Кира проснулась от крика соседского петуха. Вот противный! Вечно ему не спится…
Надоедливая птица умолкла, но сон уже не возвращался. Кира покрутилась на кушетке, начав ощущать то, что ранее не замечала: простыни пахнут сыростью, желудок свело от голода, ситцевые занавески пропускают солнце и слепят глаза.
Кира застонала, покрутилась еще немного и встала. Умываться ледяной водой она привыкла, а вот мыть посуду – нет. У тетки в деревне горячего водоснабжения не было.
Дом старенький и разваливающийся, но Кира его любила. Дед начал постройку в середине шестидесятых, и именно тут прошло детство ее отца и тетушки Веры.
После смерти деда и бабули, Вера осталась здесь одна – дочка вышла замуж и уехала заграницу, сын учился в элитном университете в Питере.
Поэтому остаток лета Кира решила провести в деревне с тетей, как в старые добрые. «И мне – приятная ностальгия по детству, и Вере не скучно, к тому же, помощь кое-какая есть» — решила Кира и прикатила к тетке на третий день отпуска.
Помощи много не требовалось – Алексей, отец Киры и брат Веры, четыре года назад снес печку в кухне и поставил газовый котел. Жить стало проще, но Кира то и дело вспоминала, как хорошо было раньше на печке – тепло, высоко, выглядываешь из-за занавески и посмеиваешься.
В остальном хозяйство много сил не забирало: разве что работа в поле изнуряла, но Кира взялась за полив и прополку с необычайной для себя радостью.
Давно пора было вернуться в спортзал, а пока этого не сделала – будь добра ищи хоть какую-то физнагрузку.
Вчера вечером тетка уехала в соседнюю деревню к родственнице на ближайшие три дня – там то ли поминки, то ли праздник, Кира не поняла, но ей наказали следить за домом. Вера со всем сама справится и вернется в понедельник.
Кира не знала, что вообще значит «следить за домом». Живность после ухода старшего поколения Вера не держала, молоко и сметану покупала в магазине или у соседей с коровами, поэтому животные отпадают.
Огород? Это уже вошло в привычку и никакой хитрости не требует. Значит, день можно будет посветить себе или прогулкам.
Кира вышла в сад, с наслаждением срывая ранетку и закусывая крохотным яблочком завтрак. Она с улыбкой взглянула в ярко-синее небо, ощущая легкость на душе.
Да, нетипичный выдался отпуск. В прошлом году она ездила в Туапсе, а в позапрошлом летала в Бангкок, но старый домик в деревне с этим не сравнить.
Легкий прохладный ветерок принес необычный звук, сквозь пение птиц пробивались стоны.
Кира с непониманием огляделась и пошла на звук. Проверила за теплицей – никого. Обошла огород – тишина, только рыжий Васька спрыгнул с забора и затрусил по траве в сторону соседей, держа облезлый хвост трубой.
Около палисадника стоны усилились. Цивильный вход в палисадник с калиткой и новеньким забором высился у входа в дом, близ дороги. Это надо вернуться ко входу, отпереть ворота, выйти в домашней одежде на улицу…
Кира плюнула и полезла в палисадник с черного входа через крапиву. Сад ранеток, груш сменяли кусты вишни и облепихи. Вдоль дома тянулись просторы малины, смородины.
Обойдя треть палисадника, она остановилась в зарослях жимолости, которая росла вперемешку с тигровыми лилиями. В высокой траве лежал молодой мужчина и стонал от боли.
Кира растерянно опустилась на колени.
— Эй… — она с опаской тронула парня за плечо. – Эй!
Она осторожно перевернула его на спину, опасаясь, не сломаны ли у него ребра. Парень дышал глухо и хрипло, лицо заливала кровь.
Кира закусила губу и помчалась сквозь крапиву обратно. Набрав ведро ледяной воды, она вернулась и потихоньку стала брызгать ему в лицо. Потом обмакнула в воду полотенце и стерла кровь. Незнакомец едва открыл глаза – левая бровь разбита, под глазом проявился синяк.
— Воды, — прохрипел он.
Кира помогла ему присесть и опереться спиной на забор, а потом напоила прямо с рук.
— Вам надо к врачу, — уверенно сказала она. – Что произошло, вас избили?
— Да, — на выдохе парень поморщился и Кире это не понравилось.
Она прощупала ребра – переломов, вроде, нет, и немного успокоилась.
— Мне не надо к врачу, оклемаюсь, — отмахнулся парень. – Вы только помогите встать.
