Пятилетняя Мариша сидела на покосившейся низкой лавочке у калитки, не доставая ногами до пола, и рассматривала божью коровку на своей загорелой коленке. Одетая в сорочку, с копной светлых волос, подсвеченных утренним солнцем, она часто зевала и посматривала на бабу Васю: та сидела рядом на деревянной табуретке и доила корову. Парное молоко бодрой струйкой билось о стенки ведра, и так радостно было Марине слышать этот звук! Радостно было от юрких птичек и ясного неба над головой, от ощущения полной свободы.
Скоро они зайдут в прохладный с ночи дом, баба Вася нальет Марише стакан теплого сладковатого молока. А потом они возьмут тележку с бидонами и пойдут к колонке за водой.
***
Марише нравилось проводить лето с бабушкой в деревне больше, чем дома. В городе она сейчас гуляла бы в детском саду среди строгих воспитателей и тополиного пуха. Мариша не любила детский сад и утренние сборы.
Мать, в отличие от бабы Васи, не позволяла понежиться в кровати, помечтать. Будила, сбрасывая одеяло:
— Подъем, новый день! — пропевала она бодрым голосом едва проснувшейся дочке. — Пора в садик!
Потом помогала одеться, умыться, быстро заплетала две тугие косички и отводила в детский сад, держа за руку.
Мама шагала быстро, Марише приходилось пыхтеть и часто-часто перебирать ногами, чтобы поспеть за ней. Недовольная, не проснувшаяся и запыхавшаяся входила она в группу.
Другие дети сидели вокруг воспитателей на своих стульчиках и внимательно слушали, чем сегодня будут заниматься: экскурсии, конкурсы, игры, поделки. Эти планы угнетали Маришу. Она часто уединялась где-то с фломастерами или игрушками, игнорируя необходимость играть с другими детьми и воспитателями.
Воспитатели жаловались на Маришу ее родителям:
— Сама себе на уме, привередливая. То не буду, это не хочу. С другими ребятами не играет, спрячется и спит где-нибудь. А как тихий час и спать надо, так она идет в куклы играть.
— Она и дома такая же, — оправдывалась маришина мама Валя. — От поездок отказывается, на прогулку не вытащишь, зато как мы с мужем уснем днем в выходные или ночью, сразу бурная деятельность у нее начинается. Не знаю, что с этим делать.
— Контролировать поменьше, чтобы ей не хотелось вредничать. У нее сейчас такой возраст, свободы хочется. У вас есть бабушки и дедушки в деревне? Попробуйте отправить Марину к ним на неделю.
***
Так Мариша впервые оказалась у бабушки Василисы. Она и раньше приезжала к бабе Васе в гости, но никогда не оставалась у нее жить. В первый день, при родителях, Мариша вела себя скованно и осторожно, большую часть времени молча разглядывая всякие интересные вещицы за стеклом кухонного серванта.
Вечером они с бабой Васей провожали родителей. Когда заходили в дом, бабушка закрыла калитку, а потом позвала внучку:
— Мариша, ты посмотри, сколь звезд-то нынче! А луна запропала.
Мариша подняла голову и ахнула. Долго сидели они в тот вечер на скрипящих ступеньках. Баба Вася рассказывала, а Мариша слушала. Ей очень нравилось вот так сидеть с бабушкой на крыльце в темноте, которую нарушал только слабый свет из кухонного окна.
Бабушка знала много разных сказок: про петуха, который звездочки по небу рассыпал, про кота и лиса, которые решили поделить луну и разорвали ее на две половинки. Марише полюбились необычные словечки бабы Васи. Все они были какими-то добрыми и сказочными.
Больше всего полюбила она одно слово — свое имя. Мариша. Ее никто до этого так не называл: вроде всего лишь имя, а скажет его баба Вася — как будто своей рукой шершавой по волосам проведет.
Утром Мариша познакомилась с коровой Сеней, петухом Веней и его курочками, изучила все темные углы в бане и сенях, все канавы и заросли во дворе. В следующие дни ходила в лес за травами и ягодами, пекла пироги, варила щи из крапивы, слушала сказки в грозу или на ночь. Родители, звонившие дочке каждый день с городского телефона, через неделю услышали от нее просьбу:
— Папа, не приезжай. Я еще хочу с бабой Васей пожить. Мама, ты тоже не приезжай.
А бабушка забирала трубку из рук внучки, смотрела, посмеиваясь, как она выбегает вихрем во двор, и говорила тихонько:
— Ну слава богу, дорогие мои, слава богу. Оттаяла ваша девочка, сложила колючки.
***
Весь июнь Мариша прыгала по лужам, валялась в траве и была очень активна. Соседки бабы Васи охали:
— Ох, егоза!
— Ох, непоседа!
Каждое воскресенье вся деревня красиво одевалась, прихорашивалась и шла на службу в местную церковь. Аромат фимиама, многоголосый хор стройных голосов, свечи, священник в рясе и высокий расписанный вручную купол с витражными окнами — все это было для Мариши в новинку и вызывало восторг.
