Пал Семеныч с грустью наблюдал, как в его уютный кабинет прибывают подчиненные, грубо дергающие дорогие стулья, возящие блокнотами и планшетами по полировке элитного стола из моренного дуба и особенно раздражали запахи: от Ивана ощутимо тянуло табаком, Игорь неизменно пованивал гремучей смесью заядлого мотоциклиста, а от Светланы прямо-таки разило дорогими, но совершенно безвкусными духами. Еще лет шесть назад он с чистой совестью организовал бы совещание в удаленном формате, но, увы, благословенные времена пандемии закончились.
— И так начнем, — Пал Семеныч «нацепил» на лицо дружественную улыбку. – Я собрал вас всех, чтобы сообщить приятную новость: наш маленький, но дружный и сплоченный коллектив должен стать еще меньше, а, следовательно, дружнее и сплоченнее.
— А насколько меньше? – уточнила Светлана.
— Пока на одного человека, но все зависит от рейтингов, если мы и дальше будем пребывать в том месте, в котором оказались на сегодняшний день, сокращения продолжатся.
— И кто счастливчик? – это Антон нервно вертит в руках «Паркер», переживает.
— Для этого я вас и собрал, — улыбнулся Пал Семеныч. – Вместе и решим, дабы не было обид и традиционных разговоров о заговорах и интригах. Антон…
— Павел Семенович, — перебил редактора Антон. – Хотелось бы напомнить, у меня дядя.
— Хорошо, что вы о нем вспомнили, — кивнул Пал Семеныч. – И так дядя. Я понимаю, вы Антон Трофимович новости предпочитаете писать, а не слушать или читать, но факт возбуждения уголовного дела за взятку на вашего уважаемого дядю, вы не должны были пропустить?
— Там еще все «вилами по воде писано», — возразил с легкой угрозой в голосе Антон.
«Редкий засранец, — подумал Пал Семеныч, — ладно хоть от него не пахнет… К слову абсолютно, странно». – Вслух же ответил Антону:
— Вы совершенно правы, оттого вас я пока не уволю, но! – Пал Семеныч, не переставая улыбаться, глянул на блатного подчиненного холодным взглядом. – Я бы на вашем месте подстраховался и начал работать, а не отделываться писюльками вроде «Выставка бабочек – как признак политической нестабильности в обществе». Подобный бред я терплю до решения суда по вашему дяде. Ну, если не хотите работать, заручитесь поддержкой еще какого-нибудь влиятельного родственника. Вот берите пример со Светланы, у нее и дядя, и муж очень уважаемые люди.
— Мне такого мужа трудно найти, — буркнул Антон, который, не будучи дураком, почувствовал как его жизнь в одночасье может измениться не в лучшую сторону.
— Женись, — хмыкнула Светлана.
— Или заведи любовницу, влиятельных старушек у нас хватает, — поддакнул Игорь, чем тут же привлек внимание редактора.
— Очень ценный совет, Игорь Адольфович, но давайте вы будете делиться своим жизненным опытом в нерабочее время. Я, к слову, качеством ваших материалов в целом доволен, но… Ох уж это но! Последний репортаж с «МАКСа 2045» вызвал большое недовольство у спонсоров. Понимаю, мероприятие впечатляющее, но мы оппозиционное издание и если будем восхвалять режим, останемся без средств к существованию и придется идти работать. Намек ясен?
— Виноват, больше не повторится… Я остаюсь?
— Остаетесь Игорь но это первое и последнее предупреждение. Хотите восхвалять достижения нашей великой Родины, идите работать на государственный канал. Теперь Иван…
— Писать заявление по собственному не буду, — хмуро перебил редактора Иван. – Сокращайте, с паршивой овцы хоть шерсти клок.
— Вот чем вы мне нравитесь, Иван Алексеевич, так это своей пролетарской прямотой. Вам бы с водочкой завязать, да курить поменьше, цены бы вам не было. Особенно после последней статьи «При каких обстоятельствах Штаты похитили национальное русское блюдо «Ход дог»». Образ Меньшикова, как первого торговца «ход догами» и беззубость наших политиков, не отстоявших интересы национальной кухни с точки зрения Николая Толстого – шедевр. Спонсор очень доволен – жестко, актуально и беспринципно. Именно таким он и видит оппозиционное СМИ.
