— «Способы языковой игры в расс…сс…марти…варти…ваемых! Ух! текстах можно класси…фици…ровать по их принадлежности к основным уровням языка», — услышала я странные речи своих питомцев.
На моём рабочем столе восседала кошка и читала собакам что-то с компьютера. Куба и Ляля сидели на полу, вытянув шеи и напряженно вслушивались в произносимые кошкой звуки. А она, водя лапой по жидким кристаллам монитора, читала по слогам что-то из области науки и фантастики.
— «В рамках настоящей статьи остановимся лишь на фоне…тическом и мор…фемном уровнях.»
— Маня, ты в кем сейчас разговариваешь? — спросила Ляля, продолжая пучить глаза на кошку.
— Я с вами разговариваю, — отмахнулась от неё Маняха, — Сидите и слушайте.
И продолжила:
— «Фоне-ти-ческие процессы, представленные в различных звуко-буквенных траф… траф…н-с-форма-цьях в словах приводят к косми… мими…ми-чес-ко-му эффекту за счёт появления у слов новых смыслов, к парад…оксу, к неожиданным ассо…соцья…цьям.»
Повернувшись к ничего не понимающим собакам, грозно насупила брови:
— Понятно вам? Космический эффект! Буквенные траф-раф-смации! А не вот это вот всё, что Эта из пальца высасывает.
Тут я поняла — кошка опять залезла в мой почтовый ящик и проверяет мою корреспонденцию. Одним из последних писем было письмо читательницы Людмилы, где она поделилась своей научной статьёй, вошедшей в сборник под названием «Актуальные вопросы современной лингвистики», посвященный 90-летию со Дня рождения профессора А.Н. Тихонова.
Сборник был огромный, в двух томах, каждый том на 530 страниц. Авторы статей, все сплошь филологи и лингвисты, рассматривали с научной точки зрения разные словарные аспекты, апокалиптические мотивы, прецедентные феномены и прочие вопросы современных междометий.
Мне Людмила прислала только второй том, обозначив номера страниц, где была размещена её статья. Статья на основе лингвистических наблюдений над языком моих рассказов.
— Вот! — Маняха ткнула в монитор, — «Раздел десять… Актуальные проблемы сорве…менного ком…ком…ни…тьфу!…тивного дис-кур-са.» Странно только, что раздел десятый. Могли бы в первый поставить.
Я сняла кошку со стола, чтобы она мне экран монитора не повредила своим научным интересом.
— Это наша читательница, — пересадила я Маняху на спинку дивана, — Она лингвист.
— Кто? — осторожно спросил Куба.
— С особенностями развития, — пояснила собаке Маняха, — Это когда все нормальные, а ты — лингвист. Но культурные люди не обращают на это внимание. Если ты, Кубка, например, встретишь на улице лингвиста, то должен будешь сделать вид, что тебя всё устраивает. Понял?
— Это как? — удивилась Ляля.
— Это так! Не подбегать к нему! Не скакать на него! Не тыкать лапой — «смотрите, какой лингвист». А просто поздороваться и сделать вид, что тебе лингвисты каждый день пачками встречаются. Поняли?
Собаки покивали головами. Они знали, что скакать ни на кого нельзя, но делали это не со зла, а просто потому что любили всех, и лингвистов, и нормальных людей.
— Лингвист — это филолог, — стала объяснять я, — Это образование такое. Как учитель русского языка, только с научным уклоном.
— С нау-у-учным… — завороженно повторила Ляля и тут же вернулась на землю, — А почему она тогда про нас пишет? Разве мы тоже научные?
— Мы точно не научные, — отрицательно помотал головой Куба, — Маняха читает по слогам, я пишу с ошибками, а Лялька вообще дурочка. Мы точно не научные.
— Чего это я дурочка? — вскинулась Ляля.
— Когда это я по слогам читала? — растопырила лапу кошка.
От оплеухи Куба увернулся и на всякий случай отошел подальше от строгой Маняхи.
— Никто не дурочка, вы все очень умные, — погладила я Лялю по голове, — Просто наши рассказы взяты под микроскоп научного труда. Хотите знать, как по-научному называются ваши выражения и словечки?
