— Он пропал, понимаешь? Испарился. Нету его. Финита ля комедия.
— Прямо как Женя Лукашин. Может, сходил в баню и в Питер улетел?
— Ой, вот вообще сейчас не до шуток.
Вика швырнула телефон на диван. Твою мать! Ну, как так-то?
«Дура, я, дура. Дернул же черт про женитьбу заговорить. Так хорошо все было. И здрасьте, пожалуйста. Неужели и вправду сбежал? Нет, не может быть. Что-то случилось. Господи!» — она заплакала, судорожно стала звонить во все службы.
Полиция, скорая, больницы — ноль результата.
— Слушай, может, случилось чего? — снова затарахтела в трубку Ира.
— Только что всех прозвонила. «Не поступал, не зарегистрирован». Как сквозь землю провалился.
— На работу звонила?
— Ир, мы всего-то три месяца встречаемся. Говорил про какие-то котельные… Я не запомнила.
— Нет, он не Лукашин, он Гоша, сантехник.
— Иди в баню!
«Тоже еще, подруга называется! Тут сдохнуть охота, а она…»
— Харэ трубки бросать. Приходи к нам, — не унималась подруга.
— Не приду.
— Понятно. В планах, как я понимаю, набубениться в гордом одиночестве и на луну выть.
— Да!
Вика металась по квартире, как теннисный мячик по корту.
— Данил, ты не знаешь, где Володя?
— А что случилось?
— Понимаешь, он на связь не выходит. Утром сказал: «На часик в офис надо заскочить». И пропал, до сих пор нет. Я уже не знаю, что и думать.
— Вик, я тебя за нос водить не собираюсь, скажу как есть, только ты близко к сердцу не принимай, ладно?
Вика от страха перестала дышать.
— У его бывшей жены днюха 31 декабря. Вовка ее каждый год поздравляет, как истинный джентльмен. Так что сама думай, где он и с кем. С наступающим!
«Вот, кажется, и все. Плыли, плыли, а на берегу… Неужели и вправду к бывшей поехал? Нет, не может быть. Хотя… А вдруг он ее любит до сих пор? А вдруг она его? И решила вернуть? Бабы такие коварные. А мужики — подлецы, все поголовно»
Уставившись на люстру, Вика долго лежала на диване. Плакать больше не хотелось. Вообще ничего не хотелось.
«Наверное, так себя чувствуют старые дачи-клячи. Еще вчера внутри веселые голоса, музыка. А сегодня все уехали, тихо и пусто. Тоска.»
Через силу Вика поплелась на кухню убирать продукты. Оливье так и не дорезала. Мясо замаринованное пусть стоит в холодильнике, ничего с ним не сделается.
«Заберу завтра Соню, тогда и приготовлю».
Она дочистила селедку, оторвала кусок хлеба и, хрустя свежим огурцом, стала есть все это прямо с разделочной доски.
«Точно говорят, что бог троицу любит. Первый подлец в Москву сбежал. Второй. Как сказала, что беременная, сразу лыжи смазал, только его и видели. И Володя, оказывается, такой же подлец. Подлец! И о чем я только думала? На что надеялась? Попользовался мною. На безрыбье и рак рыба, так и я для него была. Больше в жизни ни на кого не поведусь. Хватит! Дожила без мужа до тридцати семи лет и дальше проживу. Спасибо, что хоть ребенок есть»
Красивая зареванная женщина дожевала селедочный хвост и подошла к окну. Смеркалось, в доме напротив светились огнями елки.
Вдруг в дверь позвонили. От неожиданности Вика громко икнула. Ноги сделались ватными, а сердце заколотилось так, что аж страшно стало.
На цыпочках подошла она к двери и посмотрела в глазок. Володя. Там, с другой стороны, стоял ее Володя, весь в инее и сосульках. Она быстро глянула в зеркало. Махровый халат, красные глаза, нос как у клоуна, на голове не волосы, а воронье гнездо. Дрожащими руками Вика повернул ключ.
-Викуль, прости, волновалась? На трассе застрял. Дай телефон, матери позвоню.
Володя присел на край кушетки.
— Мамуль, привет. С наступающим. Не волнуйся, все в порядке. В Калитве авария на котельной, помчался туда. Как зачем? Новый год, мама, люди без тепла сидят. Ага. Еду назад, скользко на трассе, капец. Пурга, пробки, я колесо пробил в какой-то яме, еле выбрался. Телефон посеял где-то, может из кармана выпал, не знаю. Да живой я, живой. Руки, ноги целы. Да, у Вики. Ладно, ма, давай. Еще раз с Новым. Завтра увидимся, я голодный как собака.
Вика присела рядом.
— Я думала, ты к бывшей сбежал.
Володя громко засмеялся и стал снимать замерзшие ботинки и заледенелую куртку.
— Ты самая смешная женщина из всех кого я знаю.
-Это ты еще с моей подругой не знаком…
-Познакомимся на свадьбе.
-На какой свадьбе?
-Ну, ты, мать, даешь! На нашей свадьбе. Кто вчера сказал:, Может, распишемся»? Или передумала?
Вика закрыла лицо мокрой шапкой и стала тихо поскуливать.
— Не понял. Сейчас времени сколько? Где праздничный стол? Где белье новое кружевное? Так ты свое слово держишь. А ну, марш! Мужу ванну набери погорячей и поляну накрывай. Стоит, мадам, сопли развесила.
— Недостойна я тебя, Володенька, — прошептала Вика. — Думала, ты такой же…, а ты… не такой…
— Отставить разговорчики, Виктория Викторовна! Давай лучше Новый год встречать.
Володя пошел в ванную. Вика пулей понеслась на кухню.
«Скатерть. Мясо в духовку. Оливье. Эх, жаль селедку сожрала. Ничего, еще кусочек семги есть.»
Никогда в жизни Вика не чистила картошку с такой скоростью. Бегом на плиту, залила кипятком.
«Быстро! Быстро!»
На лету накинула платьишко, причесалась, блеск для губ.
«Хорошо, что ресницы прилепила, красить не надо»
Раскрасневшийся Володя вышел к столу.
— С легким паром! Горячее скоро подойдет.
Они включили телевизор и сели за стол. Заструилась знакомая мелодия.
Никого не будет в доме,
Кроме сумерек,
Один зимний день
В сквозном проеме
Не задернутых гардин,
Не задернутых гардин.
— Как раз во время успели. Настоящий Новый год: «Ирония», вкусная еда и красивая женщина. Класс!
Володя крепко поцеловал Вику и, подпевая Мягкову, стал быстро уплетать наспех приготовленные закуски.
«Какой же длинный день был. Как будто целая жизнь прошла. Когда-нибудь вот так и пройдет. Загадаю сегодня, чтобы и последний свой Новый год с ним встретить. Как же я тебя люблю», — думала Вика, украдкой поглядывая на своего единственного.
— Я тоже тебя люблю, Викуся. Все будет хорошо.
Он обнял ее за плечи, и больше они никогда не расставались.
