— Маруся не плачь, — Наташа пыталась утешить дочку.
— Она странная… — плакала та.
— Папа её уберёт на высокую полку.
— Пусть выбросит! — затопала ногами девочка, ещё больше заливаясь плачем.
— Как выбросит?!! — возмутилась Галина Петровна. — Знаете, сколько она стоит! Продавец уверяла, что именно о такой кукле мечтает каждая девочка!
Маруся продолжала плакать, а муж Наташи, Кирилл, подошёл к матери со сконфуженным видом и сказал:
— Мам, тебе лучше уйти, наверное…
— Ноги моей здесь больше не будет!!! — заявила оскорблённая до глубины души Галина Петровна и, быстро схватив свой плащ в коридоре, выскочила из дома, громко хлопнув входной дверью.
— Нехорошо получилось, — проговорил Кирилл.
— Ну да. Только ей всё всегда хорошо. Извини, но это уже перебор. Заявляется раз в год и…
— Наташ. Она моя мать. Этим всё сказано. Я не буду с ней ссориться. Тем более из-за какой-то куклы! Я пойду, догоню её!
— Иди, иди… — грустно проговорила Наташа, когда за мужем закрылась дверь. Ей было очень грустно.
Маруся уже забылась и, опасливо поглядывая на, лежащую на диване, новую куклу пыталась привязать бантик на ухо своему любимому игрушечному медведю, с которым она никогда не расставалась. Мишка был с очень милой доброй мордашкой, мягкий, такой, что его хотелось обнять. Маруся спала с ним, ела и гуляла, словом делала всё, что делает четырёхлетний малыш, не расставаясь с игрушкой. Это был подарок бабушки Оли, Наташиной мамы.
Ольга Дмитриевна очень сильно помогала дочери, когда родилась Маруся. Обоим: и Кириллу, и Наташе было по двадцать три года, многого они, конечно же, не знали, не умели, и потому им было трудно. А тут Ольга Дмитриевна. Она предложила свою помощь, так как только-только вышла на пенсию и поселилась у Наташи и Кирилла на несколько месяцев.
Благодаря её помощи, стало полегче. Наташа смогла отдохнуть, выспаться, грудного молока у неё прибавилось, и Маруся росла не по дням, а по часам. И если приходилось бегать в детскую поликлинику, то тоже помощь бабушки была очень кстати.
Кирилл работал. После рождения дочери он нашёл помимо основной работы ещё и подработку. Дома его почти никогда не было, всё было на Наташе. Покупка продуктов, приготовление еды, уборка и, конечно же, уход за малышкой, который сильно выматывал молодую женщину. Но никто ни о чём не жалел: все полюбили Марусю с первой же минуты, как увидели.
«Точная копия Наташи!», — потрясённо проговорила Ольга Дмитриевна, когда в первый раз увидела малышку.
И в самом деле, как будто бы старая черно-белая фотография, висящая в рамке на стене Наташиной комнаты, вдруг ожила и посмотрела на мир очаровательными голубыми глазами.
Малышка росла любознательная, весёлая и никому не давала скучать. Ей очень нужно было общество. Одна она не играла и ничем не занималась. Даже всецело сосредоточившись, во время собирания пирамидки, она умудрялась заметить момент, когда бабушка или мама от неё отлучалась на минутку, на кухню или в коридор. Маруся тут же бросала своё занятие и принималась горько плакать.
— Избаловали девочку! — произнесла Галина Петровна, когда впервые пришла в гости к Наташе, Кириллу и Марусе.
Малютке тогда исполнился годик. Мама Наташи некоторое время назад переехала к себе обратно домой, потому что Наташа убедила её, что теперь она справится сама. И, узнав у сына о том, что сватья съехала, свекровь тут же решила совершить дружеский визит. До этого, она видела внучку только на фото, которые присылал ей сын. И внучка ей совсем не понравилась.
В самый первый раз, когда Маруся только родилась, сын приехал к Галине Петровне и принялся показывать фотографии дочери.
— Лысая какая-то, — бормотала Галина Петровна, надев очки и пытаясь более детально разглядеть изображение.
— Мам! Ну не все же с волосами рождаются! — проговорил Кирилл. Ему стало обидно.
