— Максим, скоро они? — стонала Гульнара, — Я сейчас умру!
— Да должны уже подъехать, —Максим выглядывал в окно и метался по дому, не зная, как помочь жене.
А жена рожала первенца. На следующей неделе Гульнара должна была лечь в роддом, но нетерпеливый малыш решил познакомиться с этим миром на две недели раньше. Машины у молодых не было, знакомые на работе и кого попросить отвезти их в город Максим не знал. Ещё было страшно, вдруг ребёночек родится прямо в чужой машине, а рядом ни акушерки, ни врача и никакой стерильности. Он вызвал скорую, обещали приехать в течение двадцати минут, вроде как в этом районе есть бригада.
Семья жила в деревне, в город ездили на автобусе или на попутках. Затренькал телефон.
— Алло.
— Скорую вызывали?
— Да, вы подъехали? — он бросился к окну, но машины не увидел.
— Нет, мы тут возле какого-то моста стоим и непонятно как дальше проехать?
— Вам надо было с другой стороны заезжать, — забеспокоился Максим.
— Макс, беги к ним, покажи дорогу, они сейчас заплутают, — прошептала Гульнара в перерыве между схватками.
— А ты как?
— Нормально. Справлюсь.
— Подождите меня, — крикнул Максим в трубку, через десять минут прибегу и с вами поеду, так быстрее будет. У нас тут много дорог, можно заплутать.
— Ну лады, только быстрее.
Максим уже обувался, не стал заморачиваться со шнурками, сунул их в кроссовки и выбежал из дома. Раньше в этих краях были детские лагеря, поэтому дорог много, указателей нет. А ещё недалеко санаторий к нему тоже есть поворот. До моста и вправду пять минут бега, все, кто добирается на автобусе, ходят по этому мосту утром и вечером, так короче. Мост навесной, старый, местами и доски там прогнили, бегать по нему небезопасно, но он аккуратно пройдёт, держась за перила. Не привыкать — каждый день так ходит.
Вон уже и машина скорой помощи видна, он замахал им рукой, мол, бегу, и ступил на мост. Мост, проснувшись, сонно застонал, покачнулся. От шагов Максима прокатилась лёгкая волна и мост пришёл в движение. Старые доски приветливо скрипнули под ногами крип-крип. Металлические тросы загудели им в ответ у-уг-уг. Максим ухватился за перила и поспешил на другой берег.
Мост длинный, старый, некогда добротный с железными тросами толщиной шире большого пальца. Служить людям начал давно, ещё в прошлом веке, бетонная основа чуть потрескалась, но видно, при должном уходе ещё век простоит. Да только заброшен, никто не знает к какому хозяйству он относится, кому принадлежит. А оно и видно, что хозяина нет, то тут, то там прогнили доски, серые перила запамятовали, когда их последний раз касалась жёсткая щетина кисти. А под мостом течёт река-обманщица. Обманщица потому как погляди на неё сверху: поверхность гладкая, как только что отутюженная простынь, на ней небо в деталях отражается и деревья, как в зеркало смотрятся, листочки разглядывают. Но то на поверхности, а изнутри река опасна. Неровное дно, невесть откуда взявшиеся камни, быстрое течение и длинные водоросли, в которых легко запутаться. Местные в реке не купались — гиблое дело. Даже стадо сюда на водопой не приводили: неудобный берег.
Спешит Максим перебраться на другой берег, в ушах стон Гульнары, а перед глазами её перекошенное от боли лицо. Сейчас, сейчас, малышка, через пять минут заберём тебя.
Второпях не заметил, как из правой кроссовки выскочил шнурок и прямиком в узкую щель меж двух досок. Поднял ногу, а её держит что-то. От неожиданности навалился на перила, а те возьми, да и тресни посередине. Не привыкшие они к такому панибратству, за них только держаться можно, да и то осторожно, без усилия. Упал Максим, руками за трос ухватился, а доски под ним трещат, того гляди, и они рассыпятся в пыль. Чувствует, что ноги съезжать начали: незакреплённые доски поползли вниз. До конца пути несколько метров осталось, а он висит на мосту.
Из скорой помощи выскочили водитель и фельдшер. Встали в нерешительности: мост-то сплошь из старых досок состоит. Тех, что поперёк лежать должны не хватает и люди проложили доски от одной поперечины до другой. Положить положили, да только не закрепили.
— Стой тут, я сам, а не то всё втроём в реку улетим, — скомандовал водитель и медленно, осторожно передвигая ноги, пошёл к Максиму. Ближе к нему практически подползал, сел на ступни Максима, одной рукой за противоположный трос держится, а вторую к нему тянет. Кое-как дотянулся Максим до его пальцев, уцепился своими и начал тянуться. Вскоре сел, перевёл дух.
— Идти сможешь? — интересуется водитель.
— Да, да. Там Гульнара рожает, надо быстрее.