— Не понял, — удивился Иван. – А кого вы сокращать будете?
— Я же сказал, это решать вам самим. У каждого неделя на жесткий, критический материал. Кто налажает тот и уходит.
— У меня муж… дядя… любовница в Думе… я буду… — возмущенный гвалд заполнил кабинет и Пал Семенычу пришлось стукнуть по столу кулаком:
— Тихо все! Дяди у них, тети, — Пал Семеныч встал из-за стола. – А у меня обязательства перед такими людьми, что все ваши «связи» не стоят и ломанного гроша. Все, шутки кончились, пора посмотреть в глаза безжалостной реальности. Мы на грани закрытия. Или мы честно отрабатываем государственные деньги выделяемые на критику власти или… Или одним сокращением не обойдется. Напоминаю, одна неделя! Это без учета текущей работы, которую никто не отменял. Свободны.
Иван, выйдя на улицу, немедленно закурил, ближайшая камера наблюдения повернулась в его сторону, фиксируя нарушение экологического законодательства в «зеленой зоне». Пикнул мобильный: сообщение от банка, списавшего сумму штрафа со счета.
— Блин, забыл, — ругнулся Иван. – Как же это я так? – с этими словами он вошел в онлайн приложение банка и продлил действие «Премимум индульгенции» еще на месяц. Сумма ушла на счет МВД изрядная, но гораздо меньше тех штрафов, которые можно насобирать за это время. – А это идея! – Иван глянул на камеру, «утратившую» к нему интерес. – Что если попробовать прожить неделю без нарушений закона? Хорошая статья может получиться, обывателю зайдет… Поторопился я с «индульгенцией», ладно, приеду домой, поставлю на паузу в связи с «выездом за рубеж».
Иван завел свой раритетный «Запорожец» и, дымя выхлопной трубой, понесся по центру города к себе на менее «чистую» окраину, заставляя камеры нервно ворочаться на кронштейнах, датчики углеродного следа вспыхивать красным и щелкать фотоавтоматами, а редких сотрудников ДПС – вздрагивать. Но купленная «индульгенция» быстро всех успокаивала.
Дома Иван хотел сразу же поставить, как он ее называл «официальную взятку», на паузу, но сообразил, что толком не знает действующее законодательство. Решил для начала изучить вопрос. Начал, как ему показалось с элементарного – правил дорожного движения и тут же возникли трудности.
«Транспортное средство, находясь на дороге с круговым движением, пользуется преимуществом, за исключением случаев, когда интенсивность движения исключает возникновения заторов…» Иван несколько раз перечитывал данный пункт, стараясь понять, как оценить «интенсивность движения»? Дальше больше: «дорожные знаки имеют приоритетное значение перед разметкой дорожного полотна, за исключением случаев, когда данная разметка нанесена позднее установленных знаков и соответствует внесенным в правила изменениям и дополнениям, согласно пункта — тысяча четыреста тридцать шесть, точка паять, точка сорок семь»…
— Так-так, ясненько – ясненько, — бормотал Иван, листая электронные страницы правил. – Придется на недельку вернуться в разряд «пешеходов».
Подобная перспектива вызвала холодную испарину, так как по всему получалось, если он хочет вовремя оказаться на работе — ему коренному жителю столицы, придется спуститься в метро – прибежище гостарбайтеров и неудачников. Ходили слухи: не каждый «коренной» житель столицы, спускаясь вниз, поднимался наверх. Мафия «понаехавших» легко вычисляла их в толпе, а что с ними происходило дальше, не знал никто.