—Ты! Ты родился с волосами, с кудрями даже!
— Да брось, мам! Такого не бывает! У младенца кудри…
— Ты мне не веришь?! — грозно спросила Галина Петровна. — Мне что, твою фотографию из семейного альбома показать в доказательство моих слов?!!
Кирилл промолчал, а мать снова принялась разглядывать фото.
— Эх… Не наша порода… Худая, длинная, лысая… Вес низкий. Она что, недоношенная родилась? А твоя ли это дочь, вообще? — проговорила мать.
— Мама? Ну, это уж совсем! — возмутился сын. — Моя, а чья же?!
— Наивный ты… — пробормотала Галина Петровна, продолжая пристально рассматривать фотографию внучки.
— Мам, ты приедешь в выходной? — решил сменить тему Кирилл.
— Нет. Я в санаторий еду на месяц. Бумаги оформляю, некогда мне. Потом. Попозже.
Кирилл был потрясён и разочарован. Он думал, что появление внучки обрадует мать, и она захочет приехать к ним, чтобы посмотреть на малышку. Отнюдь. Мать всё время отнекивалась. Кирилл обижался. Подумать только! Мать, живущая в двух остановках автобуса от них, так ещё и не видела внучку! И, главное, не хотела! А тогда, когда она узнала, что у них поселилась мама Наташи, и вовсе обиделась:
— Я вот не понимаю, зачем лезть в молодую семью, мешать! — заявила она Кириллу во время его очередного визита. — Чего она у вас забыла? Я, наоборот, стараюсь лишний раз не вмешиваться, а эта прямо поселилась!
— Мам, она помогает вообще-то… Наташка замоталась вся, день с ночью путает, а я на работе всё время.
— Интересно, а как же я тебя растила одна?! — сощурившись, спросила Галина Петровна. — Отец вечно в плаванье, мне никто не помогал! Бабушки далеко были! А Наташа…
— Мам. Ты хочешь сказать, что она плохая мать? — тихо проговорил Кирилл.
— Ничего я не хочу, — поджала губы мать. — Это всё женские дела и тебе не понять. Вам, мужикам, можно в два счёта лапши на уши навешать, а на самом деле там может…
— Мам, я пойду, короче, а то мы с тобой сейчас договоримся до чего-нибудь.
— Да уж, пойди. Наташе же надо помогать! — саркастически ответила Галина Петровна, закрывая за сыном входную дверь.
…Через некоторое время Маруся подросла, и начала сильно меняться. Волосики у неё отросли и стали завиваться. Цвет глаз тоже поменялся, и в целом, она стала совсем не похожа на Наташу, зато очень сильно проявились черты Кирилла. Вот тогда-то Галина Петровна, которой Кирилл регулярно отправлял фото дочери, и успокоилась. Ей стало приятно глядеть на фото внучки, угадывая в ней «свою породу», как она говорила. Кирилл заметил, что мать переменилась и это его радовало. Галина Петровна на первый день рождения Маруси впервые передала для неё подарок. Большой барабан.
— Это что? — кисло улыбнулась Наташа. — Специально, чтобы у меня голова болела, да?
— Ну… — замялся Кирилл, — Дарёному коню в зубы не смотрят, ты же знаешь. Мама проявила внимание, что тебе не нравится? И вообще он дорогой, ты знаешь, она мне назвала цену, я аж присвистнул.
— Понятно… — вздохнула Наташа.
Игрушка и в самом деле оказалась очень шумная. Маруся сводила Наташу с ума своей игрой на нём, и пришлось подарок убрать на дальнюю полку до «лучших времён».
***
— Наташа настраивает Марусю против меня! — заявила как-то Галина Петровна сыну.
— С чего ты взяла? — удивился сын.
— Все мои подарки оказываются «не такими», ребёнку она их не даёт! И, наверное, говорит при этом, что я плохая!
— Мама, не выдумывай! — возмутился Кирилл.
— А как ещё объяснить, что когда я хочу обнять внучку, она кричит «благом матом»? Даже приблизиться к себе не даёт! Я что, ведьма? — обиженно проговорила Галина Петровна. — Чего меня так бояться?
