— Почему ты говоришь «у меня не было дедушки»? – поправила меня Марина Николаевна, — А стрый?
— Кто??? – вытаращилась я, — У меня такого отродясь не было!
— Михаил Александрович тебе кто был? – бабушка мужа решила зайти с другой стороны.
— Михаил Александрович… А, деда Миша! Брат моего дедушки Саши.
— Ну вот, — удовлетворенно улыбнулась Марина Николаевна, — Значит, тебе он — стрый. Если старший брат – то великий стрый, если младший – стрый малый. Но это по отношению к тебе, двоюродный дедушка в общем.
— Стрый! – я невольно засмеялась, — Слово-то какое забавное!
— Вот у меня старший брат Володя, для Кольки он великий стрый. Ну а младший Женька, — вздохнула бабушка, — Стрый малый. Вот уж кому это слово подходит!
***
Женька рос мальчишкой влюбчивым. Родители трудились на заводе, старший брат Володя, грезивший самолетами, постоянно пропадал в аэроклубе в Тушино, сестра Марина или учила уроки, или была занята по хозяйству. С младшего требовалось хорошо учиться, когда нужно – помогать сестре, и особо не хулиганить, чтобы родителям не приходилось за него краснеть.
Первый раз Женька влюбился в шесть лет в соседскую девочку Олю. Он усердно собирал для неё майских жуков, приносил и искренне не понимал, отчего та ревёт в три ручья, завидев и подарок мальчика, и его самого. Скоро у него появился соперник, сын новых жильцов Алёшка, такой же шестилетка, как и они с Олей. Тот, пораженный рыжими волосами и такими же рыжими глазами девочки, устоять не смог. Увидев Женькины подарки, решил переплюнуть, в старом сыром подвале неподалеку насобирал целую жестяную банку мокриц и радостно притащил предмету своих воздыханий. Оля подарка не оценила, заревела еще сильнее, и скоро ее увели со двора. А вот Женька заинтересовался, подошёл, и вместо того, чтобы подраться, мальчишки разговорились. Так Женя потерял первую любовь, зато приобрёл друга на всю жизнь.
Когда началась война, мальчишкам было по 12 лет. О том, чтобы попасть на фронт, и речи не было, никакие хитрости не помогали, к военкомату их близко не подпускали.
Завод «Динамо», где трудилась мать Женьки, в 1941 частично эвакуировали на Урал, в город Миасс. Надежда ехать отказалась:
— И здесь работы полно! Если уедем, как нас потом Коля с Володей найдут?
И муж, и старший сын ушли на фронт с первых дней войны, Надежда, пережившая первую мировую и Гражданскую, прекрасно знала, как легко потерять друг друга в военное время.
Она оказалась права, действительно, работы было много. Цеха, оставшиеся в Москве, переориентировали на нужды фронта, ввели работу в три смены и объявили набор рабочих не только среди женщин, но и детей, начиная с 13 лет. Тут уже Женька с Алёшкой подсуетились, прибавили себе по несколько лишних месяцев, и их приняли.
Там, на заводе они встретили свою вторую любовь – Людочку. Девушке было 18, на работе она носила широченную, не по росту, спецовку, ругалась хриплым голосом и запросто могла дать подзатыльник, если подопечные мальчишки вдруг отвлекались от конвейера. После работы у Людочки вдруг обнаруживались пепельные локоны, брови ниточкой и фасонистые, по мнению мальчиков, платья. Им казалось, девушка модница, а на деле это были латаные перелицованные платьица из довоенных времен.
И Женька, и Алёшка ходили за ней по пятам, смотрели в рот, и даже учились курить, чтобы голоса стали более хриплыми, от того мужественными. Людочка смеялась, называла своими оруженосцами. А едва закончилась война, девушка вышла замуж. Ребята, которым только-только стукнуло по 16, тогда впервые выпили литр самогона, купили у спекулянтов за бешеные деньги.
— Голова-то как трещит, – стонал Алёшка. – Не стоит никакая любовь этого.
— Точно! – вторил ему Женька, — Давай поклянёмся, больше никогда не будем влюбляться. Нико… О, смотри, какая краля!
В 1947 их призвали в армию, в 1950 – вернулись. В поезде познакомились с хорошенькой Зиночкой, ехавшей «поступать на артистку». Экзамены девушка завалила, из Москвы уезжать не захотела и не нашла ничего лучше, как выскочить замуж за первого предложившего. Им оказался Женька.
