Школьная пора – пора первой любви у одноклассников, старшеклассников, или у молодых учителей. Не миновала она и Юру. Он был обычным мальчишкой, разве что выглядел младше своих сверстников. Это была тpaг*eдия, из-за которой он сильно переживал. Часами стоял перед зеркалом и уговаривал свое тело расти побыстрее.
— Ну почему я не расту? – по-девичьи высоким голосом возмущался он.
— Вырастешь, не спеши, – успокаивала мама.
Как не спешить? Когда Наташа такая красивая, и мальчишки, что выглядят взрослее его, провожают её до дома.
— А вдруг я навсегда останусь таким? – отчаявшись, взывал Юра к своему отражению в зеркале.
— Что ты, Юра. Ты обязательно вырастешь, — вздыхала мама.
Наташа жила в соседнем доме. Худенькая, с длинными стройными ногами, светлыми вьющимися волосами и голубыми глазами. Она завязывала волосы в два хвостика над ушами, открывая трогательно тонкую шею.
Но больше всего страдал Юра от того, что она была выше его, старше на год, и потому не обращала на него внимания.
Чуть ли не на следующий день после окончания учебного года родители отправляли Юру к бабушке в деревню, и не слушали никаких возражений с его стороны. А Наташа с родителями ездила на машине в Крым, на море.
— А почему мы никогда не ездим на юг, как все? Надоела эта деревня, — возмущался Юра.
— Кто все, сын? Ты конкретно кого-то имеешь в виду? Чем тебе деревня не нравится? Спи до обеда, гуляй допоздна, купайся вволю. Не понимаешь ты своего счастья, сынок. – Вздыхал отец. — А на море, придёт время, съездишь.
— Ладно, — нехотя соглашался Юра. — Только в начале августа вернусь.
В начале августа Наташа вернётся с юга, но этого он не сказала. «Скорее бы вырасти и самому решать, ехать в деревню, на море, или остаться хоть раз на лето в городе», — думал Юра.
В деревне он гонял мяч с мальчишками, купался до посинения, жёг костры на берегу речки по ночам. А ещё самозабвенно таскал целыми вёдрами воду с колодца, сгибая колени под их тяжестью и закусив от напряжения губу. Лазал по деревьям, подтягиваясь на ветках.
Когда вернулся перед новым учебным годом домой, мама с удивлением ахнула, увидев вытянувшегося сына.
— Ну-ка примерь форму, я посмотрю, насколько отгибать брюки, — попросила она.
Пиджак не сходился на раздавшихся плечах, а брюки стали безнадёжно короткими.
— Мам! – крикнул он и не узнал своего изменившегося голоса. — Мам! – повторил радостно.
— Что кричишь? – Мама всплеснула руками. – Нужно срочно идти в магазин и покупать новую форму. Боже мой. Вырос-то как.
Юра рассматривал себя в зеркале. Правда, вырос? Мама встала рядом с ним. И оказалось, что он выше её.
— Юрка! Ты совсем взрослым стал, а я постарела, — расстроенно сказала мама.
— Да ты что! Ты самая молодая! – Юрка обхватил маму за талию и приподнял, закружил по комнате.
— Поставь меня сейчас же! – вскрикнула испуганно мама.
«Наконец-то! – Радовался Юра. – А вдруг Наташа тоже выросла?» – И его радость сменилась испугом.
Каждый день он болтался во дворе, ожидая её. Знал, что Наташа ещё не вернулась с юга. Окна квартиры оставались по вечерам тёмными.
И когда приехала Наташа, он чуть не проглядел её, потому что играл в мяч с третьеклассником Димой из его подъезда. Наташа вышла из машины загорелая, похудевшая и ослепительно красивая. Волосы на солнце выгорели и стали совсем белыми. Юрка бросил мяч и подбежал к ней.
— Привет! – сказал он, растянув губы в радостной улыбке от уха до уха.
— Привет. — Наташа удивлённо разглядывала Юру.
