Вечер начался ужасно. Не успел Кожемякин прийти домой и переодеться в домашнее, как ему с работы позвонил директор.
Кожемякин, предчувствуя нехорошее, выругался, но телефон к уху поднёс.
— Собирайся, Кожемякин. Через час ты должен быть на железнодорожном вокзале, — приказал директор.
— Нет… — почти застонал Кожемякин. – Я болею. У меня высокая температура.
— Не придумывай. Ты с работы уходил здоровый.
— У меня температура уже была. Просто я вам не говорил об этом. Я никуда не поеду.
— Поедешь как миленький, — злорадно сказал директор. — Завтра в главке зачем-то срочно собирают совет директоров. В девять утра. Значит в это время ты должен быть в Москве.
— Да сдалась она мне, ваша Москва! Завтра суббота, я хочу отлежаться. И, вообще, я не директор, а только заместитель. Меня в прошлый раз отчитали, что я вместо вас приехал.
— Не обращай внимания, Кожемякин, — засмеялся директор. — Слушать отчитывания и получать по шапке входит в твои обязанности. Короче, через час на вокзале моя секретарша передаст тебе доклад. Изучишь его и там прочитаешь. Билет тебе на мобильный сейчас скинут. Всё понял?
— Нет, не понял! Почему я не на самолёте? На поезде я не поеду!
— Поедешь. И не просто на поезде, а в плацкартном вагоне, на нижней полке. Других билетов нет.
— Вы чего, с ума сошли?! Какой ещё плацкарт?! Вы за кого меня держите?!
— Тихо, тихо, Кожемякин. Соблюдай субординацию. Все неудобства я тебе, как всегда, компенсирую премией.
— Ну, Сергей Валерьяныч, ну, будьте человеком! — взмолился Кожемякин. — Я ведь, правда, болею.
— А у меня завтра с утра важные дела. Вернёшься, дам тебе дополнительно пару дней отдохнуть. А теперь собирайся, и дуй на вокзал.
Кожемякин, под недовольный взгляд жены, снова стал облачаться в строгий костюм.
— Таблетки дать какие-нибудь? — спросила жена. — Совсем тебя загоняли.
— Да ну их всех в… — Кожемякин махнул рукой и стал вызывать такси.
В плацкартном вагоне было непривычно. Кожемякин понял, что совершенно отвык ездить в таких условиях. Но, все-таки, он переоделся в спортивный костюм, а строгий аккуратно уложил вниз, под свою полку. Хотел положить туда и ботинки, но вспомнил, что забыл дома тапочки.
Затем он застелил постель, улёгся и стал читать доклад. Когда потушили свет в вагоне, он уснул.
Когда Кожемякин проснулся, то сразу понял, что проспал. Вагон, уже полупустой, стоял на Казанском вокзале.
Кожемякин торопливо заерзал ногами, ища свои ботинки, там, где вчера их оставил, но ничего не нашёл. Вместо ботинок на том месте валялись чьи-то стоптанные грязные башмаки типа сандалий.
— Что за черт?! — мурашки поползли по спине Кожемякина. – Он моментально понял, что туфли его сперли, но пока ещё отказывался в это верить.
— Проводница! — заорал он в панике. — Где мои ботинки?
Через минут пять, после звонка проводницы, в вагоне появился линейный наряд полиции, и стали выяснять, что да как.
Кожемякин, в растерянности, постоянно смотрел на свои часы, не понимая, что ему делать. До совещания оставалось всего полчаса, а разбирательство с полицией грозило затянуться надолго.
Поэтому он психанул, плюнул на всё, натянул на ноги эти тесные чужие сандалии, почти послал полицейский наряд подальше, выскочил из вагона и торопливо пошлепал по перрону. Он ещё надеялся по пути заскочить в какой-нибудь обувной ларёк, но, увы… Понимая, что опаздывает, помчался туда, где его ждали.
В здание, где должно было проходить заседание, он попал без проблем. А вот в зал заседаний его пускать долго не решались. Женщина, которая регистрировала всех приехавших на собрание, увидев на его ногах позорные башмаки, ужаснулась.
— Вы откуда такой? В такой обуви я вас в зал не пущу.
— Почему? – возмутился запыхавшийся Кожемякин. – Пропустите меня немедленно. Меня ждут.
— Нельзя в такой обуви, – пыхтела женщина. – Вы что, с помойки сюда пришли?
Кожемякин быстро объяснил ей ситуацию, но женщина оставалась непреклонной.
— Дайте мне тогда тапки какие-нибудь! – заорал на неё Кожемякин. – Или доложите председателю, что я уже тут! Тогда вы будете виноваты, а не я!
Женщина ещё немного подумала, потом недовольно сказала:
— Ну, ладно, если хотите позориться, идите так.
Когда Кожемякин вошёл в зал, немедленно раздался хохот. Затем, когда смех затих, председатель недовольно сказал:
— Значит, опять вместо Парамонова приехал Кожемякин? Вас, я вижу, по дороге сюда ещё и ограбили?
— Ну, да, — кивнул вновь прибывший, и под иронические улыбочки пошёл к свободному креслу. — Какая-то сволочь в поезде туфли спёрла.
— Главное, пиджак с документами на месте, — сказал кто-то многозначительно, и народ опять захохотал.
— Так почему Сергей Валерьянович опять не приехал? – снова спросил председатель.
— Дела у него какие-то, — пожал плечами Кожемякин. – Неотложные.
— Понятно. Сейчас мы узнаем, что это за дела. Татьяна Венедиктовна, — обратился председатель к своей помощнице, — пожалуйста, дозвонитесь да нашего Парамонова, и соедините его со мной. А если не дозвонитесь, позвоните на домашний. И спросите у его жены, чем он занят?
Помощница вышла, и уже через минуту вернулась.
— Мобильный Парамонова не отвечает, — доложила она. — А жена его сказала, что Сергей Валерьянович в фитнес зале.
В зале заседаний повисла тревожная тишина, и Кожемякин понял, что его директор пропал. Такая ошибка жены директора может оказаться для её мужа фатальной…
Предчувствия его не обманули. В понедельник Парамонова с директорской должности тихонечко сняли, и временно назначили вместо него Кожемякина.
Но тот, если честно, своему назначению совсем не обрадовался…