В будни они с бабой Васей много работали в саду: собирали алычу и прямо во дворе варили варенье на маленькой чугунной буржуйке. Маришиной обязанностью было сидеть рядом с бабой Васей и веером из газеты отгонять от стола мух.
Некоторых мух ей удавалось поймать в плен стеклянной банкой. Вечером Мариша с гордостью показывала банку соседкам, а потом долго сидела рядом с бабушкой на скамейке и пересказывала мушиным друзьям услышанные от нее сказки. Все соседки, кроме бабы Лиды, после этого единогласно решили, что внучка у Василисы не только егоза и непоседа, но и немного странная.
***
В деревне было много детей маришиного возраста, но она их сторонилась. Ее звали купаться и рыбачить на русло местной речушки, ловить лягушек и ящериц, бить крапиву палками. Марише эти занятия казались либо жестокими, либо бессмысленными. А деревенской ребятне было скучно разговаривать с мухами и цветочками. Они не подружились.
Однажды утром Мариша проснулась и услышала, что баба Вася разговаривает с кем-то. Она вышла, шлепая босыми ногами, из комнаты и увидела стоящего на кухне мальчика: маленького, белокурого, с огромными голубыми глазами. Глядя на него, Мариша сразу вспомнила фрески с ангелами в деревенской церкви. Баба Вася подошла к ней и обняла за плечи:
— Это моя Мариша. А это Елисейка, внук нашей соседки бабы Лиды. Пришел вот с гостинчиком.
Мариша посмотрела на корзину в руках гостя, доверху наполненную пирожками и прикрытую чистым белым рушником.
— С праздником, Мариша! — Елисейка протянул ей корзину.
— Сегодня праздник?
— День Иоанна Крестителя, — ответила за него баба Вася. — Он и сам только вот узнал о празднике. Недетский он, праздник, а для нас стариков. Ваш праздник – вон, на улице.
Дети посмотрели в вымытое окно. Просыпающийся июльский сад и правда выглядел празднично. Особенно выделялись усыпанные зреющими плодами яблони и груши.
— Царевич Елисей, садись чай пить. Мариша, идем. Достанем красивые чашки из серванта. Ты же хотела из них чаю.
***
Царевич Елисей стал частым гостем в доме бабы Васи. Мариша была в восторге от нового друга. Наконец-то появился тот, кому было интересно играть в ее игры и, что самое главное, — молчать вместе с ней.
Как-то парочка помогала бабе Лиде пересаживать комнатные цветы в горшки побольше. Та смотрела на них с любопытством и вдруг довольно заявила:
— Вот же я какая молодец! Второе поколение мне обязано.
Мариша спросила, что такое поколение и почему оно обязано бабе Лиде, но ответа не получила. Елисейка, казалось, вовсе не заметил слов своей бабушки, погрузившись в работу и очищая ловкими пальцами корешки фикуса от грунта. Пришлось идти за объяснениями к бабе Васе:
— Это баба Лида про нас с дедом. С Санечкой моим мы на ее сватовстве познакомились. Считай, с ее поруки. А теперь вот и вы с Елисеем дружите.
Мариша сделала круглые глаза:
— Нам с Елисейкой пожениться нужно?
— Нет, — рассмеялась баба Вася. — Вы дети же совсем еще. Вот вырастете и сами решите, нужно вам жениться или нет.
Мир Мариши перевернулся с ног на голову. Елисейка стал ее раздражать своим постоянным присутствием рядом, хотя раньше оно ей нравилось. Стали раздражать Маришу и его подарки: букет полевых ромашек, найденная в шкатулке бабы Лиды брошь-жук, красивая ракушка. Она заметила веснушки на его лице, грязь под ногтями и дурацкую привычку ковыряться в ухе.
Мариша убегала от Елисея, когда после воскресной службы встречала их с бабой Лидой в толпе. Не отзывалась на его протяжное «Мариша-а-а», когда он приходил к дому бабы Васи и звал ее. Елисейка в конце концов обиделся:
— Ну и сиди там одна, кочка! — кричал он в ее окно. — Я с тобой не дружу!
Бабушек поведение Мариши огорчало. Баба Лида жалела внука, которого обидели почем зря, а баба Вася ругала себя за длинный язык. Она понимала, почему Мариша снова превратилась из девочки в запуганного зверька.
***
Подошел к концу август. Родители Мариши приехали в деревню. Привезли с собой теплый халат, тапочки и настенные часы с большими цифрами для бабы Васи. Баба Лида пришла поприветствовать гостей и привела внука попрощаться с Маришей.
— Как ты выросла, загорела! — радовалась мама Валя, обнимая Маришу.
— Приезжайте и на следующий год, — довольно кивали бабушки.
Елисейка молчал и смотрел в пол.
