В гостиной большого загородного особняка семейства Шереметьевых царило почти осязаемое напряжение. Хозяйка дома, Элеонора Павловна, металась по комнате, и просторные рукава её вышитого шёлкового халата то и дело взмывали в воздух, как крылья.
— Этого просто не может быть! Это немыслимо! – восклицала она.
— Элеонора, не преувеличивай, — невозмутимо произнёс её муж, Юрий Николаевич, который сидел в кресле и неспешно читал газету, — ничего страшного не произошло.
— Ничего страшного?! Юра, что ты говоришь?! Наш мальчик, наш единственный сын! Золотой медалист, лучший на курсе, перспективный учёный и эта… эта… — Элеонора Павловна замолчала, подбирая слова, — деревенщина! Боже мой, почему из тысяч девушек он выбрал именно её?! Что в ней такого особенного?
— Успокойся, дорогая, тебе нельзя нервничать, — всё также спокойно ответил Юрий Николаевич, перевернув страницу, — ты всё равно ничего не сможешь сделать… В конце концов, Александр уже взрослый человек, пусть сам решает, на ком ему жениться.
— Нет, Юра, нет, я не успокоюсь! Она же не даст ему работать, неужели ты не понимаешь?! У Саши аспирантура, диссертация… Эта проходимка испортит ему всю жизнь! А если, не дай Бог, она забеременеет?! – продолжала бушевать Элеонора, заламывая руки, — это конец карьере, конец всему! Он еще так молод!
Юрий Николаевич со вздохом отложил газету в сторону и промолвил:
— Элеонора, милая, присядь наконец! От твоих передвижений у меня уже кружится голова.
Шереметьева присела на краешек дивана, но в следующую минуту снова вскочила и заходила по комнате.
— Мы не должны этого допустить, Юра! Этой дурацкой свадьбы не будет! Только через мой труп! – возопила Элеонора и, подбоченившись, бросила на мужа укоряющий взгляд:
— Что ты молчишь? Тебя не волнует судьба собственного сына?
— Волнует, — откликнулся Юрий Николаевич, — очень волнует. Но в его личную жизнь я вмешиваться не собираюсь. И тебе не советую.
Элеонора приподняла брови:
— Вот как? Значит, я должна молча наблюдать, как рушится всё то, во что вложено столько сил, денег и времени? Ты с ума сошёл? Да уж, не ожидала от тебя такого, Юра…
И она вышла из гостиной, поджав губы. Юрий Николаевич покачал головой и снова взялся за газету. Но вскоре Элеонора вновь появилась в дверном проёме и сухо сказала:
— Саша пригласил эту… свою невесту к нам на ужин сегодня вечером. Будь добр, распорядись на кухне, у меня что-то голова разболелась. Пойду прилягу.
— Хорошо, — согласился Юрий Николаевич, — что заказать?
— Мне без разницы, — равнодушно ответила жена и удалилась в спальню.
Вечером Элеонора сидела у туалетного столика и выбирала украшения к платью. Юрий Николаевич любовался женой: ей вот-вот исполнится пятьдесят, но она всё еще была красива, как в молодости. Прожитые годы почти не оставили на её лице свой отпечаток: Элеонора всегда тщательно следила за собой, салоны красоты и фитнесс-залы занимали немалую часть её свободного времени.
Она перехватила в зеркале восхищённый взгляд мужа и улыбнулась:
— О чём думаешь?
— О том, какая ты у меня красивая и как мне с тобой повезло.
Элеонора засмеялась:
— Так уж и повезло?
— Конечно. Быть мужем самой прекрасной женщины на свете – это ли не везение?
Довольная комплиментом, Элеонора послала мужу воздушный поцелуй и стала примерять серьги. Наконец выбор был сделан, и она, внимательно оглядев себя в зеркале, объявила:
— Я готова. А где твой галстук? – нахмурилась она, заметив, что муж сидит в рубашке с распахнутым воротом. – неси, я завяжу.
Юрий Николаевич хотел возразить и напомнить жене, что терпеть не может галстуки, но в этот момент в дверь постучали, и вошедшая горничная сообщила:
— Элеонора Павловна, приехали.
Спустившись на первый этаж, супруги увидели сына Александра и стоящую рядом с ним рыжеволосую худенькую кудрявую девушку.
— Сашенька, дорогой! Здравствуй! – прощебетала Элеонора, заключая сына в объятия.
Отец пожал ему руку, и Саша подвёл к родителя свою спутницу, скромно стоявшую в сторонке.
— Мама, папа, познакомьтесь, это моя невеста, Таня, — представил он девушку, — Танечка, знакомься, это мои родители – Юрий Николаевич и Элеонора Павловна.
При слове «невеста» Элеонора Павловна поморщилась, как от зубной боли, и устремила на Татьяну ледяной взгляд голубых глаз.
