— Максим, можно чуть быстрее ехать? – волнуясь, попросила Наташа. – Я так переживаю.
— Да никуда твоя Катька не денется, из полиции ее не отпустят без тебя. Прости, конечно, но из-за твоей хулиганки я не собираюсь правила нарушать.
В отделе полиции железнодорожного вокзала сидела зареванная Катя. Увидев Наташу, она фыркнула и отвернулась к окну.
— Что произошло? — спросила Наташа полицейского.
— Ваша племянница пыталась купить билет на поезд, уехать, стала огрызаться, когда мы стали уточнять подробности. Такая самостоятельность в 12 лет очень подозрительна, согласитесь? Вы ее опекун?
— Да. Я даже не знаю, как это получилось, мы немного поссорились, может поэтому она так поступила? Кать, ну как же ты могла?
Катя смотрела в окно и молчала. Обсудив кое-какие формальности с полицейским, Наташа забрала хмурую Катю домой. Садясь в машину, девочка сказала:
— Все рано я от тебя убегу к папе и к бабушке.
Наташа не ругала Катю, она ее в очередной раз пожалела, даже несмотря на то, что девочка осмелилась украсть у нее деньги на билет. Катя была несчастным ребенком – когда ей было 9 лет, внезапно умерла ее мама — старшая сестра Наташи. Из родных у Кати – только тетя по материнской линии, а официально отца у Кати не было, он даже в свидетельстве о рождения записан не был. Алина жила с Игорем в гражданском браке и она не расписалась с ним, даже когда Катьку родила. Игорь после рождения дочки стал крепко выпивать: его мать была пьющей, а яблочко от яблоньки далеко не укатилось. Вот так он и начал убегать от своих отцовских обязанностей к своей матери, чтобы пить с ней и с его братом Ваней. Игорь был добрым мужчиной, хоть и слабовольным, поэтому Катька запомнила его хорошим, но когда девочке исполнилось шесть лет, папа перестал появляться – свобода дороже.
Когда Алина ушла в мир иной, Наташа забрала Катю и оформила опекунство. Катя рыдала и не хотела уезжать: здесь все для нее было родное, а к тете Наташе она с мамой приезжали лишь однажды и плохо помнила ее. По сути – чужая тетя, а хотелось к папе – он добрый, хоть он и не явился даже на похороны. На поминках сказали, что Игорь пьет по-черному, и совершенно равнодушен к судьбе девочки. Уже в поезде восьмилетняя Катя кричала:
— Я все равно убегу к папе!
— Ты ему не нужна, милая, — пыталась ее упокоить Наташа. – Он даже не захотел прийти и попрощаться с тобой на вокзал.
— Это вранье! Папа добрый и не забыл меня, он просто много работает.
С появлением Кати вся жизнь у Наташи покатилась кувырком: сначала от нее ушел муж. Нет, дело даже не в племяннице, она просто стала «последней каплей терпения» — как выразился супруг Натальи. Да и черт с ним, все равно жили не очень из-за постоянной ревности мужа. Детей он не хотел даже своих, а уж чужих – и подавно. Но сложнее всего было найти общий язык с племянницей – она то плакала, то замыкалась в себе, то огрызалась, к учебе не тянулась и совсем скатилась по успеваемости. В 10 лет стала совсем неуправляемая: упрямая и хулиганистая, и на любую попытку поговорить с ней, Катя хмуро молчала. Особенно она агрессивно реагировала, если Наташа ей что-то запрещала:
— А мой папа бы мне разрешил! Отвези меня к папе с бабушкой, мне там будет хорошо, да и тебе лучше!
— Твой папа крепко пьет вместе с бабушкой, он не просыхает и совсем тебя забыл!
— Это не правда! Ты все врешь! Врешь! Врешь!
— Если бы я тебя не забрала, тебя бы в детский дом отправили!
— Я бы все равно сбежала оттуда к папе! Или он бы меня оттуда забрал, просто у него не было такой возможности – ты меня увезла!
Это было невыносимо! И вот сегодня, после очередной ссоры Катя учудила – стащила деньги из комода и удрала на вокзал. О краже и побеге Наташа узнала от полицейского, который позвонил на ее телефон. Наташа сразу бросилась к своим друзьям, живущим по соседству – Максиму и Лене, только они ее поддерживали, поэтому Максим помог забрать Катю из отделения.
— Дам тебе совет, Наташка, — сказала Лена уже вечером. – Пора тебе свозить Катю к ее отцу. Иногда надо посмотреть правде в глаза, какой бы горькой она не была. Только без звонка, чтобы никто не там готовился.
Ну что ж, так и надо сделать. Собрались быстро, почти сутки поездом. Наташа ехала в вагоне и думала – а что если Игорь за ум взялся и перестал пить? Он тогда может забрать у нее Катю. А может это и к лучшему – дочь страдает без отца. Посмотрим, что будет.
С вокзала ехали автобусом до поселка, а вот и дом Катиной бабушки. Катя, подходя к калитке, вся дрожала и что-то шептала – видимо, готовит речь для отца. Калитка не заперта, во дворе хлам и запустение. Зашли в дом со спертым, отвратительным запахом. На кухне сидит Ваня в тельняшке и какие-то мужики. У стола крутится женщина в невменяемом состоянии – все время шатается, держась за столешницу. На столе бутылки, грязные стаканы, а в центре – сковорода.
— Вы кто? – спросила женщина, которая еле стояла на ногах.
— Бабушка, это я – Катя, — девочка растеряно хлопала глазами.
— А что ты, Катя, хотела? – женщина с затуманенными глазами так и не поняла, что перед ней внучка.
— Игорь дома? – спросила Наташа.
— Да, там где-то с Любкой в комнате, — женщина неопределенно махнула рукой и села за стол с мужиками, которые о чем-то громко спорили, нецензурно выражаясь.
Наташа с Катей прошли в комнату. На голом матрасе в тряпках спал Игорь, обнимая какую-то лохматую женщину. «Хорошо, что они хотя бы одетые» — подумала Наташа и постаралась разбудить Игоря. Тот приподнялся, стал материться и кинул в Наташу какой-то тряпкой.
— Папа, это я приехала, твоя дочка, Катя!
Игорь мутным взглядом посмотрел на Катю, махнул рукой, что-то пробормотал, упал на матрас и опять заснул.
— Пойдем отсюда, тетя Наташа! – Катя со слезами утянула Наташу за руку прочь из этого дома.
В поезде Катя молчала и о чем-то думала. «Увидела все как есть, узнала праду, теперь восстанавливается!» — решила Наташа.
С тех пор прошло уже больше трех лет. Не сказать, что Катин характер круто изменился – как все подростки она бывает капризной и упрямой. Но зато она начала ценить заботу Наташи, стала более ласковой и общительной. А что касается папы – Катя не хочет о нем говорить и вспоминать ту отвратительную встречу с ним. Реальность оказалось чудовищной, совсем не такой, как она рисовала в своем детском воображении.
