Сегодня выдался теплый и очень спокойный денёк. Хотелось лежать в гамаке и ничего не делать. Оля так и сделала. Она выбрала старую книжку, сто раз читанную, перечитанную, чтобы подремывать в перерыве между чтением и пожupaнием шоколадных кoнфет без лишних пepeживаний о героях романа. Зачем – заранее все известно. Можно просто насладиться языком автора и динамичностью отдельных сцен. А потом – спать и видеть изумительные цветные сны.
Ей всю неделю снились такие сны. Будто Оля еще очень, очень молодая. На ней узенькая короткая юбка и светлая блузка. Оля тонкая и звонкая. Легкие ноги в туфельках на высоченных каблуках. Волосы распущены по плечам пушистой волной. Оля газелью скачет по каким-то тропам в каком-то загородном поселке. И ничего у нее ни 6oлит, ни нoeт, ни пocтpeливает в спину. Оле весело и хорошо – она кокетничает со встречными прохожими, уверенно осознавая свою красоту. Здорово быть красоткой! Все тобой восхищаются и подчиняются твоим капризам.
Увы и ах. «Тонкая и звонкая» Оля давно уже стала Ольгой Васильевной. Давно уже вышла замуж, успела притереться и привыкнуть к мужу Александру Николаевичу. Давно родила и отправила в свободное плаванье сыновей. Все это было давным-давно. У Ольги Васильевны пока нет внуков – нынче детки не стремятся обзаводиться столь беспокойным «хозяйством», самим бы выжить.
Ольга, кстати, не настаивает. Она мечтает пожить для себя, ибо вечная пахота ей настолько осточертела, что «ой»!
Вот и живет для себя. Как умеет. Потому что, не научили в свое время. А буржуинскому влиянию эмансипированных иностранок Ольга поддаться не смогла. Слишком экзальтированно, слишком враждебно настроены забугорные феминистки. Ольга, все-таки, помягче будет. Для нее желание поухаживать за коллегой или подать руку выходящей из транспорта даме не является поводом для судебных разбирательств. Ольге часто очень жалко «ихних» мужчин. Она искренне считает, что заокеанским дамочкам не мешало бы с недельку пожить в России. Для профилактики. В России, не на Кавказе, в более щадящем режиме! Тут порядки другие. Тут феминисток никто не боится. Посмотрят, как на дурочек, и все.
В общем, Бог с ними, с феминистками.
А у Ольги муж Александр вдруг объявил, что увольняется со старой работы и уезжает в Уренгой, на новую. Мол, мечтает о хорошей машине, и ему никогда хорошую машину не купить с такой нищенской зарплатой. Ольга не возражала: хочет – пусть едет. Ей что? Малых детей нет. И без вахтовика своего она прекрасно обойдется.
Муж вскоре уехал. Вахта, как он сказал, будет длиться три месяца. И вот когда он укатил на свою вахту, Ольга вдруг очнулась. Она не сразу поняла, что случилось. Откуда-то появилось свободное время. И свободные деньги – оказывается, Оле надо совсем немного. До этого она работала на двух работах, и зарплаты ни на что не хватало. А тут – бац – средства на жизнь остаются.
Оля избавилась от второй работы, и теперь все свободное время проводила на своей тихой даче. Тихой! Никто не жужжал пилой или триммером. Никто не бегал с утра с деловитым видом, не требовал завтраки, обеды, полдники и ужины. Никто не дергал ее без причины. Никто не психовал и не качал права. Никто не ныл про надоевшую работу, тупого начальника и не менее тупых коллег. Не надо было выслушивать оскорбления, сказанные «сгоряча, потому что ты меня довела».
Короче, жизнь без мужа оказалась приятной и комфортной. Ольга, наконец-то, занялась цветами и привела в порядок клумбы. И дома порядок навела: убрала в сарай пилы, запчасти, железки и всякую ерунду, вечно валяющуюся на веранде. Оля осторожно осваивала новые территории, которые осваивать ей было строжайше запрещено. Вечно здесь у мужа что-то валялось, захламляя пространство.
Она самостоятельно, без психов и долгих предварительных танцев с бубном повесила новенький гамак. И он был удобен. И не оборвался под Олиным весом (как ее неоднократно предупреждал супруг). И ей совсем не было стыдно ничего не делать, а просто читать. Никто ее даже не упрекнул!
Оля беспробудно спала весь месяц. Отсыпалась за прошлые дни и на многие дни вперед. И это было восхитительно! Потому и сны стали сниться восхитительные. Молодые! Цветные! А вчера Ольга летала. В первый раз полетела за двадцать семь лет! Плохо, что ли? И никто (никто-никто) не фыркнул, намекая на дирижабль в небе!
Нет, Ольга своего Сашу любила. Ну конечно, любила, а как же иначе? Столько лет вместе, сыновья, хозяйство, имущество… Но сейчас, находясь с ним в разлуке, почувствовала прилив сил. Будто помолодела! Будто кто-то прекратил высасывать из нее кровь. (Муж – не уж, а тянет кровя) И, собственно, куда ушли мешки под глазами, к которым она уже привыкла? И захотелось мазнуть по губам помадой. Просто так. Сделать прическу, надеть широкополую шляпу и сарафан. Длинный такой сарафан в крупный маковый цвет.
И она надела сарафан. И шляпу. И даже нисколечко не постеснялась своего вида. Ну, крупная? И что? А кто ее видит? Никто не видит. Зато Оле отлично видно в зеркале полные алые губы в тени широкополой шляпы. Это выглядит загадочно и зовуще. Конечно, бред. У Оли климакс. Ну и что? У всех климакс, а полные красные губы в тени шляпы только у Оли.
