К бывшему твоему! Пусть сам свою мамашу в чувство приводит! И не называй ее свекровью.
Пока добирались, Настя почитала про этот ресторанный комплекс, в котором за последнюю неделю не было никаких масштабных мероприятий. Женщина была относительно спокойна, полагая, что знает, откуда начинать искать дочь, но, когда поняла, что Есю вообще не возили в тот ресторан, заплакала:
— Что с ней? Где они ее прячут? Вдруг на улице? На ней ведь такая тоненькая курточка… – Настя воспользовалась протянутым платочком, — Вика, что, если они уже увезли ее заграницу?? – страшная мысль посетила голову Насти, — Прошло 23 часа, как Еся уехала от меня. За 23 часа все возможно… Вика, а если они вывезут ее в Конго или Бразилию??
— Настя, у тебя все очень сумбурно, — отвечала Вика, — Курточка, Бразилия. Постарайся смотреть на все объективно. На улице они ее держать не станут. Заграницу вывезти тоже не смогут, у них нет твоего разрешения. Сейчас навестим неузаконенного папашу, и он нам их сам на блюдечке преподнесет.
В квартире у Влада все было ровно так же, как и одиннадцать лет назад. Только потрепанная техника и местами облезающий ремонт напоминали, что его праздный образ жизни, щедро финансируемый родителями, скоро сойдет на нет.
— Где моя дочь?!
К Владу они попали без звонка. Он не запирался даже на ночь.
— Я что, справочная контора? – заспанный Влад, дремавший перед телевизором, откинул с себя пачку крекеров.
— Твоя мама что-то говорила тебе про оформление отцовства? – вклинилась с вопросом Вика, которую Настя умоляла посидеть в машине. Вика в гневе способна на все.
— Трещала о чем-то подобном… Я не слушал, — очевидно, что ему дочь не нужна.
— Ты согласился?
— На что мне такая радость? – развел руками Влад, — Сам скоро попрошайничать по электричкам пойду. А уж дети никогда не были моим приоритетом. Это мамины загоны, ну, и папины тоже, но дирижирует этим оркестром мама. Она все мечтала, что я женюсь на богатой наследнице, и она станет бабушкой для одаренных внуков, которые учатся в Англии и говорят на пяти языках. Жениться, к слову, тоже никогда не была моим приоритетом. Я еще после твоей беременности понял, что это не по мне. Я убежденный холостяк. Но мама так вцепилась, внуков требовала, что я и подкинул ей идею про Есению. Чем не внучка? Пусть играет в бабушку.
— Пусть играет? Для тебе это шуточки?
Вика бы треснула кому-то, но ее удержала Настя.
— Влад, где сейчас живут твои родители?
— Извини, конфетка, но этого я тебе не скажу. За то, что я пойду на суд становиться отцом Есении, родители мне вернут финансирование. Мне нет резона тебе помогать. Я получу деньги, а ребенка заберет мама. Для меня это беспроигрышный расклад.
— Ты доживи сначала! – огрызнулась Вика.
Влад увернулся, свалился за кресло, и уже оттуда им крикнул, чтобы закрыли за собой двери.
Дойдя до машины, трясущаяся от гнева Вика сказала:
— Заявим о похищении.
— На бабушку с дедушкой?
— Настя, ты совсем не можешь объективно мыслить. По закону они ей не бабушка и дедушка, а никто. Даже этот 37-летний безработный тюфяк ей никто. Это похищение! Хорошо, если ты не хочешь, чтобы их посадили, то есть вариант попроще. Едем к ним. Говорим, что написали заявление. Если они не отдадут Есю немедленно или попытаются потом установить отцовство, то мы дадим делу ход. Сядут, как миленькие.
— Но как мы их найдем?
— А чего тут искать?
Вика пальцем через лобовое стекло показала на черную, тонированную иномарку, которая подъезжала к подъезду Влада.
— Это Лев Данилович!
— Вижу я. Проследим за ним.
Лев Данилович, заехав по дороге в строительный магазин, привел их к трехметровому забору, за которым возвышался трехэтажный дом.
Ворота открылись.
Вика с Настей, бросив свой автомобиль незапертым, побежали в отворившиеся ворота, перекрыв Льву пути к отступлению – Вика встала позади его машины, Настя – перед.
Он заблокировал двери.
— Настя, бери камни! Подправим ему полировку!
— Не надо! – на подмогу к супругу выбежала Нина.
— Ой, тут и виновница торжества, — сказала Настя, — Где Еся??
— Отдавайте ребенка, иначе вас ждет увлекательнейшая прогулка в тюрьму, — приводила в действие свой план Вика, — Мы заявление уже написали. Не выпустите Есю сейчас – не заберем заявление. Сколько вам грозит? Хм, похищение. Группой лиц…
— Я не могу отдать вам Есению, — понуро ответила Нина. Ее муж отсиживался в машине.
— Снова будет кричать, что ей с вами лучше?
— Действительно, лучше. Мы бы обеспечили внучке хорошее образование и достойного жениха, вообще лучшую жизнь для нее. Но отдать я тебе ее не могу по другой причине. Есении у нас нет. Она сбежала. Я отлучилась ненадолго, поговорить с подругой-адвокатом, которая как раз представляет интересы отцов и матерей, которые хотят получить опеку над своими детьми после развода… Я отлучилась, а Есения спустилась по канату из простыней и одеял, и… убежала… Не знаю, где ее искать. У нее даже телефона нет. Я вчера его… конфисковала, чтобы она до тебя не дозвонилась.
— В полицию сообщили?? – спросила Вика.
— Нет…
Понятно, что нет. Что бы они рассказывали полицейским? Что обманом увезли девочку от матери, а девочка сбежала?
— Погнали! – крикнула Вика, — Настя, оставь их. Нельзя терять ни минуты.
Все оказалось просто. Есения шла вдоль дороги. Она спросила у прохожих, как попасть в город, и направлялась к нужной остановке, чтобы сесть на нужный автобус.
Ни ее отец, ни бабушка с дедушкой после этого так и не объявились.