— Осторожно ползи за мной.
И вот они вдвоём ползут по старым доскам, в ладони впиваются занозы, под коленями мост шатается, вниз смотреть страшно, но медлить некогда. Через несколько минут они уже в машине, мчатся на помощь молодой женщине.
— Тебя самого бы осмотреть, папаша, — улыбается фельдшер, — Руку ты криво держишь, может вывих или ушиб.
— Сперва к Гульнаре, вон там поворот уже.
Вмиг долетели, а женщина уже во дворе мается, сил нет дома ждать.
Кораблёвы в тот день стали трижды героями деревенских новостей: оба загремели в больницу: жена с родами, муж с вывихом — это раз. Максим чуть было не упал в реку — это два. Новорождённый житель деревни, который, сам не зная того, мог остаться наполовину сиротой — три.
Слава Богу, что всё хорошо закончилось. Страшно представить, что было бы, кабы…
— Коля, о чём думаешь? — пожилая женщина наблюдала за мужем, застывшим с чайной ложкой и забывшем размешать сахар.
— Да вот всё про мост этот проклятый. Ведь Максиму, можно сказать, просто повезло, мог и убиться.
— Да, запросто мог. И подумать-то страшно…
— Вот и думаю, как бы ни случилось беды, ведь с каждым днём мост дряхлеет, после каждой зимы одна-две новые доски появляются, но никто их не закрепляет. Бросили, и всё.
— Ну а ты что сделать-то можешь?
— Не знаю пока, не знаю.
На следующий день Николай Васильевич был у моста. Осматривал, замерял рулеткой, записывал в блокнот. Здесь всегда были желающие погулять, вот и сейчас парочка смотрела на обманчивую гладь воды и старый мост.
— Эх, дал бы кто денег на реконструкцию, — вздохнул пенсионер.
— А сколько надо? — отозвался рядом стоящий парень.
— Ну рублей триста, — хмыкнул в ответ пенсионер.
Молодой человек достал тысячу и протянул дяде Коле. Тот взял купюру, повертел в руках, глаза его загорелись юношеским огнём, а в голове зародилась идея. Хотя идея зародилась не сейчас, но именно в этот момент она обрела чёткие очертания и её сердце совершило первый ритмичный удар. Бум — я живая, Бум — всё получится.
— Спасибо, — коротко ответил Николай Васильевич и направился домой, обдумывать план работы.
Нет, не тысяча рублей стала отправной точкой в этой истории. А большое, доброе сердце дяди Коли. Его пытливый, изобретательный ум. И золотые руки, не боящиеся никакой, даже неоплачиваемой, работы.
Мужчина вернулся домой и первым делом проверил своего железного друга — велосипед. Именно ему предстояло стать незаменимым помощником в задуманном деле.
Следующим утром пенсионер направился в город. Всю жизнь он работал с деревом и знал, где взять неплохой материал по приемлемой цене. Купив три шестиметровые доски, крепко закрепив их на велосипеде, направился в обратный путь.
Он раздражал нетерпеливых водителей, ему сигналили и вертели пальцем у виска, но он продолжал свой путь. Задумывался ли хоть один из них, что доски нужны не для личного использования, а на общее благо? И именно эти шестиметровые деревяшки вкупе с упорством пенсионера может, жизней не спасут, но облегчат существование многих.
И закипела работа в мастерской дяди Коли. Зажужжала, завизжала циркулярка. Ножи её заблестели словно пот на лбу трудяги. Пиломатериал, что лежал до того без дела, стал принимать очертания брусьев, досок, подпорок. В приятном возбуждении зазвенели в коробке шурупы, болты, гвозди.
И вот на старый, обшарпанный и уже затянувший последнюю песню, мост легла первая новая доска. Жёлтым боком она отличалась от серых соседей, от неё пахло свежим деревом, и на неё не ступала нога человека. Готовая служить людям была она крепка и свежа.
— Ты совсем с ума сошёл, сосед! Да разве отремонтировать в одиночку этот мост?
— А я попробую.
— Деньги откуда возьмёшь?
— Мне люди помогают.
— Да этот мост на металлолом демонтировать собираются!
— Ну и пусть.
— Николай, я завтра с тобой!
Такие разговоры не утихали вокруг дяди Коли. Кто помогал рублём, кто руками, кто техникой, кто добрым словом. А кто-то не верил. А тот знай себе ремонтировал.
Два года ушло у 75-летнего Николая Васильевича Трофимова на то, чтобы по сантиметру, по одной балке, по узкой досочке, по гвоздику восстановить разрушенный мост.
Ныне это популярное место среди любителей красивых фото и прекрасных видов; приезжают свадьбы, завязывают бантики, закрывают замочки.
А мост по праву называется Мост дяди Коли.
Мне кажется, на этом мосту я была своим 13-ым летом, потому что недалеко есть санаторий Крутушка, где мы отдыхали. Но это не точно)