И мы стали читать.
— Например, когда Куба перепутал «паслёновый» с «палёным», это называется фонетический ДИЭРЕЗ. А когда Маняха назвала «издательство» «издевательством» — это ЭПЕНТЕЗ.
— Ужас какой, — скривилась Ляля, — Как будто Маняха болячку подхватила.
— Сама такая. Молчи, коли ничего в науке не понимаешь. — парировала кошка и распорядилась: — Давай читай дальше.
Я стала читать дальше. Оказывается, все те словечки и выражения, которые я либо придумала сама, либо где-то услышала или воспользовалась подсказками читателей, имеют своё научное название.
Так, ЭПЕНТЕЗ — это добавочная буква в обычном слове, которая делает это слово забавным. Например, рассказ «Любви все возрасты ПОПКОРНЫ». Или слово «министерВство» в рассказе «Милая ложь для кошки Маняшки»
А вот в рассказе про Сандру-Мортале уже используются МЕТАТЕЗЫ — «я вас ПЕРДУПЕРДИЛА». Или в «Кухонных советчиках» — КУРИНАЛИЯ.
Есть ещё СУБСТИТУЦИЯ. Это когда…
— Вот сейчас остановись, — выставила кошка лапу перед моим лицом, — Вот сейчас просто остановись и закрой свой рот. Иначе твоя наука тебя до добра не доведёт.
— Почему? — напряглись Куба с Лялей.
Маняха опустила лапу, но всё ещё продолжала следить за мной — не открыла ли я свой рот.
— Потому что есть слова, которые я не позволю произносить в своем доме. И это слово она только что произнесла. Поэтому пусть лучше молчит.
— Это нормальное слово, — защитила я науку, — Это когда мы меняем одну букву на другую. Ты сама пользовалась этим способом.
— Я?! — возмутилась кошка.
— Ты. Когда называла себя «блохером».
— А как надо?
— А надо «блоГер».
Кошка впала в ступор. Я поняла, что она была уверена, что «блохер» — это единственно правильное название того, чем мы тут занимаемся. Куба тут же восхитился своей старшей подругой.
— Мань, это потому, что ты очень умная. Ты не знала, что это СУБ…СТИТУЦИЯ, а всё равно у тебя получилось!
Такой поворот Маняха не ожидала. Слово ей не нравилось, но… быть умной сильно хотелось.
— А ты сомневался? — буркнула она и забралась обратно на спинку дивана, — У меня всё по-научному, а не как у вас, у необразованных…
— Субституция — это когда вы муссонные дожди обозвали «массонами». Помните? — спросила я своих зверей, — Куба ещё сказал «выключи своих массонов».
— Это не он сказал! Это я сказала! — возмутилась Маняха, — Не надо приписывать мои заслуги собакам.
— Извини, Маняша. А ещё есть МОРФЕМНЫЕ ТРАНСФОРМАЦИИ.
— Это тоже я сказала? — сжалась в комочек Маняха. Кажется, она начинала пугаться собственной неожиданной учёности.
— Это случайная перестановка частей слов. Тут уже я могу похвастаться своим изобретением. Помните рассказ про пустойку настырника? Это я придумала.
Куба с удивлением посмотрел на меня и спросил:
— А надо как?
— Правильно сказать — пустойка настырника, — начала я умничать, — Ой… настырника… пустырника… НАстойка ПУстырника. Да. А ещё читатели в комментариях добавили свои морфемные трансформации — «талочные молоны», «переходный пешеход», «петрупчик», «от СМС МЧС-ка пришла» и разные другие.
— Это всё? — тоскливо спросила Маняха, — А то мне как-то некомфортно от этой вашей науки.
— Есть ещё ОККАЗИОНАЛИЗМЫ.
— Осссподи, грехи наши тяжкия… — простонала кошка, — Это ещё что за хвороба?
— Это всякие придумки. Например, слово «бесилки» от «беситься». Или от слова «трус» — «трусло». Во вчерашней статье я так себя назвала.
