Родители, не надо так со мной шутить
Папа, мама, привет! — вернувшись с работы, машинально поздоровался Виталий с родителями, которые сидели рядышком на диване и смотрели телевизор. — Мам, поесть чего-нибудь есть?
— Не знаю, посмотри в холодильнике, — также машинально ответила мама.
После таких слов матери сын замер и с недоумением на неё уставился. Такое он услышал в родном доме первый раз.
— Мам, ты чего, плохо себя чувствуешь? — спросил он осторожно.
— Не болеет мама, успокойся, — ответил за жену отец. — Тебе русским языком сказали, посмотри в холодильнике. Там после вчерашнего твоего юбилея много чего осталось.
— Ладно, — кивнул ошарашенный сын. — Только вы чего такие странные? Чего-то случилось?
— Ничего не случилось, — спокойно ответил отец. — Кстати, ты себе на утро прямо сейчас чего-нибудь поесть приготовь. Потому что ты поздно встаёшь, приготовить не успеешь.
— Мне? Приготовить? — Сын опять растерянно посмотрел на мать. — Мам, папа зачем так говорит?
— Сын, ты чего, забыл вчерашний день? — опять вместо мамы ответил отец.
— Почему забыл. Помню я его. А что?
— Ты помнишь, какой я тебе тост вчера сказал? При гостях, между прочим, сказал. То есть при свидетелях.
— Да вроде, помню, — пожал плечами Виталий.
— Ну и что я сказал?
— Чего-то про мою ответственность.
— Забыл, значит, — недовольно нахмурился отец.- Ладно. Я напомню. Я сказал, что когда-то, когда мне было тридцать лет, родился ты, и я сразу почувствовал себя настоящим мужчиной. Потому что стал о тебе заботиться. Но теперь тебе самому стукнуло тридцать лет. И значит, время, когда о тебе заботятся родители, закончилось, и ты сам должен начинать заботиться. Если у тебя нет пока жены и ребёнка, значит, будешь заботиться о себе и о родной матери. Вспомнил эти слова?
— Ну, вроде, да.
— Вот и хорошо. Сегодня тебе тридцать лет и один день. Всё, сын. Начинай заботиться о себе сам. Кстати, нашей маме нужны сапоги. Понял, к чему я клоню?
— Пап, ты чего? – оторопел Виталий. – Почему это я должен маме покупать сапоги? Ты же тоже зарабатываешь.
— Теперь я буду копить. Потому что, когда ты заведешь семью, я уже буду на пенсии, и мой доход резко сократиться. Я не хочу к тебе обращаться за помощью. Так что, теперь ты в нашей семье главный добытчик.
Виталий скривил лицо и перевёл непонимающий взгляд на мать.
— Мам, папа шутит, что-ли?
— Ой, сынок, вы с папой сами разбирайтесь, ладно, кто мне сапоги будет покупать, — отмахнулась от Виталия мама, не сводя глаз с экрана телевизора. — Я женщина, моё дело маленькое, главное, чтобы в доме было чисто, и муж был накормлен.
— А я?
— А ты сам учись готовить! — усмехнулся отец. — Чтобы потом жена тобой гордилась. А насчёт маминых сапог, тут и разбираться нечего, Мама до тридцати лет тебя одевала, теперь пошёл обратный процесс.
— Папа, ты чего говоришь? У меня же зарплата маленькая! — жалобно воскликнул сын.
— Ничего, родной матери на сапоги хватит. Я знаю.
— А мне на личные расходы? Мне же тогда самому денег не хватит!
— Если не хватит на личные расходы, я тебе всегда займу.
— Как займёшь?
— Так. Дам в долг. Без процентов, не бойся. Одно могу сказать, как только у тебя появится жена, так сразу я от тебя отстану. Ведь ты будешь о ней заботиться. А теперь, давай иди на кухню, поешь хорошо, чтобы сил для работы набраться. И на утро себе еду приготовь.
— Да, ладно, я, сама завтрак приготовлю, — не очень радостно сказала мама. – На всех.
— Тогда он тебе за это ещё и подарки будет покупать. Каждый месяц. Правильно?
— Хорошо бы, — робко сказала мама.
— Ну, вы вообще… — прошипел возмущённо сын, круто развернулся и ушёл на кухню.
Через несколько секунд родители услышали, как открылся холодильник, загремела посуда.
— Нервничает, — с состраданием в голосе прошептала мама.
— Ничего. Может через нервы к нему понимание придёт, что пора самостоятельным мужиком быть, и свою семью создавать, — не очень весело вздохнул отец. — Кстати, ты чего так внимательно в телике смотришь? Интересное что-то показывают?
— Да нет, ерунда какая-то. Я и не смотрю совсем. Только делаю вид. – Мама тяжело вздохнула. – Может, зря мы всё это затеяли?
— Не зря, — твёрдо сказал отец. — Если человек намёков не понимает, тогда только так. Ведь хочешь не хочешь, а тридцать лет — это уже почти половина жизни. И значит, обратный отсчёт на самом деле пошел…
