Ирина сидела за любимым столиком маленького уличного кафе. Она знала, что очень хорошо смотрится на этом месте. Красивая, одинокая, никуда не спешащая, с одной чашечкой «эспрессо» на столе — она казалась самой себе прекрасной живой статуей, окутанной дымкой легкой тайны и этакой «нездешности». Она никогда не бывала в Европе и не сидела за столиками знаменитых уличных кафе в Риме или Париже. Но она была совершенно уверена, что именно так коротают время на всех этих благословенных «виа», «рю» и «палаццо» все эти парижанки и итальянки, которые, если разобраться, в подметки ей не годятся. Просто им повезло родиться там, а не в России, заметаемой снегом и заливаемой дождями девять месяцев в году.
Но уж погожие дни Ирина старалась использовать по полной, вполоборота развернувшись к публике, чуть выставив из-под стола изящную щиколотку, чтобы было видно туфлю на очень высоком каблуке. Слава богу, щиколотками бог не обидел, да и туфли у Ирки всегда были красивые.
От этих посиделок Ирка получала невероятное удовольствие, особенно если в результате слышала, разумеется, совершенно неприемлемое, но втайне такое желанное: «Девушка, разрешите с вами познакомиться?»
Но сегодня всё, абсолютно всё, было не так. Не получалась любимая эффектная поза, и Ирка неловко ерзала по ставшему вдруг жестким и неудобным сидению стула. Перед лицом назойливо жужжала разнокалиберная июньская мошкара, которая была убеждена, что на территории Российской Федерации все люди, особенно те, которые любезно разделись и почти неподвижно сидят на улице, являются ее законной добычей. В конце концов одна из противных мошек все— таки забралась Ирине в глаз, и ко всем неудобствам прибавилась мучительная резь и моргание, закончившиеся тем, что явно потекли тушь и подводка. Хорошо хоть, что темные очки прочно входят в имидж скучающей красотки, и никто не видит темного круга под глазом, весьма похожего на синяк.
Официант, раньше казавшийся Ирине милым и очень похожим по ее представлениям на французского «гарсона», наконец, принес кофе. «Напиток богинь» почему-то показался невкусным и изрядно остывшим. А сам официант выглядел в глазах Ирины уже не парижским Викто́ром, а Витькой, нахальным и ненавидящим посетителей, из-за которых приходится таскаться по жаре с подносом, вместо того чтобы сидеть где-нибудь в районе кондиционера.
В довершение, пытаясь устроиться поудобнее, Ира неловко задела коленом ножку стола и кофе из подскочившей чашки щедрой волной расплескался по скатерти. Удивительно, откуда в крошечной посудине на пару глотков взялось столько, что с лихвой хватило на огромное пятно, позорно забуревшее на столе. Ирка залилась краской мучительного стыда, порывисто сунула в папочку со счетом лишние пятьсот рублей, что, кстати, многократно превысило ее первоначальные планы по чаевым для Витеньки, и, напоследок некрасиво подвернув ногу, выбежала на улицу.
Такого позорного фиаско Иркины настройки на гламурную жизнь не испытывали давно. Причину произошедшего Ирина прекрасно знала, хотя и делала вид, что ей нет никакого дела до того, что случилось с ней полчаса назад, по дороге в кафе.
— Женщина, а где здесь улица Гоголя? — парень лет двадцати выжидающе и нетерпеливо смотрел на Ирину. А она стояла в ступоре, понимая, что вот прямо сейчас противное неуклюжее слово «женщина» поделило ее жизнь на «до» и «после».
Не дождавшись ответа, юный «джентльмен» равнодушно кинул в Ирину беззлобное «вот овца» и зашагал дальше, оставив в самооценке и мировоззрении Ирины брешь, сопоставимую с Черной дырой.
Всю жизнь Ирина жила, будучи глубоко убежденной «девушкой», хотя и понимала, что если относиться к вопросу сугубо формально, возраст ее был уже весьма далек от девичьего.