— Мам, ну ты как ребёнок, ей богу, — улыбнулся Кирилл. — Как будто забыла, какие дети пугливые бывают, когда маленькие ещё!
— А может у неё болезнь какая? — прищурившись, спросила Галина Петровна. — Отставание в развитии, замкнутость, неконтактность…
— Мама! Ты что?! С Марусей всё хорошо, уверяю тебя! Мы невролога проходили, всех проходили. Всё нормально, с чего ты взяла?!
— Я Наташе посоветовала обратиться с ребёнком к врачу, — мать, будто не слышала его слов. — А она разоралась.
— Ты Наташе это сказала?! — поразился Кирилл.
— А что такого? Чем раньше обнаружишь патологию, тем больше шансов на успешное лечение и корректировку.
— С Марусей! Всё! В порядке! — разделяя слова, прокричал сын.
Они крупно поругались. Галина Петровна стояла на своём и подозревала у Маруси всякие болезни. А всё потому, что внучка её пугалась и никак не шла к ней на руки…
***
— А что она хотела?! — возмутилась Наташа. — С тех пор, как родилась Маруся, она у нас была три раза! Она для неё чужой человек! Да… Это надо додуматься? В больные записала, от того, что к ней не идёт!
— Она ревнует, мне кажется… — произнёс Кирилл. — Помнишь, как Маруся заявила, что она ей не бабушка, а бабушка у неё одна — баба Оля.
— Да она тут постоянно бывает, потому и бабушка, — проворчала Наташа. — И ещё, она не дарит таких странных подарков!
Так и росла Маруся, считая, что бабушка у неё одна. А Галина Петровна — не бабушка. Просто тётя. Чужая. Подарков от неё не принимала, пряталась и плакала при виде неё.
Шли годы. Маруся повзрослела. Постепенно из милой малышки она превратилась в довольно избалованного подростка. Который имел на всё своё мнение и часто «огрызался». Теперь ей не были нужны никакие бабушки, она гуляла с подружками и слёзно упросила Наташу пойти в салон красоты, чтобы проколоть уже четвёртую дырку в её крошечном ушке.
— Пирсинг — такая мерзость! — говорил Кирилл Наташе. — Смотри, скоро татуировку запросит! Тоже разрешишь?! Моего мнения, я так понял, тут уже не спрашивают…
— Не спрашивают. Ты сам виноват, — отвечала Наташа. Она так и не смогла простить предательство мужа.
Два года назад был у них в семейной жизни трудный период. Кирилл ушёл от Наташи и Маруси к другой женщине. Потом, через некоторое время, вернулся, и Наташа его приняла, однако прежних отношений вернуть уже не получилось, хотя Кирилл очень старался.
— Нельзя склеить разбитую чашку, так, чтобы она стала, как новая, — повторяла Наташа. — Трещина никуда не денется. И пить из неё будет нельзя…
Кирилл запил и за очень короткое время опустился на самое дно. Там же он и погиб. Выпив в очередной раз горячительных напитков, он лёг на лавку на привокзальной площади и уснул. Стоял сильный мороз, и Кирилл больше не проснулся.
Наташа осталась вдовой. Галина Петровна сильно убивалась по сыну. Она, конечно же, видела, что он пошёл «по кривой дорожке», пыталась много раз поговорить с Наташей, пыталась помочь сыну сама, тратя непомерные деньги на его лечение, но ничего не помогало, Кирилл по-прежнему пил. Наташа неизменно отвечала Галине Петровне, что он сам виноват в том, что дошёл до такой жизни. И помогать она ему не собирается, тратить на него нервы, деньги и душевные силы. Он того не заслуживает…
***
— Мам. Скажи, зачем ты помогаешь Галине Петровне? Она же нам никто! Она всего лишь мать этого…
— Маруся! Нельзя так говорить! — сказала Наташа. — Она старый больной человек, помочь ей некому, кроме нас, а «этот», между прочим, был твоим отцом. Каким бы он ни был.
— Ну и что с того? Его давно нет! А бабку надо сдать в дом престарелых. Ей там самое место! Мы тратим кучу денег на её сиделок, но она же всё равно не выздоровеет! Лучше бы на море отдохнуть с тобой съездили, тьфу! Девчонки то и дело рассказывают, кто куда ездил, а мне и сказать нечего.
