Каждый человек по своей природе проходит одинаковые стадии развития: рождение, младенчество, детство, отрочество, юность и т.д. И в принципе, по мере прохождения этих стадий, соответственно меняется и его мировоззрение, поведение. Это называется взрослением. Однако из всех правил есть исключения.
Именно таким исключением и был Виктор. Человек он был хороший, работящий, совестливый, компанейский и довольно приятный в общении, не обидела природа и внешностью, но, тем не менее, к своим тридцати пяти годам Виктор семьёй не обзавёлся. И вовсе не потому, что не нашлось претендентки на его руку и сердце, просто сам Виктор не был готов эту свою руку и сердце кому-то предложить. Сидело в нём какое-то, если так можно выразиться, легкомысленное детство. Прочно сидело. Жил Виктор в оставленной бабушкой однокомнатной квартире с серым котом Мышкой, работал на одном из лучших СТО города (а надо сказать, что руки у него были золотые и клиентура приличная) и был вполне счастлив.
Мышка появился в доме Виктора лет десять назад вместе с очередной пассией. Был он тогда ещё потешным маленьким двухмесячным котёнком и сразу навсегда покорил сердце парня, в отличие от пассии. В общем, пассия через месяц благополучно исчезла, а Мышка остался.
Их потом было не мало, разных пассий, но они исчезали так же быстро, как и появлялись, не выдерживая Витькиной «не взрослости» (детство играло у парня в одном месте). А вот Мышка выдерживал, и не просто выдерживал, а коту такое поведение хозяина очень даже нравилось. Ещё бы! Кому ж не понравится, когда тебе разрешают не только вволю носиться по всей квартире, задрав хвост, драть мебель, устраивать кошачье песнопение в любое время суток, когда с тобой постоянно разговаривают, играют и даже советуются. А ещё очень уважают тебя, как личность, и у тебя есть собственное законное место за столом.
В такие минуты Мышку просто распирало от важности, поэтому кот мирился даже с непонятно зачем повязанной на шею тряпкой (салфетка, кажется). И хотя все остальные предметы (типа ножа и вилки) котика совсем не интересовали, впрочем, как и сама тарелка (главное ведь что в ней лежит), Мышка начинал требовательно мяукать, если хозяин эти самые нож и вилку вдруг забывал класть.
А ещё любил кот в раковине спать. Какой диван? Какой домик? Зачем всё это? Если Мышка точно знал, что самое, что ни на есть лучшее место для отдыха кота – это раковина! (А ты, хозяин, можешь и на кухне умыться, если тебе уж так необходимо это глупое занятие – совать свою морду под воду.)
Может, отчасти и поэтому девушки надолго не задерживались в квартире Виктора, ведь далеко не каждая согласиться жить по правилам кота. А Виктора такая бесшабашная жизнь вполне устраивала.
Но вот однажды Мышка заболел. Виктор видел, что что-то не так с котом, но, привыкший легко идти по жизни и ни о чём не заморачиваться, сначала не придал этому значение. А котику становилось всё хуже. Когда до Виктора наконец-то дошло, что ничто само собой не рассосётся, повёз он Мышку в ветеринарку. А там, как назло, очередь. Не привык Виктор в очередях стоять, поэтому не придумал ничего лучшего, как вернуться домой и позвонить знакомой кошатнице, чтобы проконсультироваться. Та сказала, что через пару часов подъедет, упокоила, мол, ничего страшного. А через полтора часа Мышки не стало.
Сказать, что Виктор тяжело переживал смерть любимого Мышки, это ничего не сказать. Что-то перещёлкнулось у него в голове, и Виктор кардинально изменился. От его весёлости и лёгкости не осталось и следа. Он постоянно мысленно клял себя самыми распоследними словами за своё легкомыслие, ходил на могилку к Мышке, стоял на коленях, плакал и просил прощения у котика. А ещё он говорил Мышке, что больше никогда в его жизни не будет никакого кота, потому что он не достоин, быть хозяином, потому что невозможно любить дважды, потому что нет ему теперь веры, как человеку, по халатности и беспечности которого погиб лучший друг.
А через пару недель Виктора уволили с работы, да не просто уволили, а можно сказать, что выгнали с позором и, в общем-то, ни за что. Нет, произошёл там один прокол, который Виктор честно пытался исправить: и к директору ходил, и к заму, ко всем, кто выше рангом, предупреждал – будет «катастрофа». Все «ха-ха» да «хи-хи», мол, о чём это ты? Всё нормально. А когда случилось то, что случилось – Виктора сделали крайним. Так обидно стало, а на душе, ну, совсем паскудно. Короче, жизнь дала трещину. Да такую, что не каждый человек способен справиться достойно с подобным поворотом жизни.
Вот и Виктор понял, что не справиться ему самостоятельно ещё с одним ударом, поэтому и зашёл в магазин, купил две бутылки водки, чтобы напиться до беспамятства, а дальше видно будет.
Он уже прикладывал к дверям подъезда ключ, когда услышал тихое «мяу». Под скамейкой сидел маленький чёрно-белый котёнок и настойчиво буравил Виктора взглядом.
Что-то сжалось в груди человека, к горлу подступил знакомый ком вины и боли. Виктор уже хотел решительно войти в подъезд. Но «мяу» повторилось, и было в этом «мяу» столько тоски, столько горя, что, не отдавая себе отчёта, мужчина подошёл к котёнку, наклонился и взял на руки.
В общем, в тот вечер подобранный котёнок так и не дал Виктору осуществить задуманное – напиться. То его надо было купать (котёнок был весьма грязненький), потом сушить, потом кормить, а одного оставишь – пищит, верещит, плачет. В конце концов, посадил его Виктор на стол, а пока доставал из холодильника, чем закусить, глядь, а котёнок уже в приготовленном для питья бокале сидит и смотрит ему, Виктору, в глаза с такой просительной тоской, с таким отчаянием и укором…
Короче, так в тот вечер Виктор и не выпил, котёнка опекал.
А на следующий день, после обеда позвонили с автомобильного завода (туда попасть на работу многие мечтают), предложили прийти на собеседование (мирок-то тесен, слухами полнится, а Виктор специалистом хорошим был).
Как же благодарен был Виктор котёнку, который не дал ему напиться вчера! Валялся бы он сейчас с бодуна или уже бы опять был пьян и на звонок с незнакомого номера, конечно же, не ответил бы… Так и покатилось бы: пил бы и обижался на жизнь, и снова пил бы…
А котёнок, как только достаточно подрос для прыжков в высоту, тут же перебрался спать в раковину, как это делал Мышка.
А ещё Мишка, так назвал Виктор своего чёрно-белого друга, очень долго недоумевал: почему это когда он чинно, как все порядочные коты, садится за стол, перед ним не ставят обеденных приборов.
И хотя повзрослевший после всех этих событий Виктор больше не собирался дурачиться, обед за столом (правда, без вилки и ножа) котик себе всё же отвоевал.
— Мишка, скажи, ну, ведь ты же на самом деле Мышка, правда? Ты вернулся ко мне? Простил? – частенько говорит Виктор коту, внимательно вглядываясь в зеленоватые глаза.
Кот только хитро мурлычит и блаженно щурится. И если бы люди понимали кошачий язык, то Виктор бы услышал: «Правда – это то, во что ты сам веришь».
