Автомобиль, сверкая хромированными деталями, остановился у края дороги. Открылась пассажирская дверь, и на обочину полетел серый комочек. Дверь захлопнулась, и автомобиль, набирая скорость, умчался.
Серый комочек оказался маленьким котенком. Проводив взглядом уехавшее авто, он некоторое время сидел на обочине, дрожа и испуганно озираясь на проносящиеся машины. Потом скрылся в высокой, придорожной траве, прихваченной первыми заморозками.
Сутки прошли без сна. Сидя в траве, котенок вжимался в землю и испуганно смотрел на огромные, железные чудовища, снующие по трассе. Холод пробирал до костей, животик ныл и требовал пищи, но главное – холод. Как согреться? Где?
Рядом остановился автомобиль. Почувствовав живительное тепло, малыш скользнул под машину. Ближе, ближе к теплу, вот сюда, повыше. Хорошо… Окоченевшие лапки отошли не сразу, а тепло медленно остывающего двигателя убаюкивало настрадавшееся за ночь тельце. Малыш прикрыл глаза и блаженно задремал. И вдруг все вокруг затряслось, зарычало.
«Что это! Почему? Мама! Ма-а-а-ма-а-а!!!»
* * *
Михалыч выехал за ворота пункта технического осмотра и, зло чертыхнувшись, повернул на трассу. «Дворники» смахивали с лобового стекла мелкие крупинки первого снега. Двигатель тяжело набирал обороты, а Михалыч, покручивая баранку, думал — как быть дальше?
Старенькая «шестерка», рожденная в цехах АвтоВАЗа во времена заката СССР, впервые за свою жизнь не прошла техосмотр и хозяину дали понять, что уже и не пройдет. Знал же, знал, что этим все закончится, но понадеялся на счастливый исход – ведь случается же у людей.
«Так — то у людей, — усмехнулся Михалыч, — Я-то куда, со своей невезухой по жизни, полез?»
Насчет невезухи он, безусловно, преувеличивал и сам это понимал, но не мог смириться с тем, что верная «шестерка» встанет на прикол надолго. Может и навсегда. Еще до техосмотра он прикинул – во что обойдется ремонт до приемлемого состояния – цифра раза в два превосходила стоимость самой «шестерки».
Для двоих пенсионеров – расходы неподъемные. И хоть старался содержать ее в полном порядке, своими руками перебирал двигатель и ходовую, но время неумолимо. Да и нечего грешить – цифры пробега отсчитывали уже пятый круг.
Домой возвращаться не хотелось. Он знал, что у ворот его встретит супруга, будет успокаивать и убеждать, что машина им давно ни к чему, а самому пора уже и пожить спокойно – «Пятый год на пенсии, а все не угомонишься!»
Но Михалыч, всю жизнь отработавший водителем, выйдя на пенсию, подрабатывал в такси, и ему это нравилось. Он уже и представить себе не мог – как это, жить без баранки? Клиенты в старенькую «шестерку» садились неохотно, но поездкой оставались довольны: чистенький салон, аккуратная езда, всегда вежливо и в срок!
Опять же, лишняя копейка — в дом. Хотя, когда они были – лишние? Доходы, если честно, едва покрывали расходы на машину, но на то, чтобы побаловать любимую внученьку — хватало.
До частного сектора, где стоял его дом, ехать по трассе километров пять. На обочинах, в лужах, кое-где уже серебрился молодой ледок. Михалыч аккуратно вел машину по крайней правой, не обращая внимания на сверкающие иномарки, проносящиеся в попутном направлении.
— Спешат, торопятся… Дел у всех много стало. Остановиться, осмотреться – некогда, — ворчал он под нос, стараясь не вспоминать, что и сам в молодости не терпел праздности и сына учил тому-же.
Сыну уже под сорок, рукастый мужик получился. В семье — лад и любовь, что радовало и успокаивало родителей. Просить его помочь деньгами ни у Михалыча, ни у супруги не было даже в мыслях.
«Сами еще крепкие, живем не хуже других. Вот супругу бы с внученькой золотоволосой да зеленоглазой почаще привозил, помог бы забор поправить, крышу починить, да и просто побыть денек-другой со стариками» — вот и все желания родителей.
«Да… Остановиться, осмотреться некогда», — вспомнил он свои мысли и вдруг увидел, что березки, росшие по обе стороны дороги, машут ему ветвями с остатками желтых листьев:
«Остановись, Михалыч, ступай к нам, а то ведь и жизнь пройдет в заботах, вспомнишь нас, да поздно…»
«А почему бы и нет?» — решил Михалыч, свернул на обочину, остановил «шестерку», заглушил. Хлопнув дверцей, посмотрел на дорогу – в одну сторону, потом в другую.
«Вот и заканчивается моя шоферская жизнь», — пришла в голову грустная мысль, и Михалыч, сутулясь, двинулся по тропинке, ведущей в лес. Не спеша закурил, прошелся, похрустывая ледком под ногами. Возле деревьев остановился, вороша ногой опавшие листья и вдыхая прелый их запах.
