— Что они сделали с домом, Зина. Я вчера слезами обливалась. Ох, бездари. Ох, неумехи. По-человечески же наставления давала – перестраивать нельзя, он цел и хорош, но, полагаешь, я для них авторитет? Старших не уважают. Коверкают прекрасный сад, прекрасные деревья. Это им не надо, то им мешает. Жалобу писать?
Людмила Васильевна заваривала мяту с мелиссой.
— Так скажи, что ты против.
— Как я им аргументирую? А строил еще отец… И Петенька мой потом.
— Несчастная ты женщина.
Даже в беседке под елью, что высадила мама Людмилы в 1970-х, слышен стук топоров и завывания перфоратора.
Ломают. Все ломают.
Она же к ним, как к интеллигентным людям, как к своим, а они… Так коварно ломают то, что создавалось не ими.
— Огород запущен.
— Да ты что??
— Совсем. Сорная трава по пояс. Косилку выкатят, пройдутся, как фура по хрупкому фарфору, и, дескать, газон у них.
— Урожай-то забрала?
— А как же. Что по весне посадила, то и унесла. Не про их честь.
Если бы можно было гипнотизировать… У Людмилы не было бы никаких существенных трудностей. Все окружающие вели бы себя так, как ей того желается. Дети бы не визжали, гоняя на самокатах. Люди не брали дорогие смартфоны. Зачем нужен этот пафос? А “дорогие” владельцы некогда ее бесценного дома не разбирали его по бревнышкам.
Но гипнозом она не владела.
А окружающие все-таки поступали, как им угодно.
Со стороны могло показаться, что Людмила Васильевна рассказывает про непутевого сына или ленивую дочь, которым она всю себя отдала, а они топчут ее труды.
Но нет.
Она недавно пришла к тому, что 60 соток в ее возрасте – это много. От половины совмещенного участка избавилась путем продажи. Но не смирилась с этим.
***
Виталий не первый год в строительстве, он мужчина немолодой, знающий, проверенный судьбой, так сказать. Девушка поймала его объявление о всех видах работ, позвонила и звонким голосом предложила:
— Здравствуйте. Хотим сделать бассейн, не олимпийский, конечно, но так, чтобы не по колено, где-то 3 на 4. Снести пристройку и добавить этаж…
— Оплата? Сроки?
Девушка оказалась щедра, как и ее жених.
Виталий нанял брата, двух знакомых и приступил.
— Назад! Нельзя! Прекратите! – неслась к ним Людмила Васильевна, о нраве которой рабочим пока было неизвестно, — Что удумали? Кто пустил? Отойдите от дома, а не то я в полицию сообщу.
— Тетенька… — самый молодой из них не с того пошел.
— Тетенька??
— Женщина, — Виталий на правах руководителя взял дискуссию на себя, — Это частная собственность. Законы мы чтим, все делается в соответствии с правилами.
Это была ЕЕ собственность. Ее комната. Ее ламинат. Ее люстра, которую муж только с пятого раза смог повесить. Это их история. Их прошлое.
— Вон, — вышла из себя Людмила, — Все.
Ошеломленные строители связываться не хотели, они уточнили это у хозяйки, что и просила приехать.
Работа встала.
Настя с файликов напоминала Людмиле, что у них была сделка.
— Купили – проживайте, никто не гонит, — верещала женщина, — Но рушить мое не смейте.
— Ну, не ваше же!
— Нравственно – это мое, я каждую щепку знаю.
Девушка, чтобы не нервировать рабочих, попыталась распустить их по домам. Людмилу отвадят сначала.
— Анастасия, от души – не отменяйте сегодня строительство, — сказал Виталий, — Мне все равно. Я могу завтра прибыть, могу другой заказ взять. Но не отменяйте. Она это почувствует и уже не слезет. Представляю, о чем говорю, потому что сталкивался. Люди продают помещения, офисы, коттеджи, а потом являются туда, как по привычке, якобы есть причины. Диктуют условия. Она из тех, у кого полно времени и собственнических замашек.
Возвели они сплошной забор.
— Сживут, — плакалась Людмила, — Сживают. Нет мне теперь дороги в отцовский дом.
