Сшить свадебное платье Лене посоветовали у Глафиры Эдуардовны – подруги говорили, что это портниха невероятно талантлива. Лена представляла себе эту Глафиру – наверное, эдакая заносчивая мадам с острым носом и колючим взглядом, модельер из богемы. Но она ошибалась: это была милая женщина лет шестидесяти, невысокая и полненькая. Было видно, что в юности она была настоящей красавицей, да и сейчас приятной внешности, несмотря на возраст.
— Не ломай себе язык моим именем и отчеством, — улыбаясь, сказала она. – Зови просто тетя Глаша. Итак, какое платье ты хочешь, что будем шить?
Долго выбирали, рылись в каталогах, продумывали детали. Тетя Глаша оказалась весьма остроумной и обаятельной дамой, она постоянно шутила, особенно было смешно, когда шутки она говорила с серьезным видом. К тому же у нее действительно золотые руки – ленты, бисер и кружева буквально летали в ее руках, создавая настоящий шедевр, а не просто свадебное платье.
— Вот это да! – с каждым разом восхищалась Лена. – Да вы волшебница! Наверное для себя вы на свадьбу сделали самое роскошное платье, так ведь?
— Нет, деточка, не сделала! Все потому, что никакой свадьбы и не было. Я так ни разу и не вышла замуж, и детей у меня нет.
— Не поверю, чтобы вам ни разу никто не сделал предложения! Как же так получилось?
— Эх, деточка, — вздохнула тетя Глаша. – Вернуть бы мне юные годы, как у тебя, я многое изменила. Конечно, мне делали предложения, и даже навязчиво, но виноваты были всегда профессии моих женихов. Неподходящие они были для меня.
— Да ладно! – недоверчиво усмехнулась Лена. – Профессию и поменять можно, что в этом такого?
— Но вот у меня сложилось так, что поменять уже ничего не получится…
Началась очередная примерка. Тетя Глаша держала булавки губами, поэтому ничего не говорила, а Лене не терпелось узнать, что же там были за профессии, которые сломали личную жизнь тети Глаши. Но она сама продолжила эту тему.
— Первый мой, Мишка-кочегар! До чего же красавец был! Такие мускулы, такое лицо – ну просто актер с обложки, если бы не вид как у трубочиста. Вечно в угле, под ногтями черно, не отмыться ему было уже. Маму от него трясло: «Чтобы я его не видела в нашем доме! Замуж за него не пущу – костьми лягу!». А я любила Мишку до слез, бегала к нему в кочегарку, там мы с ним безобразиями занимались. Приходила – от мамы по шее получала, а папа заступался: «Может это судьба! Ну и что, что он кочегар, это пока молодой, а потом выучится – поменяет профессию». Но мама орала так, что папа затыкался, аки циркулярная пила. В общем – отшила она моего Мишку, расстались мы с ним, а он предлагал мне замуж и сбежать с ним подальше. Это я, дура, струсила.
Тетя Глаша замолчала и о чем-то задумалась. Видимо до сих пор Мишка был в ее сердце.
— Ага, а потом был Лешка-офицер. Высокий, но не такой красивый как Мишка. Не сказать, что я в него влюбилась, но мне нравились его ухаживания – цветочки, подарки. Мама млела перед ним, а папа плевался: «Человек в военной форме себе не принадлежит, он действует только по приказам! Сошлют твоего Леху куда-нибудь в глушь, в дальний гарнизон, будешь там по общагам мотаться, а ты девка балованная, капризная, не выдержишь!». Я, вроде, и маму была готова послушаться, согласна была на замужество, но случайно встретила своего Мишку в городе, правда издалека, он меня не заметил. Я и подумала – вот с Мишкой я бы на край света, а с Лешкой ни в какие гарнизоны не поеду. Предлагала Лешке бросить службу и остаться со мной, но он отказался, сам уехал.
— А теперь вы не жалеете, что за офицера замуж не вышли? – спросила Лена.
— Нет, ни капли! – уверено ответила тетя Глаша. – Тем более 90-е наступили, времена неспокойные. Чтобы прокормиться, я пошла на рынок джинсами торговать, работая на хозяина. Сама по профессии я швея, но кому в то время нужны были мои услуги? Шмотки на рынок заграничные привозили, состоятельные могли купить, а те, кто за копейки работал, тем только еда требовалась. Вот раз и приклеился ко мне рэкетир – мол, на кого работаешь, плати! Приехал на разборки хозяин, с ним какой-то важный тип на крутой машине, разобрались с этим пацаном. А этот важный тип на меня запал, Александром представился, и начался с ним у меня роман!
Тетя Глаша опять замолчала, зажав губами булавки, и начала что-то подшивать на юбке.
— Ну так вот, — закончив дело, продолжила она. – Ох, как красиво Сашка ухаживал – мир у ног моих был! Рестораны, дорогие подарки, поездки на море, всякие презентации с банкетами. Он говорил, что он бизнесмен, а на самом деле оказался криминальным авторитетом. Я бояться его начала, избегать, а он настойчиво предлагал мне замуж, даже как-то агрессивно. Его потом посадили, а я облегченно вздохнула – избавилась! Вот такого жениха мне точно не нужно было! Ходят слухи, что его уже убили, но так ли это – не знаю.
Тетя Глаша захихикала, вспоминая своего очередного претендента в мужья:
— А потом у меня был доктор. Он давно, оказывается, хотел со мной познакомиться, меня на фотографии у друзей увидел. Не красавец совсем, но доктор же, интеллигентный, с высшим образованием, я была очарована. Да и года идут, а я с замужеством все тяну. Только через два месяца встреч и свиданий, я узнала, что этот врач – гинеколог! Как то меня это от него отвернуло сразу – мало того, что я ревнива, так еще и в постели с ним я стала чувствовать, будто у него на приеме. Он ходил за мной тенью, чуть ли ни плакал, но я не могла даже на него смотреть. Не видела я себя рядом с ним, вот и все!
— Значит, вы всех четверых отвергли? – грустно спросила Лена.
— Да, а вспоминаю с любовью только Мишку. Хотя кавалеры еще были, но замуж не звали: адвокат, который все время врал по привычке, закодированный сантехник и так по мелочам. Но это уже не имеет значения. Поэтому вот дожила до седых волос и так и не вышла замуж.
— И что же вы сейчас совсем одна? – Лене даже жалко стало тетю Глашу.
— Почему одна, я с Мишей! – хитро улыбнулась тетя Глаша.
Лена изумилась, а Глафира Эдуардовна расхохоталась и продолжила:
— Да это совсем другой Миша. Сосед по даче, пенсионер и вдовец. Ну я же еще не старая, могу еще нравиться мужчинам. Приятно почувствовать еще раз ощущение влюбленности. Но даже если Миша замуж позовет, то роскошное белое платье я все равно себе шить не буду, в простеньком распишусь.