— Ты загорела. На море? А я в деревне был, — говорил, стараясь делать голос ещё нижне.
Ему кажется или она действительно впервые смотрит на него снизу вверх? Юра подошёл ближе. «Я выше!» – подумал он и от радости заулыбался ещё шире.
— Наташа, помоги вещи отнести в квартиру, — окликнула её мама.
— Я помогу, — Юрка схватил сразу две большие сумки и понёс к подъезду.
Он никогда не был у Наташи дома. Квартира большая, с дорогой мебелью. Пианино. Он и не знал, что она играет. И ковёр на полу не с аляповатыми цветами, как в его квартире (мама сняла со стены, когда мода на них прошла), а светло-бежевый. Квартира показалась ему необыкновенно красивой, как и сама Наташа. Разве могло быть иначе?
— Пойдем в кино? Там идет… – сказал он, когда все вещи были занесены в квартиру.
— Я смотрела этот фильм в Крыму.
Улыбка сменилось гримасой разочарования. Он специально не ходил в кино с пацанами, ждал, чтобы пригласить её.
— Я с удовольствием схожу ещё раз, — улыбнулась Наташа, и Юра облегчённо выдохнул.
Они сидели в тёмном зале, и Юра не решался взять её руку. А потом фильм захватил его, и он обо всём забыл. Из кино возвращались пешком. С возбуждённо горящими глазами, Юра рассказывал наиболее понравившиеся моменты, размахивал руками. Притихшая Наташа шла рядом и о чём-то думала.
— Хочешь мороженого? – спросил Юра.
Они сидели за столиком уличного кафе напротив друг друга. Случайно встречались взглядами, смущённо отводили глаза. Юру бросало то в жар, то в холод. Сердце так громко стучало, что казалось, всё кафе слышит.
Первого сентября он ждал её у подъезда в новой школьной форме. И когда она вышла в белоснежном фартучке с кружевными, в новых лакированных туфельках на стройных загорелых ногах, с большими белыми бантами в волосах, сердце заныло от нежности. Юрка испугался, что упадёт в обморок от переизбытка чувств.
Одноклассницы тоже заметили Юркино преображение, строили глазки, то и дело приставали к нему. Он их не замечал. С нетерпением ждал после уроков Наташу на школьном дворе. Наконец, она вышла, но не одна, а с долговязым одноклассником.
Радостное настроение тут же улетучилось. Юра вбежал в квартиру, бросил портфель на пол, закрылся в своей комнате, лежал на диване, отвернувшись к стенке, пока не пришла с работы мама.
— Как прошёл первый день в школе? Есть будешь? Ты не заболел? – Забеспокоилась мама.
— Не буду, — ответил Юра грубо.
Мама вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
Больше Юра не ждал Наташу у подъезда. Демонстративно не глядел в её сторону на переменах, специально разговаривал с какой-нибудь одноклассницей, страдавшей по нему.
Так прошёл учебный год. Юра вымахал ещё больше. Над верхней губой наметились жидкие усики, которыми он очень гордился. Стал красивым и грубым. Юрка выдержал бой с родителями, не поехал на лето в деревню. Что он, маленький? Ведь у Наташи выпускной. И он до рассвета ждал у окна, глядя во двор.
Наконец, в предрассветной голубой дымке он её увидел. Наташа шла через двор, стуча каблучками. Впервые без хвостов, со взрослой причёской. А рядом шёл кто-то из её одноклассников. Встали у подъезда. «Если сейчас он поцелует её, я умру», — думал Юра, затаив дыхание.
Они разошлись, не поцеловались. И Юрка согласился поехать в деревню.
Когда вернулся в город, болтался целыми днями во дворе, надеясь встретить Наташу. Наконец, он увидел её. Она шла с пакетом из магазина.
— Привет!
— Привет.
— Как дела? Куда поступила? – поинтересовался Юрка.
— В университет, на иняз. А ты решил, куда будешь поступать после школы?
— Не знаю пока, — Юрка пожал плечами. — Пойдём, погуляем?
