В Оренбургском пуховом платке.
В Каменске — Уральском, в «китайской стене», где мы жили, много раз лютой уральской зимой я встречала женщину моих лет , или постарше, в шикарном пуховом платке. Платок этот ей очень «шел» и смотрелась она в нем очень импозантно и красиво. Платок, видимо, был настоящий, Оренбургский, так как пушился при носке,- ворс был высокий , настоящий, из козьей шерсти.
Знакомы мы с ней не были и жили в разных домах, — она жила в угловом доме, где жила моя хорошая модистка, которая шила мне платья и юбки, а потом и моей Тане. Чуть позже она и рассказала мне историю этой женщины.
Она вырастила с мужем достойных красивых сыновей и старший уже успел жениться. Молодые жили с ними, но что-то пошло не так. Невестка с ней никак не ладила. и вот как — то раз мать сделала при всех замечание невестке, обидное, хлесткое, да еще и бросила ей в лицо трусы, оставленные невесткой в ванне.
Старший сын побелел, поднялся и закричал: » Мать, я не позволю тебе её обижать!»,- и много чего еще наговорил. И вся семья приняла вдруг сторону невестки, ополчились на мать, перестали с ней разговаривать, и даже муж, отец семейства, ее не поддержал.
«Время лечит» — думала мать, поймут, что я хотела только хорошего, порядка. Дни «летели» , но ничего не менялось. Носила тяжелые сумки с продуктами, старалась, чтобы разнообразно и повкусней. Завтраки готовила и обеды, и стирала и убирала ,- а вокруг тишина. Все всё принимают как должное, но мать как будто не замечают, нет ее для них. И такая обида захлестнула, что растила детей, так тяжело было и вот она благодарность, плакала украдкой и всё не верилось, что все ее любимые так вдруг мгновенно от нее отвернулись из-за какой-то девчонки, и как-будто давно ждали случая начать этот бойкот.
«Ребятки,- это же я, ваша мама»,- думала она о сыновьях, «Как же можно? Это же я». Несколько раз к мужу подступалась, положила руку ему на плечо, спросила: «Ну как ты? » а он брезгливо смахнул руку и не ответил. Потом неделя, другая,- не замечают, молчат. Стало страшно.»Ну что уж такого ужасного я ей сделала и сказала? ,- думала она. Ночами ныло сердце и слезы душили.
Утром попыталась поговорить с младшим, пирожков ему с собой собрала на работу . И не ответил, и пирожки не взял. Вечером невестка громко смеялась на кухне. Мать поняла, что настроение у все хорошее,- решила, — вот он момент, нужно мириться. Зашла на кухню, всем сказала с улыбкой: «Добрый вечер!». И застыла в ожидании ответа, а ответа не было, все встали и ушли из кухни.
Стало жутко, ноги подкосились, успела сесть на стул, чтобы не упасть. Подкатила обида страшная, — «никогда не прощу вам такого», — думала она.
Уже в марте прозрачный толстый лед на Исети начинал немного подтаивать, а в некоторых местах посредине были уже и открытые полыньи, и бесстрашные мальчишки выходили на этот лед качаться и прыгать в свое удовольствие, как на податливом батуте.
И тут один из мальчишек страшно закричал, показывая рукой вниз, на прозрачный лед, — с той стороны, со дна, к нему подплыло лицо женщины в пуховой шали…..
На похоронах было много людей, все соседи, родственники. Муж стоял у гроба в черных очках. Мужа и сыновей соседи осуждали, — в сторону мужа звучали разные грубые реплики.
А как вы рассудите?
