Димку и Саню – студентов выпускного курса техникума, поселили в колхозе в дом Пантелеевны. Женщина сначала ворчала: — Говорила же я председателю: у меня девка. Ко мне бы…
Димку и Саню – студентов выпускного курса техникума, поселили в колхозе в дом Пантелеевны. Женщина сначала ворчала:
— Говорила же я председателю: у меня девка. Ко мне бы самая стать девчонок поселить. А у них одни парни. Электрики. Эх…
На уборке картошки ребята уже трудились весь сентябрь. Погода стояла хорошая, и Димка с Саней спали на небольшой веранде. Саня завёл знакомство с девушкой из соседней деревни и каждый вечер, наскоро поужинав, ехал к ней на свидание на велосипеде, который ему понимающе давала на прокат Пантелеевна.
Люда, дочка Пантелеевны, закрутила любовь с Димкой. Неизбалованный интеллигентный парень ходил за Людой следом все вечера. Девушка приспособила его в подручники – они вместе клеили обои в большой комнате, смеясь и рассказывая анекдоты и разные случаи из жизни. Потом Димка принялся за ремонт крыльца под руководством Люды.
Пантелеевна особо радовалась, когда Димка и в обед, и вечером после работы тащил с поля по ведру отборной картошки. Хоть и своя была, но «лишней картошки не бывает», так приговаривала женщина, нахваливая белый рассыпчатый колхозный сорт.
Почти до конца октября работали студенты в колхозе, пока белые мухи не закружились над полем, и не пришли первые морозцы. Урожай убрали. Председатель был доволен. И Пантелеевна радовалась. В погребе высилась приличная кучка крупной картошки, и за квартирантов заплатили неплохо.
А Димка влюбился. Два месяца он был обласкан в объятиях Люды. Поздними вечерами молодая пара сидели на крыльце или дожидались Саню на кухне за чаем.
Когда ребята уезжали, Люда прослезилась. Расставаться не хотелось. А Димка, поцеловав любимую на прощание, обещал звонить и приезжать.
Дома, в городе, Дима не мог найти себе места. Эта его влюблённость была первой и казалось, что без Люды он уже не сможет жить. Мать заметила состояние сына, а он и не стал скрывать, что полюбил простую деревенскую девушку.
В первый же выходной Дима поехал в деревню. Люда обрадовалась ему. Снова были заботы по хозяйству, обед, разговоры, а потом и поцелуи у топящейся, потрескивающей печи.
Домой Димка вернулся ещё более влюблённым, чем прежде. Он уже был настроен жениться. Но только вот нужно было закончить этот последний курс и устроиться на работу. Предстояло и квартиру снимать, и Люде в городе работу подыскивать и, скорее всего, ей бы нужно закончить тот же техникум, хотя бы заочно. Так думал Дима. Пока он никому не говорил о своих планах: ни матери, ни Люде. Только мечтал.
Надо было ещё убедиться, что девушка любит его по-настоящему, и самому признаться в любви. Но, кажется, что он ей тоже нравился. И серьёзно.
Так думал Димка, когда ехал в деревню к Люде. В этот раз он решил приехать без предупреждения, без звонка, чтобы обрадовать её. Он привёз букет цветов и торт, и шёл уже от остановки к дому Пантелеевны, бережно неся свои подарки, как его кто-то грубо окликнул:
— Эй, Ромео! Часом, адресом не ошибся?
Недалеко от дома Люды стояли два парня. У одного из них на больших красных кулаках синели наколки. Ребята исподлобья мрачно оглядывали остановившегося в нерешительности Димку и стали подходить к нему явно с недобрыми намерениями.
— Вы кто? Вам чего? – более ничего не нашёлся спросить Димка, понимая, что ему сейчас несдобровать.
— Мы-то свои. А ты кто? Чё, своих девок в городе мало? К нашим прискрипался?
— Я с Людой дружу третий месяц уже, — начал было Димка.
Но парень с наколками, подойдя вплотную к Димке и дыша ему перегаром в лицо, захрипел:
— Моя она, понял? Дело у нас давно слажено. Ждать она меня обещалась. И ты тут никто, так — прыщ временный. Выдавим вот сейчас, и нету тебя.
Парень схватил Димку за голову и, сильно крутнув, бросил на пушистый снег. Торт и цветы разлетелись в разные стороны, Димка пытался встать, но тут же был сбит ногами двоих нападавших. Били ногами нещадно и больно. И неизвестно чем бы это закончилось, но Димка сквозь пелену боли и отчаяния вдруг услышал голос Люды:
— Стой, Мишка, стой, дурак! Не надо, Мишенька, не надо! Ни при чём он тут — я виновата! Ну, жили они у нас, работали, а мало ли что люди наговорят. Ничего и не было-то! Ты посмотри на него. Хорош мне тоже жених!
Люда вцепилась в Мишку и потащила в дом, и товарищ Мишки поплёлся следом, оставив Димку, оглядываясь и сплёвывая.
Димка ошалело смотрел заплывшим глазом вслед уходящим. Выскочившая Пантелеевна подбежала к Димке и помогла ему сесть. Она вытирала снегом с его лица и держала снежным комом его подбитый глаз.
— Тамара Пантелеевна, что происходит? – еле выговорил Димка.
— А ничего, Дим, это Мишка из тюрьмы вернулся. Жених Людкин. Он когда появляется, то всех, кто к Людке приближается, бьёт.
— Что? – воскликнул Димка. – Жених? Из тюрьмы?
— Ну, жених, не жених. А Людке прохода не дает. Жениться хочет.
— А она?
— А что она? Любит, наверное… Да ну их, Димочка. Сами разберутся. Ты поезжай-ка домой обратно. И не езди сюда лучше. По добру, по здорову. Сам пойми. Давно это у них.
Пантелеевна помогла Димке встать. Отряхнула его и довела до остановки автобуса. Автобус ещё стоял на конечной и ждал пассажиров.
Димка с трудом поднялся в автобус, прошёл к задним сиденьям, сел и нахлобучил на голову капюшон. Автобус тронулся и неспешно поехал по сельской разбитой дороге.
Пантелеевна перекрестилась и засеменила к дому. На месте свежего побоища она подняла коробку с тортом и букет. На дорожке остались только кровавые комки снега…
Букет Пантелеевна спрятала на веранде, а торт поставила в шкаф в сенях.
Димка трясся в автобусе, бессмысленно глядя на дорогу. Дома он прошёл сразу в ванную. Хорошо, что мать была на смене. Отмыв лицо и руки, Димка посмотрел на себя в зеркало. Глаз, конечно, не скроешь. Придётся всё рассказать матери.
«Да… Какой я жених?» — думал Димка, рассматривая себя. – «Я дурак обыкновенный. Типичный вид пресмыкающихся. Хорошо поддаюсь дрессировке. Податлив на ласковое обращение.»
На этом всё и закончилось. Переживал Димка недолго. Наоборот был рад, что всё так быстро раскрылось, пока он не завяз по уши в этой любви и не перевёз девушку в город. Тут бы ещё мать насмотрелась трагикомедий…
Вот и такая бывает любовь… да…