Сыновья иногда возили мать на дачу. Посматривали недовольно и пристально. Но говорить о чем-то стеснялись. Помалкивали от греха подальше. Один раз, правда, когда их, всех троих, на Троицу, на кладбище, подвозило такси, старший, Игорь, сердито сдвинув брови, приказал таксисту не отвлекаться на разговоры и смотреть на дорогу. Просто водитель увлекся болтовней с пассажиркой. Ольга тогда очень остроумно шутила. Водитель смеялся в ответ. Им обоим было весело.
А сыновья – мрачные, как дети гор, сверкали глазами на мать и прожигали взглядами аккуратно подбритый затылок таксиста. От него вкусно пахло «Консулом» и еще чем-то неуловимым. Ольга сто лет не «слышала» запах одеколона «Консул». Все, что продавали сейчас, было жалкой подделкой.
— Где вы нашли этот одеколон? – спросила она, не выдержав.
Таксист рассказал, что нашел целый флакон в отцовском чемодане, когда разбирал его после батиных похорон. Он тогда сам обалдел. И пользуется этим ароматом только по великим случаям. И ведь угадал – потому что сегодня – великий случай – он встретил прекрасную женщину.
В общем, таксист слишком нагло себя вел. Слишком развязно. И мать… Как она смеет? Она – замужняя женщина, а ведет себя, как…
На кладбище Игорь высказал Ольге все, что о ней думает. Павел молча курил в сторонке. Ольга вдруг блеснула глазами и ответила:
— Помолчи! Не твое дело.
Поджала губы и ушла в часовню – ставить свечки.
Игорь дулся недолго. После того, как мать занялась уборкой на могилах деда и бабушки, тот принялся за работу – вынос мусора с территории. Павлик таскал в канистрах воду, чтобы полить только что посаженные маргаритки. Все трое не разговаривали. Но потом, слово за слово, разговорились и забыли про напряженность. Однако, на обратный путь Игорь вызвал другую машину.
А Оля тогда подумала: зря она, все-таки… Мальчишки. Обижаются за отца. Но ведь это была простая болтовня, ничего такого. У Оли ни задней, ни передней мысли не возникло… или… возникло? Чушь, не может быть, она – взрослая тетя и никому уже не интересна.
Оказывается, интересна! В кои-веки собралась с подружками на спектакль. Купили путевки в театр, в большом городе, где спектакль шел с успехом. Оля мечтала его посмотреть. Поехали. Было весело. Переночевали в милом хостеле – всю ночь хихикали, как девчонки. Днем гуляли по самому красивому в Европе городу – придумали себе насыщенную программу. Вечером нарядились, накрасились. По рукам туда-сюда передавали утюжок для волос. Явились на знаменитый спектакль при полном параде, и с удовольствием вдыхали театральную пыль.
В антракте пили кофе с коньяком. И Оля пила. А потом к ним присоединились интеллигентные мужчины. Хорошо одетые, простые в общении, улыбчивые. Просто так, побеседовать, поделиться впечатлением от игры актеров. Один из мужчин очень Ольге понравился. Очень. И он особенно на нее смотрел. Вопросительно, восхищенно, ожидающе.
После спектакля он вызвался Ольгу проводить. Подружки сделали большие глаза, но не сказали ничего. А Ольга… согласилась. Это было волнующе восхитительно, когда тебя провожает мужчина. Северная река, затянутая в каменную набережную, сверкала на солнце пайетками концертного платья ресторанной шансонетки, могучие сфинксы равнодушно взирали на уже беззубые «кресты», и новый знакомый Ольги рассказывал интересные истории.
Оля чувствовала пульс этого мегаполиса, его дыхание, словно дыхание огромного животного, живущего по своим законам. Владимир был частью этого существа, его порождением, и серо-голубые Володины глаза сливались с цветом серо-голубого неба, застывшего над городом.
Почему он так смотрит на нее? Это же неприлично – не сводить глаз с едва знакомой женщины…
И он проводил Ольгу до самой гостиницы. Он оставил ей свой телефон. Он сказал, что будет ждать Ольгиного звонка столько, сколько потребуется.
— Такими женщинами как вы, не бросаются. Таких женщин ждут всю жизнь.
И вот теперь Ольга старается выбросить из головы ту поездку на спектакль. И то невинное знакомство. И у нее ничего не получается. Она – верная жена. И она – никогда не изменяла своему Саше. А ведь если Оля позвонит – Володя обязательно ответит. И у них случится настоящий роман – Оля чувствовала – случится.
Стоит ли беречь семью? Стоит ли хранить то, чего нет? А если – есть? Она перетряхнула свою жизнь заново, перебрала старательно, как Золушка рис и просо. Мало в ней счастья. Крупиночки. Если их положить на часу весов, чаша даже не шелохнется. Зачем беречь эти крупинки?
Ей не спалось. Ее совсем измучили эти «Три тополя на Плющихе». Она напоминала себе ту самую Нюру, застывшую перед запертой дверью, как Пандора перед злополучным ящиком. Открыть и сжечь все дотла? Или удержаться, собрать волю в кулак и продолжить жить, «как все нормальные люди»?
В ночи вдруг прозвенел звонок. Она вздрогнула, будто ее ударили. Боязливо прикоснулась к телефону.
Муж.
— Привет, Лелька! Я так по тебе соскучился! Нахрен мне эта вахта сдалась, домой хочу, не могу! – говорил Саша, — Нафиг нам эта машина? Лучше давай поедем куда-нибудь вместе?
Почувствовал что-то?
Он говорил, говорил, не останавливаясь, а Оля слушала, слушала, слушала, не перебивая. Она никогда не перебивала Сашу. Она была идеальной женой.
Автор: Анна Лебедева