— Здравствуйте, Татьяна, — холодно сказала она, пожимая протянутую ей хрупкую ладонь, — очень приятно с вами познакомиться.
— Мне тоже, — широко улыбнулась девушка, — и можно просто Таня.
— Как скажете, — отозвалась Элеонора.
Юрий Николаевич галантно поцеловал Тане руку и произнёс:
— Добро пожаловать, Татьяна, мы очень рады, что Саша наконец-то решил познакомить нас со своей невестой. Он много о вас рассказывал.
— Надеюсь, только хорошее? – заулыбалась Таня, глядя на жениха.
Юрий Николаевич засмеялся:
— Конечно, иначе и быть не может.
Элеонора, которой порядком надоел этот обмен любезностями, пригласила всех в столовую:
— Пойдёмте же к столу, а то остынет всё.
В просторной столовой был накрыт белоснежной скатертью большой овальный стол, на котором поблескивали приборы, фарфоровые тарелки с серебристыми ободками и высокие фужеры для вина, а горячие блюда и разнообразные закуски источали ароматные запахи.
За ужином Элеонора поинтересовалась:
— Сашенька, как твои дела? Что нового в университете?
— Всё хорошо. Профессор Звягинцев сообщил, что, возможно, осенью возьмёт меня с собой на конференцию в Лондон, – ответил Саша с довольной улыбкой.
— О, замечательно! Как продвигается твоя научная работа?
— Почти закончил, осталось немного. Мам, передай, пожалуйста, утку, она сегодня просто божественна. Повару моё почтение!
— Ну а Вы, Татьяна? Чем планируете заниматься дальше? Саша рассказывал, вы учитесь в педагогическом. Хотите после института пойти работать в школу? – спросила Элеонора, пристально рассматривая невесту сына.
«И где он её нашёл? Рыжая, нос в веснушках. А это дешёвое платье в горошек и макияж, как у торговки с рынка… Неужели это моя будущая невестка? Ужас какой! Как Саша вообще мог в неё влюбиться?!» — размышляла она, с остервенением отрезая по кусочку от утиной грудки, лежащей перед ней на тарелке.
— Пока не знаю, — пожала плечами Таня и сделала глоток вина, — я очень люблю детей, но школа – это не моё. Возможно, получится устроиться в какой-нибудь частный образовательный центр. Да и зарплата там побольше.
— Понятно, — натянуто улыбнулась Элеонора, — то есть работать Вы всё-таки планируете?
Татьяна с удивлением взглянула на будущую свекровь:
— Да, конечно. Не буду же я сидеть на шее у мужа!
— Ну, знаете ли, Танечка, многие девушки сейчас так и делают. Найдут себе юношу из хорошей, обеспеченной семьи и потом всю жизнь сидят, как вы выразились, на шее…
За столом воцарилось неловкое молчание. Его нарушил Юрий Николаевич, поспешивший разрядить обстановку:
— А давайте-ка лучше выпьем за знакомство! Танечка, за вас! – и он первым поднял бокал с вином, призывая остальных сделать то же самое.
Но это не помогло. Элеонора бросила раздражённый взгляд на мужа и, поставив пустой бокал на стол, продолжила «допрос»:
— Таня, а чем занимаются ваши родители?
— Мама учительница, а отец – водитель на молокозаводе, — ответила девушка, почти физически ощущая неприязнь, исходящую от этой красивой, надменной женщины, сидящей напротив.
— Наверное, им нелегко приходится? Зарплаты-то небось копеечные…
— Отчего же, вовсе нет. Они в деревне живут, там у них своё хозяйство, сад, огород, это хорошая поддержка, — рассказывала Таня, не сводя с Элеоноры глаз, — ну и я помогаю, когда есть возможность.
— Надо же, у вас такая большая стипендия?
— Нет, я подрабатываю. Уборщицей, в библиотеке.
«Какой кошмар… Невеста моего сына – колхозница со шваброй в руках, — подумала Элеонора, раздражаясь всё больше, — нужно что-то делать, нужно срочно что-то делать».
Саша с недоумением смотрел на мать. Он никак не мог понять, почему она задаёт его невесте эти странные, глупые вопросы.
— Мам, ты лучше расскажи, как вы с отцом съездили в Италию, — попросил он.
— Съездили мы прекрасно, Италия в сентябре просто рай! Жаль, что ты с нами не поехал, мы бы прекрасно отдохнули все вместе! – ответила Элеонора, — кстати, помнишь мою подругу Ирэн? Так вот она открыла в Риме новый спа-салон, косметическую студию и парикмахерскую, представляешь? Кстати, вам, Танечка, не мешало бы поменять парикмахера – эта причёска совершенно вам не идёт. Если хотите, могу познакомить со своим мастером – он стажировался в Париже и Милане, сделает из вас настоящую красотку, поверьте.