Кира повела его, придерживая за плечи, по утоптанной крапиве в дом. Там он рухнул на ее кушетку и мгновенно уснул.
— Дела, — присвистнула Кира. – Ну ладно, бывает, — и принялась готовить.
Когда парень очнулся, то обнаружил, что Кира обработала все его раны, перебинтовала вывихнутое запястье и залепила пластырем рассеченную бровь.
Его истоптанная, почерневшая от грязи и крови белая рубашка была постирана и сушилась на бельевой веревке, натянутой сквозь маленькую кухню, а рядом с кроватью висела дурацкая ярко-желтая футболка, явно предназначавшаяся ему. Парень со вздохом натянул это фэшен-безобразие и с присел на кушетке.
— Спасибо, — пробормотал он.
— Не за что, — кивнула Кира. – Будешь есть? – она перешла на «ты».
— Да, — выдохнул он, с трудом поднимаясь и медленно двигаясь к столу.
— Как тебя зовут?
— Дима, — он рухнул на стул рядом и уставился на тарелку.
— Кира, — представилась она, пододвигая столовые приборы к тарелке.
— Кира, — повторил он, задумчиво. – Спасибо, Кира.
Щеки Димы порозовели после чая, и он принялся с упоением уплетать приготовленные Кирой блины. Она с умилением смотрела на эту картину, радостно наблюдая, что ему становится лучше после всех манипуляций.
— Поел? – Кира убрала тарелку в мойку, мысленно вздыхая перспективе снова греть воду для помывки посуды. – А теперь садись и рассказывай, что сучилось.
— Зачем? – парень нахмурился.
Кира встала и посмотрела на него сверху вниз:
— Потому что имею я право знать, кто и почему спит в моих лилиях, — с усмешкой произнесла она и тут же серьезно добавила. — Потому что тебя серьезно избили. По-хорошему, надо зафиксировать телесные повреждения в больнице и написать заявление. На кого? Я и спрашиваю. Хочу разобраться в случившемся.
— Не надо ничего, — отмахнулся Дима. – Все нормально, просто знакомый.
Кира приподняла одну бровь.
— Напился он, вот и проказничает, — быстро добавил Дима, украдкой глядя на нее исподлобья. – Старые обиды и море зависти.
— За что хоть? – с сочувствием спросила Кира.
— Да за все сразу. И в то же время ни за что… Говорю же: зависть.
Кира закатила глаза.
— Очень абстрактно, спасибо. Ладно, черт с тобой, не хочешь говорить – не нужно. Но я бы посоветовала тебе съездить в больницу. Я могу поехать с тобой.
Кира по-матерински посмотрела на Диму. На вид он был младше, чем она, лет на пять-семь. Наверное, студент. Студент не школьник, в опеке не нуждается, но тут дело такое… В конце концов, мы в ответе за тех, кого приручили.
С этими мыслями Кира принялась руководить Димой. Ехать куда-либо он отказался, экстренно засобирался домой, но Кира убедила его отлежаться день.
«К тому же, Веры не будет до понедельника. До понедельника могу его тут безболезненно держать», — подумала Кира.
Не то, чтобы она собиралась скрывать что-то от тетки, но лишних вопросов не хотела.
Следующие два часа Дима пролежал на ее кушетке в попытках заснуть, пока Кира читала ему Достоевского. После чтения они поболтали, и она отметила с удивлением, как легко и непринужденно складывается разговор.
Перевязав запястье и снова обработав рану над бровью, Кира заставила парня выйти подышать воздухом.
Дима передвигался уже почти без труда, лишь слегка прихрамывал. В саду он восхищался кустарниками и плодовыми деревьями так, будто никогда в жизни не был в деревне.
Они уселись рядом прямо на траву и с упоением поедали яблоки, болтая обо всем на свете. За день Кира полностью поняла ход мыслей Димы, но четкой информации о нем по-прежнему имела крайне мало. Это было странно, но она не наседала. Захочет – сам расскажет.
После ужина, с которым Дима старательно помогал, обсыпая кухню мукой под смех Киры, они вышли в поле – поглазеть на закат.
— Закаты у нас очень красивые, — сообщила Кира проникновенным тоном. – Чуть оклемаешься – выйдем с крыши посмотреть. Завтра, может, или в понедельник.
— Ты хочешь, чтобы я остался сегодня? – удивился Дима.
— Да куда ты поедешь, — отмахнулась Кира. – Надо только в больницу. Лежи уже… А, или о тебе беспокоиться будут? Родителям позвони, ты вообще с ними связывался?
— Родителям? – Дима с непониманием уставился на Киру.