Нет, Ирина не была инфантильна, отнюдь. Но ведь женщине столько лет, на сколько она выглядит, ведь верно? А Ирина выглядела всегда хорошо. И, как любая нормальная девушка, терпеть не могла свой паспорт, включая фото и все, что в нем написано. И вдруг «женщина»…
Поняв, что любимая «кафетерапия» с треском провалилась, Ирина в полной растерянности побрела по аллее. Подвернутая нога побаливала, каблук ощутимо шатался, что тоже не добавляло радости.
Внезапно почувствовав на своих плечах всю тяжесть мироздания и прожитых лет, Ирина опустилась на скамейку. Сколько просидела Ирина в позе ангела скорби, она не заметила, но этого времени было вполне достаточно, чтобы довести себя до стадии «предплача».
Из глубокой задумчивости Ирину вывело сосредоточенное сопение, доносящееся откуда-то снизу. Ирина опустила глаза в направлении звука и увидела очаровательного французского бульдога, который пытался занять вполне недвусмысленную позу в отношении Ирининой ноги.
От такого резкого перехода от поэзии к прозе Ира оторопела. Она, понимаешь, сидит вся такая возвышенная, думает о счастье и смысле жизни, а в это самое время уморительная псина пытается завести роман с ее правой ногой. Воистину, от трагедии до комедии один шаг. Или один пёс.
— Девушка, простите, ради бога, простите! Фу, маленький идиот! — к лавочке, со всей возможной для него скоростью, бежал благообразного вида пожилой мужчина, этакий «чеховский доктор», правда, не в пенсне, а в простых современных очках. Запыхавшись от непривычного бега, он наклонился над уже постанывающим от предвкушения песиком, прицепил поводок к ошейнику маленького «насильника» и оттащил его в сторону от ног Иры.
Обманутый в своих ожиданиях бульдожек разразился довольно противным громким лаем, а его хозяин торопливо зашагал дальше, бесцеремонно таща за собой свое возбужденное сокровище.
— Подождите, пожалуйста, — неожиданно для самой себя вдруг крикнула Ирина. «Доктор», уходящий со своим озабоченным питомцем по аллее, с грустным видом вернулся к лавочке, на которой продолжала сидеть Ирина. На его лице была написана покорная готовность терпеливо выслушать привычную нотацию, типа «распустили тут собак, нормальным людям ступить некуда».
— Скажите, я Вам нравлюсь?
Фраза, произнесенная Ириной, повисла в воздухе. Она была в буквальном смысле видна, как самой опешившей от собственной наглости Ирине, так и несчастному прохожему, который никак не мог предположить, что неприличный по проявлению, но вполне естественный по сути позыв его песика вызовет у красивой незнакомки такую реакцию.
Произнеся самый сокровенный в отношениях женщины и мужчины вопрос, Ирина подняла солнцезащитные очки на лоб, демонстрируя во всей красе свой авангардистский макияж, и встала со скамейки.
— Да, очень, очень нравитесь! — вдруг просто и совершенно искренне произнес «доктор».
— Я видел вас раньше, вы любите сидеть в кафе за углом. И знаете, вы очень красивая женщина, — добавил он.
— Спасибо… Спасибо вам, — сказал Ирина, почувствовав прилив какого-то совершенно необъяснимого и невозможного счастья. — И тебе спасибо, маленький хулиган. Большое женское спасибо! — сказал она песику, который сосредоточенно пыхтел под лавочкой, пытаясь найти замену бессовестно отнятой у него Иркиной ноге. Она вдруг рассмеялась. Ее совершенно на заботило, насколько красивы сейчас ее движения, и достаточно ли изящно выглядят ее щиколотки. Ей было неважно, что пятно на лице от размазанной по глазу косметики явно ее не украшает.
Отсмеявшись, Ирина вдруг поняла. Она счастливая женщина. Очень. Только кофе хочется.
И вдруг «доктор», покорно стоявший перед лавочкой, робко произнес:
— Скажите… Вы не сочтете наглостью, если я приглашу вас на чашечку кофе? В качестве извинения за… поведение моей собаки…
— Нет! Не сочту! — воскликнула Ирка и, вскочив, бодро схватила «доктора» под руку — Пойдемте!
А на следующий день она купила новую обложку на свой паспорт.
—
Автор рассказа: Елена Загорская