Да… Уже и не упомнишь, когда бродил вот так-то, без дела и заботы. Настроение не улучшилось, но стало как-то спокойней. Возвращался к машине так же неспеша и все оглядывался на березки, будто странник на родной дом, отправляясь в далекий путь.
Двигатель еще не остыл и запустился легко. Но чуткий слух водителя уловил новую нотку в его работе.
«Что за беда? Ремень генератора ослаб, проскальзывает» — подумалось ему.
Заглушил двигатель, но посторонний звук не пропал. То ли свист, то ли писк — но двигатель-то заглушен!
«Так… Приехал, — пронеслось в голове Михалыча, — Не хватало еще тронуться на старости лет». Посторонний звук пропал. Он хотел вновь повернуть ключ зажигания, но решил прежде осмотреть двигатель.
— Да мало мне проблем! – чуть не кричал он в сердцах, рванул рычаг замка капота и вышел из машины, от души хлопнув дверцей.
Подняв капот, первым делом потянул ремень генератора – все в порядке. Перейдя на другую сторону, заглянул внутрь… И замер! На масляном фильтре сидел котенок и глядел на него невероятно большими, округлившимися от ужаса глазами. Глаза Михалыча стали не менее круглыми:
— Это ж… Это ж как тебя угораздило? – севшим вдруг голосом просипел Михалыч, – Откуда ж ты взялось, чудо хвостатое?
— Миу! — тоненько пискнул котенок, не отводя от него огромных, зеленых глаз, и Михалыч почувствовал, что от взгляда этого маленького, беззащитного существа вдруг растаяло остервенение, да так, что защемило сердце.
Он не считал себя сентиментальным, на бездомных животных всегда смотрел равнодушно. Но и в жестокости к ним никто не мог его упрекнуть. Ну живут и живут они рядом, размножаются, снуют по своим делам, ищут себе пропитание и кров. Ему-то какое дело. У него свои заботы, поважнее.
Но сейчас, почему-то он почувствовал всю глубину безнадеги и отчаяния маленького, серого комочка, едва избежавшего смерти по своей ли глупости, по недосмотру ли Михалыча. Свои проблемы казались ему теперь мелким недоразумением по сравнению с проблемами этого котенка. Захотелось успокоить его, приласкать, дать надежду.
— Да ладно, ладно, все будет нормально, — то ли котенку, то ли себе ворчливым тоном гудел Михалыч, осторожно освобождая его из машинного плена.
Захлопнув капот, он перебрался вместе с найденышем в салон «шестерки» и внимательно разглядел находку.
Ну шпротина и шпротина. Таких за свою жизнь он перевидал сотни и не обращал на них никакого внимания. Шерсть клочками, местами испачкана моторным маслом, ну как есть — беспризорник! Сидит вот, дрожит. То ль с испугу, то ль намерзся за свою недолгую жизнь.
— Сейчас. Сейчас согреешься, — Михалыч запустил-таки двигатель.
Салон нагрелся в считанные минуты. Котенок дрожать перестал, но продолжал смотреть на Михалыча с испугом и недоверием, хотя и слиться под сиденье попыток не предпринимал.
Пытаясь успокоить малыша, Михалыч провел по худенькой спинке огромной своей ладонью. Тот прикрыл глаза и, почувствовав доверие к этому большому, уже не страшному человеку, вдруг громко замурчал и полез на колени.
— Ну что ты, что ты, — продолжая наглаживать котенка, ласково приговаривал Михалыч и чувствовал, как в груди разливается непривычное тепло, а глаза увлажняются. Он как будто вновь вернулся в детство, когда ребенком, вот так же ласкал любимого кота Ваську и чувствовал ответную любовь маленького своего друга.
— Миу! — не прерывая мурчания пропищал с колен котенок и, прищурив глаза, потерся о руку Михалыча.
— Вот тебе и «Миу!», — хохотнул Михалыч, — Связался черт с младенцем! Как хоть тебя звать-то, пассажир нежданный? Урчишь как мотор. Будешь моторчиком? Хотя что же это за имя для кота? Мотя. Мотя и есть! Согласен?
— Согласен, согласен. А кушать дашь? – мурчал с подмявом тот.
— Кушать тебе хозяйка даст. Ну да ладно, давай трогаться, до дому еще доехать надо.
Михалыч включил передачу и, аккуратно выехав на дорогу, покатил в сторону дома. Автомобили также проносились, обгоняя его.
— Спешат, спешат люди, — гудел Михалыч уже без раздражения. — Пусть спешат. А нам с тобой торопиться некуда.
Одной рукой он держал баранку, а другой продолжал наглаживать малыша.
— Вер-р-но, вер-р-но, – соглашался найденыш, уютно устроившийся на коленях, и доверчиво смотрел в глаза Человеку.
Съехав с трассы, Михалыч подрулил к стоящему на краю улицы дому. Здесь дорога заканчивалась.
— Ну, вот и приехали, Мотя. – Михалыч осторожно взял котенка, и прижимая его к груди, вылез из «шестерки».
У ворот его ждала супруга и с улыбкой смотрела, как тот, не закрыв распахнутой двери машины, бережно, словно великую драгоценность, несет в руках маленького, серенького котенка с большими зелеными глазами.
Автор ТАГИР НУРМУХАМЕТОВ
