Вот верно люди молвят — слово неосторожное брошенное, может большой бедой обернуться!
Так один раз у Павла произошло. Он совсем недавно женился на соседской девушке Надежде, и они только начали править совместное хозяйство. Павел вроде и работящий был, но всё любил поотдыхать больше, да и Надежда вроде хорошая хозяйка, но нет-нет, да и сырые пироги подаст, или щи с кашей не доварит.
Молодые, горячие влюблённые ругались бывало, но быстро мирились, как это иногда происходит у молодой супружеской пары.
Чего они в тот раз разругались никто из них и не упомнит, наверное.
Орались громко и долго, Павел совсем из себя вышел, а жена всё на своём стояла, и не собиралась позицию мужа принимать.
Вот он и заорал в сердцах, что пусть её хоть сам чёрт заберёт, он делать ничего не будет! Жена тогда расплакалась от таких слов, а Павел почувствовал раскаяние. Помирились они как обычно, и вроде весь остаток вечера хорошо провели. Вроде как умом оба понимали, что они только вначале семейной жизни, притираются, да в хозяйстве разбираются. Минусом, конечно, было то, что оба сиротами были, и рядом не было старшего поколения, кто бы мог подсказать что-нибудь дельное. Соседи в чужую жизнь особо не лезли, хотя регулярно носы свои в чужие скандалы совали, а потом обсуждали промеж собой, как это и бывает.
Но никто не горел желанием молодой семье помочь.
А поутру, как Павел проснулся, так жены рядом с собой не нашёл. Почувствовал он смутную тревогу и знатно испугался, когда нашёл распахнутое окно и отпечатки огромных копыт на подоконнике, лавке да на полу. Причём словно огнём горели — такие ровные и воняющие гарью они были. Жена-то с краю спала, и что самое странное было то, что он не проснулся ни разу! А ведь шуму должно было быть…
Павел за голову схватился, коря себя за слова, которые бросил в пылу ссоры. Ну как так можно было?! Но смог себя в руки взять и задуматься над главным вопросом — где теперь похитителя искать? Подумав немного, решил он сходить к ведуну деревенскому. Много чего знал этот старик, но мог чего и потребовать взамен знаний. А с другой стороны — куда Павлу деваться? Нужно жену вызволять! Тем более он кругом виноват был, что не подумавши ляпнул такую глупость!
Ведун встретил его хмуро, но выслушал внимательно. Головой только осуждающе покачал, а после, подумав, всё таки помочь согласился. Только попросил ему принести то, что он в логове черта найдёт. А что это будет — непонятно! Получив согласие Павла, ведун растолковал тому, что чёрт живёт в старом колодце, что на окраине деревни. Но чтобы в его логово попасть, нужно слово правильное назвать, а дабы чёрт не навредил, надо оберег смастерить. Какой? Так это всем известно — взять сухой мяты, растолочь её хорошенько, добавить немного самогону, подождать, пока настоится, чтобы сок и запах дала. А после завернуть в мешочек, да на шею повесить. Оберег такой долго не прослужит, но ежели Павел быстро действовать будет, то всё сладиться. А ещё нужно обязательно с собой железную подкову взять и уж коли чёрт совсем близко будет — то в лоб ему этой подковой зарядить! Ведун ещё про какие-то обереги говорил, но ничего не было под рукой такого ,чтобы взять с собой. Камень какой найти, чтобы глаз нечистого отвёл — так времени на то не было, а за ладаном в церковь ехать надо, а на это времени тоже нет.
Павел порядочно удивился. Как и любой деревенский он знал, что от нечистой силы рябина да орешник в изгороди спасают, ещё крестится надо, да плевать через плечо, если показалось что-нибудь. А тут вон — оказывается всё ещё сложнее! Тем более что жену он спасать собирался, а с рогатым бороться непросто!
Ведун помог ему пару оберегов сделать, а после Павел сходил на конюшню, да выпросил у конюха пару подков, на всякий случай.
Глубоко вздохнув, отправился он к старому колодцу, к которому давно уже за водой не ходили.
Ведун рассказал, что как чёрт там поселился, так вода и испортилась, да вонять начала. А подземный источник в том месте вовсе иссяк, а ежели чёрта не трогать, то и он лезть не будет ни к кому. Даже может отпугнуть ту или иную нечисть, больно охоч он до азартных игр, а в обмане-то как преуспел!
***
Пришёл Павел к колодцу.
Страшно ему конечно было, но чувствовал он за собой ответственность за то, что случилось с женой. Любил он ведь её крепко, как только мог додуматься ляпнуть такую дурость?
Колодец выглядел неприглядно. Был он на самой окраине деревни, совсем заросший, даже тропинки к нему не было, пришлось Павлу через заросли густые продираться. Был он много больше привычного размера. Бревна сруба от старости почернели, поросли грибами и всякой неприглядной плесенью. Краска на крыше давно уже облупилась и облезла, свайки выглядели покосившимися, из-за чего вся конструкция выглядела несуразно. А вот ворот выглядел рабочим, даже как-будто совсем недавно поставленным. Ведро было неприлично большим, как раз чтобы человек мог усесться спокойно, а верёвка крепкой и недавно надетой. Павел немного поколебался, сжал мешочек-амулет на своей груди, чувствуя запах мяты, да полез в ведро, бормоча заветное слово, чтобы увидеть чёртово логово.
Самое удивительное, пока он в ведро не сел, оно опускаться не начало! Словно кто-то сильный держал ручку ворота, а после начал её крутить, медленно опуская человека вниз. Поначалу свет поблёк и видно ничего не было, но чем ниже опускалось ведро, тем теплее становилось. Конечно, пахло сыростью и животным духом, но для колодца это были странные. непривычные запахи! А в самом низу, нос начал забивать невыносимый запах мокрой шерсти, только запах мяты и спасал.