— Ну, или с кем ты живешь?
— По-твоему, с родителями? Сколько мне лет, как думаешь?
— Двадцать, — тут же ответила Кира.
— Почти, — мрачно ответил Дима. – Двадцать семь.
Кира удивилась, но виду не подала. Получается, ровесник… Она привыкла к мужчинам в своем окружении: в костюмах, с женами, при деньгах.
Может быть, в деревне нормально выглядеть таким разгильдяем в почти тридцать, что уж тут поделаешь? Ничего. Бывает.
Воскресенье они провели вместе – за разговорами, совместным уходом за садом и огородом, готовкой и уборкой.
Вечером Дима заявил, что ему нужно решить кое-какие вопросы и уехал на такси, вызванном из города, а Кира осталась одна, размышляя о нем.
Хороший парень, милый и добрый. Даже жалко, что они больше никогда не встретятся. Ну а как? Селиться у тетки Кира не планировала – неделю тут побудет и вернется к себе, а в забытый домик из детства вновь будет приезжать раз в три месяца…
Грустно, конечно, но ничего страшного, наверное.
Ночь щемящая тоска сковала сердце: какими хорошими, чудесными казались теперь предыдущие два дня! Кира не находила себе места.
В понедельник вернулась Вера и Кира принялась помогать тетке. Физический труд заставил немного забыться – она больше не убивалась по Диме, занятая работой.
Во вторник он приехал – сначала Кира его не узнала. Снова в белой рубашке, дорогих штанах. Оплывшее лицо вернулось в норму, демонстрируя красивые черты. Лишь пластырь над бровью портил впечатление. Теперь можно было поверить, что он ее ровесник и даже принять за серьезного человека, но от первого впечатления, конечно, избавиться трудно.
— Привет, — выдохнула Кира.
— Привет. Прогуляемся?
— Да, только сначала переоденусь.
Кира быстро окатила себя ледяной водой в бане и натянула светлый сарафан. В городе бы она такой не надела, а для деревни – в самый раз.
Они неловко побрели по пыльной улице, и цепные псы лаяли им вслед.
Весь остаток недели Дима приезжал на час-два: погулять, посидеть в саду. Один раз они даже искупались в речке, брызгаясь друг на друга прохладной водой и громко смеясь.
Кира с осторожностью погружалась в новое чувство. Трудно было назвать их отношения романом, но что-то все же заставляло ее радоваться каждому приезду Димы.
Тоску навевало лишь то, что уже завтра предстояла поездка в город – больше сюда возвращаться этим летом Кира не планировала. Если только раз в неделю ради Димы… Но что это за отношения такие будут?..
Нет, не пойдет… Лучше загасить их до того, как чувства разовьются.
— Знаешь, ты мне очень нравишься, — заметил Дима, заправляя выбившийся локон за ухо Киры.
Они сидели на большом покрывале среди земляничной поляны и читали друг другу предсказания в книге, открывая страницы наугад. Это был последний день Киры в деревне, но она не решалась сказать это вслух.
— Очень, — с нажимом повторил Дима и Кира усмехнулась. – Я долго размышлял и, наверное, готов все же сюда переехать, чтобы чаще тебя видеть. А вопросы с бизнесом буду дистанционно решать.
— С бизнесом? – Кира лениво потянулась. – Ты о чем?
— С моим бизнесом, — коротко ответил Дима. – Уверяю тебя, если б не работа, я бы и не посмел уехать. Разве по своему желанию я бы ушел куда-то?
Кира улыбнулась.
— Знаешь, это так банально, какой-то синдром медсестры, — она усмехнулась. – Да, ты мне тоже нравишься. Я бы тоже хотела тебя видеть каждый день. Но…
— Но я живу в городе, — с болью в голосе сказал Дима. – Сюда я приезжал к брату, собственно, с которым мы подрались… Я живу в городе, Кира.
— Я тоже, — расхохоталась она. – Я же говорила, что это дом тетки. А так как я сейчас в отпуске, то решила у нее погостить.
— Погоди, — Дима закрыл глаза. – Не может быть.
— Может, — Кира не могла унять смех.
Десять минут спустя выяснилось, что они живут в соседних дома.
— Не могу поверить! — выдохнул Дима.
— М-дааа, — протянула Кира пораженно. – И ведь никогда не пересекались, надо было именно тут встретиться. Закатиться в палисадник среди тигровых лилий… Ну и как это вообще называется?
— Судьба! — улыбнулся Дима, хитро прищурившись, и Кира смущенно потупила взгляд.
Юля С.
