Некуда пойти. Раньше с внучкой любили ходить в районную библиотеку. Бродишь между полок и выбираешь. А сейчас нельзя: не пускают. Поэтому нужно заранее написать на бумажке, что надо. И тебе принесут.
Но это не интересно. И не познавательно. А когда сам — это другое дело.
И никуда не пойдешь. Всё закрыто. Я понимаю, и не осуждаю. Куда деваться?
Остается одно: наблюдать текущую жизнь.
На нашем бульваре бегают дети. Просто так – бегают. Или о чем-нибудь разговаривают. А я помню, как мы раньше играли в прятки! До самого темна. И такую изобретательность демонстрировали.
Шел и вспоминал игры нашего детства. Лапта или казаки-разбойники. Сейчас ничего такого нет. Тоже не осуждаю. Потому что жизнь изменилась. Хорошо это или плохо – не знаю. Но изменилась.
Удивительное насекомое
На скамейке сидит мужик. Открытая бутылка. Он уже хорош. Но ему хочется поделиться «открытием». Оказывается, бутылка – лучшее средство от вирусов. Якобы – так сказал какой-то академик. Вот он и борется с заразой. А дома с ним будет ссориться жена, если она у него есть.
В магазине старушка ищет минтай. Ей нужны небольшие рыбки. Для кота. А продаются огромные, как поленья дров. Продавщица посоветовала купить хек. У нас привезли – перуанский. Бабушка очень обиделась. Сказала, что коту это дорого. Не знаю, давно не покупал ни хек, ни минтай. И кота у меня нет.
Снова выхожу на бульвар. Навстречу соседка. Она торопится домой с работы. Увидела меня. Остановилась, улыбнулась и сообщила, что завидует мне «белой завистью», потому что я не работаю. А она работает.
Об этом соседка говорит раз в неделю. Как по расписанию. И я ее понимаю. Она устала, и ей хочется посидеть дома хотя бы месяц.
И я тоже – как по расписанию – отвечаю одно и то же, что придет время – и она пойдет на заслуженный отдых. Конечно, лучше бы не говорить, потому что пенсионная реформа. Но надо же что-то сказать. А человек верить должен.
Это не обмен информацией, а чувствами. Ей надо кому-то сказать про усталость. Про отдых дома. Вот она мне и говорит.
Люди идут уныло. Лица серьезные, нет в них радости. Шуток не слышно, только обрывки серьезных разговоров. Про работу, про деньги, про сложные отношения с какими-то сложными людьми.
Сворачиваю к церкви. Но и там нет светлых легких лиц. Понятно: идут за утешением, за облегчением.
Очень красивая
Очень приятно гулять около детских садиков. Родители забирают ребятишек. Идут, щебечут. И рады друг другу. Детки мам и пап не видели целый день. И родители их тоже не видели. Ведут за ручку. Спрашивают о чем-то.
Наши люди. Наш город. Наш дом. Привыкаешь – к своему. Пусть у нас и неуютно, и грязно иногда. И лица у людей серьезные. Будет облегчение – и лица изменятся.
Как раньше, помните, на демонстрации ходили? Ни одного тяжелого выражения лица.
Может, снова в нашу жизнь радость придет? Подхватит нас, понесет на своих крыльях? И мы снова будем петь на улицах, и плясать во дворах. Приглашать друг друга в гости. Протягивать руку помощи. И смотреть радостно, легко, беззаботно. Может, будет?