— Только пакет отнесу, — неожиданно согласилась Наташа. – Подожди здесь.
Нагулявшись по набережной, они ели мороженое в кафе. Стояли последние тёплые дни лета. Ветерок с реки развевал распущенные светлые волосы Наташи.
— Юра, я нравлюсь тебе? – вдруг спросила она.
— Очень, – хрипло признался Юра.
Наташа поддела пластиковой ложечкой подтаявшее мороженое из вазочки.
— Я старше тебя. Ты ещё учишься в школе, а я уже в университет поступила.
— Ну и что? — спросил Юрка, не спуская с неё глаз, забыв про мороженое.
— Девочки развиваются быстрее мальчиков. Так устроен мир, — сказала Наташа и облизала ложечку.
— Ну и что? – повторил Юра, понимая, куда она клонит. – Я… Я люблю тебя! С пятого класса люблю! – выкрикнул отчаянно, забыв, что вокруг люди.
На них оборачивались, улыбались. Как же — первое признание, как романтично.
— Ты смешной…
— Понятно. Смешной. Развеселил, да? Ещё бы. Тебе нужен кто-то постарше, а желательно с квартирой и машиной, как всем девушкам. А я школьник… — Юра вскочил, отодвинув с шумом стул и чуть не уронив его, но успел поймать за спинку.
— Я не хотела тебя обидеть… — тихо сказала Наташа, покраснев от посторонних взглядов.
— А обидела, – выкрикнул Юра и бросился из кафе.
Снова лежал в своей комнате на диване, отвернувшись к стене, мечтая умереть. Слышал, как родители шептались на кухне.
Юрка с рвением учился, стараясь выкинуть из головы Наташу, которую почти теперь не видел. Отшумел выпускной бал, он поступил в политехнический институт. После первой летней сессии сам вызвался поехать в деревню. Вернулся домой загоревшим до черноты, ещё больше возмужавшим.
Утром выглянул в окно и увидел во дворе белую машину, украшенную лентами и шарами. Машина остановилась у Наташиного подъезда. Из неё вышли двое парней, закурили, поглядывая на дверь подъезда.
— Мам, кто женится? – спросил Юрка.
— Юра, — она посмотрела на него с жалостью, — Наташа замуж выходит.
Он рванул к выходу, сбив и опрокинув по дороге стул.
— Юра! Не ходи! – крикнула мама ему в спину. – Юра!
Разве остановишь? Она глядела в окно, ожидая увидеть сына. Парни у машины отбросили окурки, зашли в подъезд.
— Где же он? – предчувствуя беду, прошептала мама.
Вдруг люди во дворе сбились в кучу, глядели куда-то вверх, обсуждали что-то. Сердце сдавило страшной догадкой. Юра…
Мама выбежала на улицу и подняла голову. Солнце светило в спину её сыну, стоявшему на самом краю крыши.
— Юра, сынок, — шептала она, не в силах кричать. – Юрочка, не надо…
Из соседнего дома вышли жених с невестой. За ними – шумные гости. Мать бросилась к невесте.
— Наташа, помоги! Там Юра! – давясь слезами, проговорила она, показывая куда-то вверх.
Наташа не сразу поняла, куда нужно смотреть, а потом увидела Юрку на крыше. Народ расступился, когда она в пышном белом платье подошла ближе. Люди с любопытством смотрел на неё. Заплакал чей-то ребёнок, остальные зашептались.
— Не будет счастья, если такое начало. А если сиганёт, то точно разойдутся молодые, – пророчествовал кто-то пьяным хриплым голосом.
На него зашикали.
— Юра! Не делай глупостей! – крикнула Наташа.
Юра, молча, смотрел на неё сверху.
— Я прошу тебя, уйди с крыши, – повторила она.
— Наташа, что делать? – всхлипнула рядом Юркина мама.
