Я рано лишилась матери, и всегда думала, что Соня – моя мама. Рано – это рано. Это в бессознательном возрасте. Так бы я и продолжала думать, если бы не «заботливая» соседка, сообщившая мне в пятом классе, что Соня – моя мачеха. Тётя Люся так и сказала:
— Мачеха-то твоя дома? Она мне банку всё никак не вернёт.
— Мамы нету. – машинально ответила я, не сразу врубившись в формулировку вопроса.
— Так может ты посмотришь? Банку мою?
Я взяла в кухне банку и вынесла соседке.
— Эта?
— А-а.- махнула рукой соседка. – И эта сойдёт.
— Подождите… тётя Люся, а почему вы назвали маму мачехой?
Тётя Люся недолго думая назвала меня «бедной сироткой, которая ничего не знает», увела к себе, напоила чаем и рассказала правду. Такую страшную и холодную, что у меня всё сжалось внутри.
— Ты, Танюшка, не грусти. Я бы ничего тебе не стала рассказывать. Но у ваших-то дело к разводу идёт. Папаша твой, прости Господи, ходок. Таким был, таким и помрёт. За каждой юбкой.
Я переваривала информацию. Что-то своим одиннадцатилетним мозгом я понимала, конечно. Но не всё. Мать погибла в ДТП, узнав, что у отца роман с секретаршей Соней. Не справилась с управлением. Отец погоревал и женился на Соне, она официально удочерила меня. И вот теперь я знаю правду, а как с ней жить – не знаю. Поплакать бы, но слёз не было.
И вот у отца появился ещё кто-то. По крайней мере, теперь стали понятны вечерние ссоры в кухне, которые родители старались прятать, но получалось так себе. Я ничего не сказала дома о своих новых знаниях, но вечером, когда папа с Соней сцепились в кухне, решила выйти и поговорить с ними.
— Вы разводитесь? – спросила я в лоб.
— Что ты, Тань? Что ты придумываешь? – засуетился папа.
— Андрей, не ври ребёнку! – Соня устало опустилась на табуретку, вытирая слёзы с лица.
— А я с кем останусь?
Если они и удивились вопросу, то вида не подали. А я молчала, как партизан, о том, что узнала. Я ещё сама не могла ни поверить, ни привыкнуть, что Соня мне не родная мать. Всю свою жизнь я считала её мамой.
Я осталась с Соней. Скажи я правду, и, наверное, у меня бы был шанс уйти с отцом в его новую жизнь. Но я промолчала. Соня оставила меня себе, а отец… отец появлялся в моей жизни всё реже. Потом у него родился сын, и я совсем перестала видеть его. Но это было нестрашно. Он уже дважды меня предавал. И маму. Двух мам. Интересно, какой была моя родная мать? Наверное, где-то есть фотографии. Не могло же от неё совсем ничего не остаться.
Соня крутилась перед зеркалом.
— А что, Танюх, я ещё ничего?
Мне было шестнадцать, Соне – сорок. Она была ещё очень ничего.
— Жених, что ли, завелся? – хмыкнула я.
— А ты против? – осторожно спросила Соня.
— Да мне-то что? Твоя жизнь.
— Танька, ты какая-то странная с тех пор, как отец ушёл. Злишься на нас? Прости. Иногда люди не справляются. Расходятся.
Я стала странной чуть раньше, чем ушёл отец. Но Соня-то ведь так и не знала, что я в курсе. А потом появился дядя Витя, и всё пошло кувырком. Почему Соня выбрала его? Ещё молодая, довольно привлекательная – рано ей было отчаиваться. Дядя Витя втянул Соню в какую-то секту, и она тронулась умом. Начала мне запрещать нормально одеваться, пыталась забрать телефон. Всё свободное время они проводили на каких-то странных собраниях. Пытались и меня туда отвести, но я, сходив один раз, категорически отказалась.
— Я тебе добра желаю. И дядя Витя тоже. – бубнила Соня, как заведённая.
Как-то, по дороге из школы домой, я позвонила отцу. Рассказала всё в двух словах.
— Её спасать надо. Пап… ты слышишь?
— Тань, нельзя никого спасти. Каждый человек – автор своей судьбы.
— Но я больше там не могу!
— Это другой разговор. Не можешь там – собирай вещи, переезжай к нам.
Я видела папину новую молодую жену пару раз. Вроде та была нормальной тёткой. Но это не значит, что я хочу с ними жить… да и папа давно стал мне совсем чужим.
