Баба Нюша сидела у кухонного окна и по привычке поглядывая на дорогу, неспешно рассказывала о своей жизни. Молодая соседка Нина теперь часто заглядывала к старушке, она присматривала за бабой Нюшей по просьбе её дочери, жившей в городе.
— Я осталась одна давно. Как дочка вышла замуж и уехала в город, так я одна тут и живу. Это вы – новенькие, всего-то лет пять тут. А я – коренная. Тут мои и мать, и бабка с дедом жили. Несколько поколений нас, Петровых, в этом доме у печи грелись.
Баба Нюша улыбнулась беззубым ртом. А Нина спросила:
— А сколько вам лет, баба Нюша?
— Да уже девяносто годов было. И слава Богу, на своих ногах ещё держусь. Упаси Господь наваляться… Не хочется.
— А муж ваш давно умер? – спросила Нина, глядя на выцветшую фотографию молодожёнов, висевшую в деревянной раме на стене.
— Муж? Давно… — протянула баба Нюша и вздохнула, будто недавно похоронила супруга. – Муж мой был очень хороший человек. Красивый по молодости, с соседней улицы он был. Троих ребятишек мы с ним народили. Сыновья в Сибири остались после армии работать дальше. В хорошем городе им квартиры дали. А вот дочка рядом тут, в городе.
— А почему муж рано умер? – допытывалась Нина.
— Я считаю, что праздники виноваты. Застолья всё наши, — вдруг просто ответила баба Нюша.
— Это как же? – удивилась Нина.
— Сама посуди. Раньше трудились в колхозе как проклятые, тяжело было, с утра до вечера, особенно в посевную или на уборке урожая. Без выходных и проходных. А как праздник – душу отводили. У нас же всегда в праздник что? Главное – чтобы стол ломился. Собираются компании — и сразу за стол. Все праздники – одинаковые. Едим, пьём, песни поём. Все хмельные. Особенно мужики. А где-то и женщины не отставали. Бывало и до драк дело по пьяни дойдёт. Вот и весь праздник.
— Неужели уж так всё одинаково? А, впрочем, да. И нынче почти всегда одно и то же. Застолье, выпивка, разговоры хмельные, а потом – по домам спать. Утром похмелье…
— Мой Вася так и пристрастился к выпивке. Сначала только по праздникам, а потом, чтобы «расслабиться» и по выходным, а потом и по будням после работы вечерами… Так и спился. Но не признавал, что пьяница. Прятал бутылки в гараже, в бане, в сарае. Я следила, чтобы не напился вечером, да где там! Всё равно наклюкается… А потом всё больше и больше… Так однажды зимой шёл от соседа с переулка, упал – и замёрз в сугробе. Когда я его нашла, уже поздно было. Воспаление лёгких – и за три дня мужика не стало.
— Печально как, — посочувствовала Нина.
— Да, осталась с тремя детьми. Еле вытянула их. Хорошо, уже старший большой был. А всё из-за праздников этих… Одни попойки у нас. Так уж повелось. А что хорошего? Зато с тех пор я и праздники не люблю. И не готовлю ничего особенного. Лучше куда-то поехать на выходные, да вот только скот никогда не отпускал, хозяйство… И безденежье проклятое. Детей надо было поднимать. Не до поездок. Так что мы ничего с мужем и не видали, кроме своей деревни.
— Грустно, — сказала Нина, — вот и мы по тому же руслу катимся, похоже…
— Да… Смотри. Как-то надо по-другому, наверное. А как? Моя жизнь прожита. А вы сами смотрите…
Баба Нюша устала, она поднялась и пошла прилечь на диван за тёплой печкой. Нина с жалостью смотрела на худенькую старую женщину и ужасалась мысли, что вдруг и ей в старости будет так же горько сознавать, что многое она делала не верно, катясь словно по накатанной поколениями узкой колее, ничего не пытаясь изменить в лучшую сторону…