Жених взял Наташу за локоть, попытался увести прочь. Она вырвала руку. Снова задрала голову вверх. Фата белым облаком скользнула с головы на асфальт. Юра подался вперёд, словно хотел поймать её, закачался. Народ внизу ахнул, замер. Юрка расставил в сторону руки, удерживая равновесие. Он снова глянул вниз и не увидел белого платья.
— Юра! – раздался тихий Наташин голос позади.
Он обернулся и снова закачался на краю крыши. Народ внизу дружно вскрикнул. Наташа протянула к нему руки.
— Пожалуйста, Юра, иди ко мне, — позвала, поманила, и он шагнул к ней.
Толпа внизу облегчённо выдохнула. Но Юрка с Наташей не слышали этого. Они стояли, словно впервые увидели друг друга. Подол пышного Наташиного платья испачкался. Выбившиеся из причёски светлые волосы трепал ветерок.
— Ты, и правда, мог прыгнуть? — спросила она.
— Да. Я люблю тебя. И не хочу жить без тебя.
Он вынес её из подъезда на руках, потому что она сломала каблук свадебных туфель. Жених бросился к ним, но его удержали чьи-то руки.
— Юра, Наташа, — шептала мама сквозь слёзы.
— Мама, свадьбы не будет. Наташа согласилась стать моей женой. Не плачь.
— Не сейчас, – поправила его смущённая Наташа, — позже.
Мама обняла обоих, расплакалась.
Отец Наташи, с пунцовым лицом от возмущения, грубо растолкал толпу, кричал, брызгая слюной, требовал, чтобы дочь одумалась, грозился убить Юру. Мать Наташи удерживала его, повторяя:
— Серёжа. У тебя сердце, Серёжа, не надо!
Наташа пряталась за спину Юры, тесно прижимаясь к нему. Наконец, гости увели возмущённого отца, но он вырывался, оборачивался, грозил кулаком, что не оставит этого так, что требует возместить убытки…
Двор ещё некоторое время обсуждал неудавшуюся свадьбу. Мужчины одобряли Юру:
– Молодец. За своё счастье нужно бороться.
— Потом загуляет, бросит её с двумя детьми, и вся любовь. Всё как у всех, — предрёк кто-то.
Женщины зашипели на него, веря, что такая любовь бывает.
Потом все разошлись, уехал жених на белой свадебной машине, двор опустел.
— Господи, что теперь будет? – приговаривала мама, капая в стакан из пузырька с корвалолом.
Через два года сыграли свадьбу. Народ ждал чего-то из ряда вон, но ничего не произошло. Юра всё время носил Наташу на руках, путаясь в облаке пышного белого платья. Отец невесты хмуро смотрел исподлобья, мама робко улыбалась, а гости весело кричали: «Горько!»
Как-то Наташа спросила Юру, укачивая на руках сына:
— Неужели прыгнул бы тогда?
— Нет. – Юра осторожно обнял её за плечи, посмотрел на спящего сына. — Я знал, что ты придешь.
***
Теплое солнце бабьего лета пробивалось сквозь поредевшую листву на деревьях. На лавочке сидела пожилая пара. Седая старушка в старомодной шляпке из итальянской соломки накрыла маленькой ладошкой руку старика.
— Ой, рука холодная. Прохладно, а у тебя больная спина. Пойдём-ка скорее домой, Юрочка. И не спорь. – Она поднялась со скамейки и помогла встать мужу.
Они шли рука об руку по дорожкам парка, усыпанным жёлтыми листьями.
Вот такая любовь. Жизнь длинная, в ней всякое бывало. Но никогда Юра не поглядел в сторону другой женщины, не изменил своей Наташе.
С того дня, когда Юра стоял на крыше, их видели только вместе. Кроме тех случаев, когда Наташа лежала в роддоме, рожая их первенца, а через три года дочку. Или Юра лежал в больнице с сердечным приступом, а Наташа с банками бульона и морса спешила к нему. Так и шли по жизни вместе, словно боялись расстаться даже не миг, потеряться в этом большом мире, порой жестоком и неласковом, бережно храня свою первую и последнюю любовь.