— Мама, перестань, — резко произнёс Саша, — Таня у меня и так красавица. И, знаешь что, мы, пожалуй, поедем, – продолжил он, поднимаясь из-за стола, -спасибо за ужин.
— Но как же десерт? — пролепетала Элеонора, ошеломлённая резкостью сына.
— Уже не хочется. Таня, пойдём. Не провожайте.
И, взяв за руку свою невесту, так быстро покинул столовую, что Таня едва поспевала за ним.
В прихожей хлопнула дверь, и вскоре послышался гул отъезжающего автомобиля.
Юрий Николаевич молча сидел за столом и сверлил жену взглядом.
Растерянная Элеонора, словно очнувшись, поспешила излить мужу накопившееся возмущение:
— Ну ты её видел? Деревня деревней! Одета чёрт пойми во что! Эти жуткие горошки на платье! А манеры?! Ты видел, как она ест? Боже, неужели он и правда собрался жениться на этой колхознице?
Вдруг Юрий Николаевич встал, с силой ударил кулаком по столу и, приблизившись к жене, крикнул:
— Хватит! Прекрати сейчас же, Элеонора! Прекрати!
Элеонора испуганно подпрыгнула на стуле и с ужасом воззрилась на мужа:
— Юра… это что такое? Почему ты на меня кричишь?!
— Ты что здесь устроила?! – продолжал наступать Юрий Николаевич, — это что за цирк?! Откуда в тебе столько пафоса? Что за снобизм, Элеонора? Ты чуть не довела бедную девочку до слёз! Боже, какой позор! Как стыдно перед Сашей, перед Таней… Ты вела себя неподобающе. Никогда бы не подумал, что моя жена – бестактная, высокомерная особа, которая считает, что имеет право кого-то судить! А может ты забыла, дорогая, какой была ты сама? Так я освежу твою память. Почти тридцать лет назад ты вошла в дом моих родителей, в интеллигентную профессорскую семью, точно такой же провинциальной девочкой из глухой забайкальской деревни, только платье у тебя было в цветочек. Синее, а цветочки белые – я до сих пор помню. А помнишь ли ты, что тебе сказала тогда моя мама? Она назвала тебя дочкой. Дочкой, Элеонора!!! И всю свою жизнь относилась к тебе, как к дочери! Ни словом, ни взглядом она ни разу не оскорбила тебя презрением, ей было безразлично твоё происхождение, твое образование и размер кошелька твоих родителей. Потому что ты стала частью семьи, моей женой, женщиной, которую я любил и люблю! Вот что главное, Эля! А ты…
Он замолчал, сел на стул, плеснул в бокал вина и залпом выпил.
— Уйди, видеть тебя не могу… — глухо сказал он и отвернулся к стене.
Элеонора в слезах выбежала из столовой.
Она забежала в спальню и, упав на кровать, захлебнулась в рыданиях. Но слёзы иссякли, и Элеонора вспомнила всё: и синее платье в цветочек, и туфли, которые пришлось одолжить у соседки по комнате в общежитии, потому что на своих стёрлись носки, и то, как она до дрожи волновалась перед знакомством с родителями Юры… Всё это было так давно, что сейчас казалось ей чем-то нереальным, словно происходившим не с ней. Она достала из комода фотоальбом и долго рассматривала старые фотографии: вот они с мужем в городском парке в начале их семейной жизни, вот она сама, в том самом синем платье, с тощими косичками за спиной, позирует у здания института, а вот большая общая фотография, и на ней Юрина мама, Анна Сергеевна, обнимает молоденькую Элю за плечи и улыбается в камеру…
Элеонора плакала, но это были другие слёзы – не горькие, не злые, это были слёзы, очищающие душу от напускной холодности и фальши, от гордыни и никому ненужных, пустых амбиций…
Юрий Николаевич курил на балконе, выдыхая синеватый дымок в темноту майской ночи. Элеонора подошла к мужу сзади, обняла за талию, прижалась щекой к спине.
— Ты прости меня, Юра…Ты прав, ты бесконечно прав: я всё забыла… Спасибо тебе, что напомнил, спасибо, Юрочка… Какая же я дура…Я непременно, непременно завтра извинюсь перед Таней…и перед Сашей…
Они помолчали. Недокуренная сигарета дрожала в пальцах Юрия, и ветер уносил серый пепел в открытое окно.
— И ты меня прости, Эля. За грубость прости, за крик…
— Это ничего, — ответила она, и Юрий почувствовал, что жена улыбается, — а давайте все вместе махнём в выходные на пикник, на речку, а?
— И Таню возьмём?
— И Таню. Мы ведь теперь одна семья…
Автор: Белка