Не без удивления Иван узнал, что курить в городе запрещено от слова – абсолютно, равно как содержать и разводить не зарегистрированных в общегородской реестр: домашних животных, рыбок и комнатных цветов. Обнаружились ограничения на использование электроэнергии, воды и газа и объема бытовых отходов, которые делились на семнадцать категорий. Семнадцатая утилизации не подлежала и выкидывать ее запрещалось. Куда девать законодательство не поясняло. Поразил Ивана и запрет на проведение самостоятельных ремонтных работ. Наклейка обоев, нарушителю должна была обойтись в тысячу кредитов, замена сантехники уже в тридцать тысяч кредитов, лампочки в люстре – пять тысяч…
«Может за город уехать на недельку?» — подумал Иван, но и тут столкнулся с проблемами в виде штрафов за несанкционирование посещение «природной зоны экологического значения», за использование открытого огня для приготовления пищи, за на постройку и эксплуатацию бань без прохождения процедуры сертификации на предмет выбросов продуктов горения, температуры в парной, исключающей причинения вреда здоровью, организации стока согласно САНПИН номер такой-то… А если вздумал попариться с веником, получи до шести месяцев ограничения свободы или штраф в размере десятимесячного оклада нарушителя. Про сбор ягод и грибов Иван даже читать не стал, поберег психику, хоть и являлся заядлым грибником.
— Нет, плохая идея, — произнес Иван, глядя в зеркало. – Если я напишу что-то подобное, мне до конца своих дней работы не найти ни в оппозиционной прессе, ни в государственной. Что там «спонсору» понравилось? Про пирожки Меньшикова? Продолжим критиковать правильно. Если даже сократят, устроюсь в другую шарашку, главное чтобы на «индульгенцию» хватало, иначе легче в петлю…
Пал Семеныч разложил перед собой листочки с «критическими» статьями подчиненных и начал совещание:
— Антон, можешь когда прижмет! Так разнести постановление правительства на запрет содержать белохвостых попугаев в клетках меньших, чем квадратный кубометр, просто огонь! Дал ты им по соплям, уважаю. Светлана, понимаю, тема качества шнурков для детских ботинок тебе, как матери близка, но слабовато. Нет накала, возмущения «прогрессивной общественности»! А где статистика по травматизму детей из-за утраты правительством контроля за качеством данной продукции? Доработай, а в целом хорошо – злободневно. Игорь, ты меня разочаровал. Обыватель терпеть не может байкеров, поверь. Пусть они в почете «там», но людям они не нравятся: богатые, наглые и главное шумные. А ты на целую колонку расписал какие несправедливые притеснения терпят мотоциклисты в нашем городе. Думаешь, кому-то интересно, что вам запретили ездить в три ряда и использовать моторные масла импортного производителя? Даже если бы вам вообще запретили ездить, большинство наших читателей лишь похлопает в ладоши. Статья должна вызывать недовольство властью, а не наоборот. Не пойдет! Теперь Иван. – Редактор пододвинул к себе листок бумаги. – Ты же говорил, не будешь писать по собственному желанию, а тут это. Что случилось?
— Знаете, Павел Семенович, надоело. Мы столько лет с вами отработали и у меня нет к вам претензий, хоть вы и редкая… Ну вы поняли. Я просто устал выискивать мелочи, которые можно безнаказанно покритиковать за деньги критикуемого. Лучше я пойду «его» хвалить, платят меньше, зато работа проще. Я и место уже нашел на одном из каналов.
— А сможешь, хвалить-то?
— Я «критиковать» уже не могу, тошнит, а хвалить?.. Лишь бы платили, а надоест – вернусь в «оппозицию».
— Учитесь, — Пал Семеныч, снисходительно глянул на блатных. – Человек без связей, сам себя «сделал» и не боится завтрашнего дня. Вам до него как до Китая раком. Хорошо, Иван, — Пал Семеныч подписал заявление. – Если еще буду на плаву, когда решишь вернуться, возьму без вопросов, хоть я и редкая… сам знаешь кто.
Иван, выйдя на улицу, закурил, камера повернулась в его сторону, но тут же вернулась в прежнее положение, «индульгенция» работала исправно. Иван достал телефон и набрал номер, который использовал в последний раз тридцать первого декабря:
— Ало, мам, привет, как здоровье? Хорошо? Ну и отлично. Знаешь что, ты была права, я согласен участвовать в выборах в Государственную Думу. Хватит уже глупостями заниматься. Что? От какой партии? А есть разница? Нет? Тогда сама решай…
Конец