— Правильно назвала, — согласилась со мной кошка, — Что ты — трусло, что твои собаки — труселя. Всего боятся.
— А правильно сказать — «трусиха», «трУсы». Но для смеха можно и «труселями» их назвать.
— А чойта… — начал было Куба, но Маняха остановила его взмахом лапы.
— Молчи уж… «Чо-о-ойта»… — передразнила она Кубу и припечатала, — Село!
Тут кошка что-то вспомнила и подозрительно на меня посмотрела.
— Опять мои заслуги себе приписываешь? Про «трусло» я первая сказала.
— Когда это? — опешила я.
— А вот когда! Когда Лялька со скалы прыгнула! Не сметь грабить мой научный опыт!
Груз научного опыта, который так внезапно опустился на хрупкие кошкины плечики, заставил ей тяжело вздохнуть. Маняха сникла и загрустила.
— Маняша, что с тобой?
— Ничего.
— Я же вижу, ты стала какая-то невесёлая. Что случилось?
— Ты зачем мне всё это рассказала? Про субституции всякие и про эпентезы?
— Чтобы ты знала, какие умные слова ты говоришь. Что ты не просто кошка, а кошка с лингвистическим уклоном.
— А была нормальная, — буркнула кошка с уклоном.
— Это нормально! Это даже супер-нормально! Это просто «вау»! В мире больше нет таких образованных кошек, только ты!
Маняха испуганно поводила глазами туда-сюда, по прежнему сжимаясь в комочек. Она думала, нравится ли ей быть такой научной кошкой.
— Даже Митрич не такой образованный, как ты, — продолжала я успокаивать Маняху, — А он генеральско-юридический сын.
— А Васька-Косой?
— Васька точно необразованный, — вклинилась в наш разговор Ляля, — Он вчера своим воробьям в столовке кричал «это ейная корка». А это была не корка, а горбушка! Образованные люди всегда отличат корку от горбушки.
Маняха слегка приободрилась. Села на спинке дивана, расправила плечи, стряхнула с себя груз научного опыта. Поджала губы, постучала когтями по обивке дивана и сообщила:
— Значит, так. Мне нужен научный секретарь. Лялька, записувай.
— Записую! — обрадовалась Ляля и не сдвинулась с места, чтобы что-то записывать. Но Маняха этого не заметила.
— Записувай. Объявляю тындыную закупку килограмма мышей для своих научных опытов. Кто готов участвовать? Лялька, всех запиши!
— Записала! Кубу, маму, папу… Демидыча записывать?
— Демидыч в спячке, его не трогаем. Кроме того, Эта обокрала его на пять тыщ денег, так что у него пустой кошелёк.
Я действительно недавно взяла из мешка нашего домового пять тысяч, которые когда-то сама ему подарила. Просто сейчас они мне очень были нужны.
— Дальше пиши: в связи с тем, что у Кубки вылезла пандемия на лапе, намазать его зеленкой и изува… изовали… отгородить его от нормальных нас. А также лишить его права голоса, чтоб не кашлял на нас своей пандемией.
Ляля послушно кивала головой и «записувала» всё, что диктовала ей Маняха. А та только сейчас заметила, что Лялька ничего не пишет, а только восхищённо ловит каждое слово научного оракула.
— Ты почему не пишешь? Я каким образом потом вспомню, что именно я тебе надиктовала?
— Я всё запомнила! Демидыч закупает мышей для опытов на пять тысяч, а Кубу надо лечить зелёнкой, чтобы на кашлял на лапу.
Внезапно кошка устала. Приближалось время обеда, а груз лингвистического образования обязывал серьёзнее относиться к харчам и сиесте.
— Пойду, отдохну, — сказала она и перетекла с дивана под стул, где она иногда боялась собак, — Уйдите от меня все, а то я не ручаюсь за своё образование. Будете приставать, я вас огрею Окказионализмом… или Субституцией…. Потом сами жаловаться будете.
И мы оставили в покое нашу образованную кошку. Она осталась сидеть под стулом и по её ошарашенному виду было понятно, что известие о её высоком филологическом образовании для неё самой — шок и полная неожиданность.