Когда ведро опустилось, Павел головой завертел — оказался он в просторной пещере, заваленной всяким мусором, да хламом. Стоило ему из ведра вылезти, как чёрт как из под земли прямо перед ним вырос. Был он ростом мал, всего лишь по грудь самому Павлу, заросший весь тёмной, свалявшейся шерстью, с рылом как у свиньи, ноги назад вывернутые копытами венчались, рожки маленькие да хвост, который за ним по земле волочился. Чёрт упёр руки в бока и грозно на человека уставил:
— Ты что сюда заявился? Жену мне сам отдал! — Пропищал он тонким голоском, словно ребёнок. Павел внутренне сжался, но смело глянул на нечисть:
— Сам знаю, что ду рак! Но отсюда не уйду, пока жену не отдашь! — Павел упрямо голову наклонил, а чёрт недовольно копытом притопнул.
— Не отдам! — Заверещал он. — Сам мне жену свою отдал, вот и иди отсюда! Будет хозяйкою в моём доме!
Спорили они минут двадцать, у Павла аж уши закладывало от чёртова визга, а нечистый упрямо на своём стоял. Впрочем, сам Павел тоже отступать не желал и твёрдо стоял на своём. Признавал, что сболтнул сгоряча глупость, вины с себя не снимал. Чёрт, видя упрямство человека, плюнул ему под ноги, и куда-то исчез, оставив Павла в одиночестве. Мужчина огляделся, плечами пожал и подошёл к ближайшему нагромождению хлама из досок, да каких-то деталей. Отыскал низенькую скамеечку, да прямо там и уселся, насвистывая себе под нос весёлый мотивчик. Понимал, что сквозь силу нечистую вряд ли сам жену найдёт, а значит подождать придётся.
Время тут совсем не ощущалось, но Павел успел посчитать всех лошадей в деревне, и даже припомнил их имена, когда чёрт вновь перед ним возник, злой и всклокоченный.
— Ну и жена у тебя строптивая! Хорошо, коль желаешь её вернуть, давай сыграем в карты! Коль отыграешь три кона, так и заберёшь её назад! — Словно по волшебству появился перед Павлом стол, для чёрта стул, а тот вовсю уже карты тасовал. Павел насторожился, да вновь мешочек с мятой на своей груди сжал, чтобы запах был посильнее. Чёрт поморщился, рыло своё прикрыл, да неожиданно елейным голоском выдал:
— А что это у тебя так пахнет вкусно? Может снимешь, дашь посмотреть?
— Да это матушка мне оберег давным-давно сделала. Уж извини, наказала она никому его не давать и не снимать ни в коем случае. Во что играть-то будем?
Павел великолепно знал, что с чёртом в карты играть — себе дороже выйдет. Обдурит только в путь, и Павел вовсе без порток останется! Но у мужчины была уже идея, как чёрта победить, но всё равно ведь нужно убедиться, что жену он никуда не спрятал!
— Ты мне жену то покажи. А то вдруг ты меня обманываешь и нет её тут вовсе?
Чёрт недовольно глазами сверкнул, но пальцами щёлкнул и рядом со столом появилась ненаглядная Павла. Тот радостно на неё глянул, но ничего говорить не стал. Супруги взглядами обменялись, и женщина присела, скрестив руки на груди, терпеливо дожидаясь исхода игры. Может у неё какие другие мысли по этому поводу были, но не пред нечистым обсуждать ведь? Супруги только переглядывались промеж собой.
Чёрт чихал и кашлял от запаха мяты, да и оберег Павел периодически теребил, дабы не дать тому сосредоточится. Уловка слабая, конечно, тем более что чёрт всё равно уже два раза выиграл, но план у Павла был собственный. Подгадав нужный момент, он жену подозвал, мол, пусть поглядит, чтобы никто не мухлевал! Карты рубашкой вниз на стол положил, крепко за руку её ухватил и вытащил из сапога тяжелую, железную подкову. Чёрт-то в это время на карты чужие глядел, радовался скорой победе, а Павел поднялся да как даст ему подковой прямо промеж рогов!
Заорал нечистый во всю глотку, схватился за ушибленное место! Железо опалило его шкуру, а Павел только крепче руку жены сжал. Хлопнуло, и в глазах у обоих неожиданно потемнело.
***
Очнулись они на полянке у колодца. Вернее у того места, где был ранее колодец — сруба не было, а на его месте была пожухлая трава, образующая большой квадрат. Солнца здесь почти не было, но трава выглядела пожухлой, и словно подпаленной. Павел, не выпуская руки жены из своей, повёл её в сторону дома.
А сунув руку в карман, неожиданно нашёл деревянную иглу. Удивился — ведь даже смутно не помнил, как подобрал её, но ведуну отнёс. Старик одобрительно поворчал, да отправил Павла домой, к жене, и наказал ему в последствии за своими словами даже в пылу ссоры следить.
Уже немного позже, дома, Павел узнал от жены, что чёрт, ранее, от неё по лбу скалкой получил! За то, что приказал ей пироги печь, да сунул скалку в руки. А она как разозлилась, да как дала ему! Видать поэтому чёрт решил в карты мужика обмануть, наказать за строптивость жены.
А получив подковой, так и вовсе разобиделся, да решил подальше от людского рода убраться.
Больше ни с чем таким Павел не встречался, да и с женой перестал ругаться. А ежели и спорили, то всегда над своими словами думали.
Конец