— Маруся! Ужас берёт от твоих слов! Ты и меня в дом престарелых сдашь?! — сокрушалась Наташа.
— Нее, — засмеялась дочь. — Тебя я люблю, а Галину Петровну эту — нет. Она мне никто. А моей бабушки, настоящей бабушки, уже нет на свете… Вот получу диплом в июне, и работать пойду. На первую зарплату поедем на море!
— Ох, Маруся… — улыбнулась Наташа.
***
— Мама, мам, что со мной было? — слабым голосом спросила Маруся. Она лежала на больничной койке, вся опутанная трубочками. — Помню, выпила таблетку, через минут десять мне стало плохо, а дальше провал…
— У тебя возникла сильная аллергическая реакция на тот антибиотик, что тебе выписал врач, — произнесла Наташа, едва сдерживая слёзы. — Если бы меня не было дома…
— Мама, не плачь, всё же обошлось! — сказала Маруся. — Меня обещали выписать завтра. Знаешь, мне приснился странный сон. Или не сон. Я не пойму… Галина Петровна? Она же ещё жива? Она приходила ко мне.
— С ней всё, как обычно. Не хорошо, не плохо. Сиделка утром звонила мне. Динамики никакой нет. Речь не восстанавливается, движения тоже.
— Мам, — шёпотом сказала Маруся. — Она меня очень просила не бросать её. Плакала, просила прощения, я не знаю за что. Только в моём сне тебя как будто не было. И всё будто зависело только от меня. От моего решения. Она умоляла меня не бросать её. Я обещала. А ещё, она просила прийти к ней. Я решила, вот выпишусь и пойду, навещу. Я же с тех пор, как она слегла, ни разу не была у неё…
Наташа ничего не ответила, по её щекам катились крупные слёзы. Ещё с утра, после звонка сиделки она задумалась о том, что очень накладно тратить силы и средства на то, что никогда не будет восстановлено. А сейчас она устыдилась своих мыслей. Галина Петровна ничего не говорила, у неё двигались только глаза, и они о чём-то молили, прямо кричали. Они следили за каждым движением. Наташе всегда становилось не по себе, когда она её навещала…
***
— Мама! Она сжала мою руку, представляешь! — тараторила Маруся. — А ты говорила, что она не восстановится, хотела бросать оплачивать её занятия! Давай подождём, а? Я же нашла работу, теперь с деньгами будет полегче!
Маруся сходила и навестила бабушку. Хоть и никогда не считала её таковой. То недавнее происшествие, когда она едва не погибла, сильно изменило девушку. Она много думала после своего «вещего сна», как она говорила, и почему-то вдруг внезапно почувствовала к Галине Петровне нежность и тепло. Ведь, по сути, она ей совершенно ничего плохого не сделала! Эта мысль буквально пронзила девушку…
После визита внучки Галина Петровна семимильными шагами пошла на поправку. Усердно занимаясь с логопедом, смогла восстановить внятную речь. Движения тоже потихоньку возвращались. Кризис миновал.
С Марусей они стали «лучшими подругами». Внучка часто забегала к ней, радовалась успешному восстановлению и немножко сплетничала о своих подружках и коллегах на работе. У Маруси всё шло хорошо, и Галина Петровна за неё радовалась. А ещё, она постоянно благодарила, и Наташу, и Марусю, за то, что не бросили её в беде и помогли восстановиться.
— Я тебе квартиру завещала, — вполне внятно проговорила Галина Петровна, сидя на кресле. Она уже полгода, как сама ходила, опираясь на палочку, лишь слегка прихрамывая. — Когда выйдешь замуж, будете тут жить, а я уж к тому времени, наверное…
— Бабушка! — всплеснула руками Маруся. — Что ты такое говоришь! Ты проживёшь ещё сто лет! А на квартиру я сама себе заработаю!
Галина Петровна ничего не ответила, потому что боролась со слезами, от нахлынувших чувств и не могла говорить. Она смотрела на улыбающуюся внучку и любовалась ею.
«Бабушка… Она наконец-то назвала меня бабушкой!» — думала пожилая женщина, смахивая слёзы.
Жанна Шинелева