Пока Жора, папа Мариши, колол дрова и делал другую нужную, но тяжелую работу по хозяйству, на которую у бабы Васи уже не было сил, остальные сели ужинать впятером. Мама Валя хвалила жареную картошку с лисичками и рассказывала о своей работе. Работала она генеалогом, составляла родословные и знала много удивительных историй, в том числе и про присутствующих:
— Оказывается, мой дедушка был нэпманом. Мы ничего о нем не знали после того, как он бабушку с тремя детьми оставил, а тут я даже фото его нашла. А ваша бабушка, баба Лида, была институткой, в Смольном училась! Вы знали?
— Какой там! Даже не знаю, где она с семьей жительствовала. Мы же здесь недавно, с мужем приехали.
— Непрерывная нить времен, — протянула Валя. — В следующий раз привезу вам родословную, еще чуть-чуть покопаюсь, фотографии найду.
Мариша поморщилась. Слова, которыми говорила мама, были для нее сложными, непонятными и пугающими. Совсем не то, что бабушкины.
Елисейка заметил, как сутулится и замыкается Мариша рядом с матерью. Он был догадливым мальчиком, но пока не понимал, почему так происходит.
А баба Вася понимала. Когда прощалась с дочерью и ее мужем, шепнула тихонько:
— Насчет Мариши. Вы на нее лишка не давите, хорошо? Не губите детства.
— Мы разве на нее давим? — удивилась Валя.
— Не требуйте быть такой, как вам надо. Пусть будет такой, какая есть. Какой хочет быть.
Елисейка стоял рядом и запомнил каждое слово.
***
Мариша приезжала к бабушке каждое лето снова и снова. Правда, редко оставалась на все три месяца: она пошла в школу и летом часто ходила на дополнительные занятия с мамой или папой.
Баба Вася радовалась каждому ее приезду: накрывала стол на кухне новенькой скатертью, как на праздник, и наряжала кровати в свежее постельное белье.
Мариша все так же помогала бабушке собирать алычу и ягоды, варить из них варенье, сушить и собирать травы на зиму. Они сидели на крыльце и смотрели на звезды, когда Марише исполнилось восемь, девять, четырнадцать лет.
Елисей тоже навещал бабу Лиду, но к Марише заходил редко. Они не гуляли, как раньше, целыми днями напролет, ограничивались приветствием и обсуждением каких-нибудь деревенских новостей.
Их дружба постепенно угасала. По крайней мере, Марише так казалось. Она часто вспоминала первый год их общения и все никак не могла понять, что же тогда сломалось, а потому и починить ничего не могла.
Но починить дружбу с Елисеем ей хотелось. К шестнадцати Мариша так и не завела друзей. В школе ее считали странной, а кроме школы, она никуда не ходила. Сидела до позднего вечера в своей комнате за уроками или готовилась к экзаменам, которые, на радость родителям, сдала великолепно и поступила на ветеринара в аграрный университет.
***
После экзаменов Мариша поехала к бабушке. Глядя в окно автобуса на зеленеющие поля, она представляла свою комнату в общежитии, будущих соседок, взрослую жизнь, месяц каникул у бабы Васи и улыбалась от счастья.
Мариша вдруг вспомнила, что уже ощущала себя счастливой, когда в пять лет впервые приехала к бабушке на лето и познакомилась с Елисеем.
Автобус подъехал к остановке, двери открылись. Она взяла рюкзак и пошла к выходу. Еще спускаясь, заметила знакомые белокурые волосы:
— Царевич Елисей к вашим услугам, — улыбнулся он, забирая рюкзак. — Не рада меня видеть?
Мариша покраснела:
— Ты чего такой высокий?
— Кашу ел. Хотел поскорее вырасти и тебя побить за то, что обидела меня в детстве.
Мариша нахмурилась, а он рассмеялся и пошел в сторону домов:
— Да шучу я, шучу. Не для этого. Просто знаю, что ты про меня бабе Васе рассказывала. Низкий, коротышка, пальцы кривые, зубов нет…
— Это было давно, — вспыхнула Мариша.
— Давно. Но я до сих пор хочу, чтобы ты перестала считать уродом и избегать. Все-таки, не так много времени осталось для общения. Через месяц разъедемся, кто в Москву, кто в Питер.
Мариша остановилась:
— Я не считала тебя уродом. И сейчас не считаю. Просто нас тогда, в детстве, все сватали. И мне это не нравилось. Стыдно это и странно.
— Могла бы и раньше сказать! Я бы пообещал не жениться на тебе, и мы бы дружили.
— Да я только сейчас это поняла…
Автобус уехал, подняв в воздух облако пыли. Вдруг стало очень тихо.
— Мир?
Мариша посмотрела в голубые глаза и крепко пожала протянутую руку.
— Мир.
— А ты знаешь, от Москвы до Питера ведь «Сапсан» ходит. Буду навещать тебя осенью.
— И пирожков в корзине прихвати, — рассмеялась Мариша.
Автор рассказа: Виктория Морхес