Молодая семья поселилась вместе с Надеждой, Мариной, ее мужем и маленьким сыном Андрюшкой. В тесной однокомнатной квартирке им выделили угол, отгородив занавеской, так и жили полтора года. А потом Зиночка ушла. причем ушла к другу Алёшке. Вроде банально, да? Но, как рассказывала Марина Николаевна, тогда просто Марина, ставшая невольной свидетельницей скандала:
— Как они кричали! Ты бы слышала, Наташка, что было! Со стороны казалось, что Женька сердится, мол, друг жену увёл! А на деле…
— С ума сошёл?! – кричал Женька. – Когда я тебе плакался, кому бы Зинку сплавить, я не думал, что этим кем-то будешь ты! Не позволю!
— Так ты не хочешь разводиться? – спрашивал Алёшка, — Если так, только скажи! Я в сторону отойду!
— Дурак! Не позволю тебе жизнь свою губить, Зинка тебя в мещанское болото утянет, подушечки, салфеточки, рюшечки, тьфу! Сама потопнет – нехай, а ты мне друг и губить тебя не дам!
Но так или иначе, Зиночка с Женькой развелась и за Алёшку вышла. Прошёл всего год, когда последний бежал от жены, позорно теряя тапки. Новую комнату, полученную совсем недавно, Алексей благородно оставил бывшей жене, лишь бы отстала.
Как-то вечером он заявился к Женьке с банкой самогона.
— Я тут решил поехать на целину, — заявил он другу, — Ну их, этих баб, одни проблемы!
Самогон требовал выхода, и Женька заявил:
— Я с тобой!
Через год он вернулся один:
— Лёха женился. А я от греха подальше уехал, больно его Иринка мне приглянулась, — рассказывал он зятю Виктору, — Устроюсь на работу, мать, надеюсь, приютит. Раз вы с Маринкой съехали, места хватит!
Брак Алексея продержался три года, а затем Женька получил письмо.
— Пишет, с Иришкой развёлся, сам сейчас на стройке Братской ГЭС. Как думаешь, Витька, куда мне – к Иришке, жениться, или к Лёхе – в Братск?
Выбор оказался банальным. С Ириной Женька прожил 10 лет, родилось двое детей. Жили они в Павлодаре, в Москву к матери и сестре выбирались раз в два года. В один из приездов Женька встретился с лучшим другом.
— Честно, Лёха, жалею. Лучше б к тебе тогда поехал.
— Ну так не поздно, разведись, что жизнь портить, и себе, и Ирке.
— Так дети, — тоскливо вздохнул Женька, — Их обратно не засунешь. Вот подрастут, тогда и уйду. Только вот куда?
— Давай ко мне, в Сибирь! Прижился я там, надоело мотаться по стране. А девушки там какие красивые, глаза разбегаются!
Младшему сыну исполнилось 18, широко отпраздновали, а на следующий день Женька исчез. Через месяц написал, что так и так, живу теперь в Иркутске, всё нравится, возвращаться не собираюсь. Если нужен развод – сообщи, или если какие-то крупные события – тоже.
В пятьдесят пять Женька, наконец, остепенился. Встретил хорошую женщину Анну, развелся с Ирой, женился, усыновил десятилетнего сына новой жены. Другу Алёшке кулак показал:
— Даже не думай в её сторону смотреть, а то я тебя знаю!
Тот только плечами пожал:
— Я решил в Москву вернуться. Только не удивляйся, к Зинке. Она тогда, оказывается, сына родила, говорит, мой. Тридцать лет уже, женат, внуков двое, третьего ждут.
***
Последний раз Евгений Николаевич приезжал к нам в 2006 году. Ему уже исполнилось 77, и цель приезда была невесёлой – консультация в онкоцентре им. Блохина. Уже зная, что операцию делать смысла нет и его отправляют домой умирать, он попросил Колю завезти его к другу – Алексею Ивановичу. Тот пару лет уже не ходил, внуки вывозили гулять на инвалидной коляске. Коля рассказывал:
— Сидят они в Измайловском парке на скамейке… И, представляешь, обсуждают проходящих мимо женщин! Мол, вон, смотри какая краля! А нет, вон та еще лучше! Ух, а с этой бы я точно замутил! Еще и подмигивают им, воздушные поцелуи шлют, и спорят, на кого из них те внимание скорее обратят.
…Покойся с миром, малый стрый…