Дома дядя Витя рылся в моих вещах.
— Что вы делаете? – я буквально заорала на него.
Подскочила, чтобы вырвать у него из рук свою тетрадь. Он не отдавал, – видимо, еще не успел прочесть, упырь, — я дёрнула посильнее, а он неожиданно отпустил. Я упала и ударилась головой об стенку. Прибежала Соня. Но вместо того, чтобы помочь мне, спросила, чего я ору. Так и сказала:
— Почему ты так орёшь?
Я пощупала голову – вроде цела. Встала, и начала собирать свои вещи.
— Что ты делаешь, Таня?
— Я ухожу жить к отцу.
— Но твоя семья тут! – с большим убеждением сказала Соня.
Я расхохоталась. У меня началась истерика.
— Да ты мне даже не мать!
Дядя Витя вышел из комнаты. Мы остались вдвоём. Надо же, решил деликатность проявить, что ли? А копаться в чужих вещах, это как вообще?
— Что ты такое говоришь? – Соня смотрела на меня своими стеклянными глазами.
И я поняла. Ей всё равно. Она уже не человек, она – зомби. Соня будет что-то говорить, но чувствовать она этого не будет. Что она вообще сейчас чувствует? Мне вдруг стало её жаль…
— Мамочка, давай прогоним его. Ты станешь такой, как раньше. Пожалуйста. Ты ещё молодая, красивая, всё у тебя будет. И счастье тоже. Но не с ним!
— Кто тебе сказал, что мы не родные?
Она не слышала меня. И я ушла к отцу. Меня никто не удерживал. Если бы дядя Витя знал – наверное бы вмешался. Но эта тема, с квартирой, тогда ещё не всплывала. Квартиру отец оформил на меня, с оговоркой, что до двадцати пяти лет я не могу с ней ничего сделать. А Соня была просто там прописана.
Когда мой, так называемый, отчим, узнал обо всех этих тонкостях, он от Сони ушёл. И она осталась одна. Я бы могла об этом и не узнать, но как-то встретила соседку, всю ту же несдержанную на язык тётю Люсю, она мне и рассказала.
Несколько раз я порывалась сходить к Соне. Но жизнь диктует свои условия. Учеба, первая любовь. Потом вторая. Институт. Время бежит с привычной скоростью, не обращая внимания на наши дела. Хочешь – успей, не успел – никого это не волнует. Я успела в последний момент.
Мы встретились случайно, на улице. И в запитой, опустившейся женщине я едва узнала Соню.
— Мама?! – с ужасом спросила я.
— Танька… — Соня спрятала в карманы руки с облупившимися ногтями. – Большая какая… в институте уже поди учишься?
Я училась в институте, жила у своего парня, Егора, и даже не вспоминала, что у меня есть квартира, в которой живёт Соня. Не то мать, не то мачеха. Наверное, мать. Я же именно так её и воспринимала всю жизнь.
— Есть сто рублей? – шмыгнула носом Соня.
— Есть. Тебе на водку, что ли?
— На хлеб. – бодро соврала она.
Господи, да что же я стою, как неродная! Эта женщина вырастила меня. Ну, да, променяла потом на какого-то кобеля, но ведь я-то уже взрослая! Что же, я её не могу простить разве?
Мы пошли в магазин, и я накупила Соне еды. Взяла бутылку вина.
— И зачем мне этот компот? – поморщилась Соня.
— Ничего, мама. Бросать пить самое то.
— А ты на врача, что ли, учишься? – решила сострить мама.
— На врача. И как ты догадалась?
Соня вымылась впервые за неделю, наверное. Поела, выпила и легла спать. В квартире был жуткий беспорядок.
— Я не усну с вина, Танюш.
— Ничего. Как-нибудь. Завтра вызову тебе доктора, прокапаем тебя.
Я сидела рядом, смотрела на женщину, которая стала мне чужой за последние пять лет. И чувствовала, что в глубине души всё равно люблю её. Люблю и считаю матерью. Бывает же!
— Ты меня прости, дочка.
— За что?
— За Витю. Дура я была. Одна боялась остаться. И вот… осталась.
Она плакала. Я тихонько гладила её по голове. Впереди у нас ещё было время. И много дел. Приводить в порядок Сонино здоровье, наводить порядок в квартире. Снова стать родными. Всё было в наших руках.
Мама уснула, а я написала Егору сообщение с просьбой приехать и помочь. Он сразу согласился. Надеюсь, что я свой выбор мужчины сделала правильно.
