Дедушка с бабушкой в свое время держали кроликов. А кролики очень прожорливы, им, помимо ежедневного кормления, требовалось много сена на зиму. Соответственно, все летние месяцы бабушка с дедушкой делали заготовку сена.
Почти каждый день ездили на сенокос. Для таких поездок дедом был сооружен специальный транспорт, что-то типа мини грузовичка с мотором от мотоцикла «Урал». Тарахтел так, что, мама – не горюй! За это самодельное средство передвижения нами и было прозвано «тарантайка».
Для нас, детворы, не было лучше приключения, чем с бабой и дедой поехать на сенокос.
А когда поспевала смородина – так и подавно. В окрестностях села было много посадок смородины, и пока дедушка с бабушкой занимались сеном, мы с моими двоюродными сестрами паслись около кустов смородины. И наедимся, и бидончик наполним, а потом бабушка вареников наготовит. Вкуснота! Но не об этом.
Дедушка ушел по каким-то делам в Правление (так называлась администрация колхоза), а когда возвращался, то и попался в лапы деду Митрофану. Бабушка была дома, занималась своими делами, а я была у своих двоюродных сестер. Дело уже было ближе к вечеру, дед шел себе спокойно домой, а Митрофан, как обычно, в это время сидел на лавочке возле своего дома.
— Здорово, Василич, — задел дед Митрофан моего дедушку.
— Здорово, Митрофан, чаво, невест ждешь, поди?
— Тебе бы толька про невест, идешь себе, ниче не знашь.
— Чаво это я не знаю?
— Да чаво у тебе случилася.
— Да ты чаво болташь? Чаво это у меня случилася?
— Дак, Клавдя твая в огороде копалася, разморило ее, пошла у хату, прилегла, да заснула. А в енто время Нюркин бык через зады забор повалил, да и усе ваше сено пожрал! Усе, как есть! О как!
— Да едр&ить твою ж через коромысло! Усе наше сено? – И дед кинулся бежать.
— Да куды ты побег? Он уж усе сожрал и пошел себе восвояси. А Клавдя в тарантайку тваю косу да вилы покидала, Шарика отвязала, тот в кабину к ей прыгнул и поехали за сеном на Чипинячку.
— А за рулем-то кто?
— Ясен пень, кто! Не Шарик же, Клавдя твая! Плачить, говорить, мол, сил нет никаких, Василий с правления придеть, достанется мне, что не доглядела, три дня, говорить, вокруг печки гонять будешь! Мол, поеду на Чипинячку, хучь немножко сена накошу.
— Во дур&а баба! Дак она же не умеет!
— Фух, велика наука тваю тарантайку водить! Руль, газ да тормоз! Разберется, чай не раз с тобой ездила!
Дед разворачивается – и бегом за бабушкой на Чипинячку, бежит, аж подпрыгивает, и все оглядывается, не лежит ли где в кювете его тарантайка. Напугался он тогда страшно за бабушку, бежит, матится, на чем свет стоит ее кроет за такое легкомыслие, а ему навстречу ничего не подозревающая Нюрка.
— Василь Василич, случилася чаво, куды, глаза вылупимши, побег?
— Вот я тебе Нюрка! Вот толька Клавдю найду, покажу тябе, как за своим быком следить нада! Вот устрою я тябе! Усе сено сожрал, так еще теперь не знаю, живой Клавдю найду, чи не! — И бежит дальше.
— Да за каким быком-то? У меня ж отродясь быка не было, на кой мне бык? – пожала плечами Нюрка, а дед в это время был уже далеко.
За то время, что дед по Чипинячке бегал, в каждый овражек заглядывал, бабушка спарвила ужин и ждала деда, тоже беспокоилась, не зашел ли к какому приятелю на рюмочку. Не выдержала, пошла искать, да дальше дома деда Митрофана не ушла.
— Здорово, Митрофан, маво не видал?
— Здорово, Клавдя, дак часа полтора, как на Чипинячку побег!
— Да на кой ему на Чипинячку?
— Да, говорит, настроение хорошее, пойду, говорит, Клавде цвятов наломаю.
— О те ж, старый дур&ак, да каких цвятов? Принял все же на грудь, глаз да глаз за ним! Хучь бы руки-ноги в потемках не попереломал!
— Ой, и усе-то ты недовольна, мужик ей цвятов, а она – старый дур&ак, что за бабы?
И бабушка вернулась домой. Спустя полчаса во двор забегает запыхавшийся дедушка, смотрит – тарантайка на месте.
— Слава Богу, вернулася!- И в хату.
А там бабушка:
— И игде ты шляшешси? Каки цвяты выдумал? И игде тваи цвяты, старый ты пень? Сиди тута думай про няго, чаво там с им, руки-ноги целы, али в канаве какой уже ляжишь!
— Каки цвяты? – Опешил дедушка. – Ты сама, чаво удумала? Как толька ты жива осталася, раззява, мало, что сено не доглядела, так еще самовольничашь!
— Како сено? Ты чаво, напилси, что ли?
— Тако! Како Нюркин бык сожрал!
— Да нету у Нюрки накакова быка и отродяся не было! Зенки зальешь и выдумывашь!
— Дак, а сено как же?
— Да далося тябе енто сено, вон оно, иди жуй заодно и закусишь!
— Дак ты не ездила на Чипинячку сено косить?
— На чем я тябе поеду? На тарантайке твоей, чи не?
— Дак Митрофан сказал, что на тарантайке, с Шариком!
Бабушка только руками всплеснула.
— Опять старый охальник разыграл, а мне сказал, что ты на Чипинячку мне за цвятами побег!
Дед долго порывался к Митрофану с разборками, но бабушка его не пустила, мол, хватит на сегодня приключений. Дед долго не унимался, но бабушка применила свой верный прием «ниже пояса». Сходила в низы за буты&лкой, деду под борщичок налила, постепенно успокоился.
Досталось за это деду Митрофану или нет, я не помню, кажется, и это ему сошло с рук, впрочем, как и всегда.
Вот такую встряску устроил дед Митрофан моим бабушке и дедушке, которую они запомнили надолго.
