— Смотри! Смотри! Собака в соседний подъезд зашла!
Эдик так громко орал про собаку , что я не сразу поняла, куды бечь, чтобы на неё посмотреть. Пока сообразила, было уже поздно.
«Собака с милицией обещала прийти». Скрин из фильма «Иван Васильевич меняет профессию»
— Эх ты, блогер… — разочарованно протянул муж, — Опоздала. А должна быть не пике волны, чтобы все события освещать до того, как они случились.
— Откуда я знаю, что где случится, — стала я защищать свою блогерскую честь, — А что там было?
ЧТО там было, узнали мы только несколько дней спустя, когда Эдик зацепился языком с нашим соседом-генералом, хозяином йорка Митрича. Сосед протирал во дворе стёкла машины, Эдик тоже стал наглаживать своего Форда. Разговорились.
— Видели, как в ваш подъезд наряд полиции заходил с собакой? — спросил он соседа, — Неужто квартирантов выселять будут?
Надо сказать, что в этом подъезде неделю назад в одной из квартир поселились очень шумные арендаторы, доставляющие неудобства своим соседям.
— Это они ко мне приходили, — скромно потупился сосед, — Я их сам вызвал, чтобы они мне кое-что нашли в квартире. Так что квартирантов придётся ещё потерпеть.
Эдик не стал выспрашивать, что именно потерял сосед в своей квартире, а тот и не рассказывал. На том бы и завершился мой рассказ, если бы…
Если бы не Митрич
Митрич, кто не знает — собака этого самого соседа. Йоркширский терьер. Интриган, жулик и творческая личность. Таскает у своего папки-генерала деньги из кармана и уговаривает Кубу с Лялей у него эти деньги брать под проценты. Но Куба с Лялей не берут, потому что у них свой такой же «банкир» имеется — наша кошка, и у неё условия «кредита» более выгодные.
Так вот. На вечерней прогулке с тот самый день встретили мы Митрича в нашем дворе. Ляля, как самая любопытная, не выдержала интригу и спросила Митрича в лоб:
— А зачем к вам собака с милицией приходила?
Тут Митрич нам и рассказал всю правду, ничего не утаил.
Оказывается, в семье у соседа вот уже месяц живёт мама жены, то есть Тёща. Мы не знаем, как зовут эту достойную женщина, поэтому пусть она просто будет Тёщенькой.
Равно как и не знаем, какого чина наш сосед. Может, он простой маляр. Но Митрич клянётся, что папка у него — генерал. При этом он щурится в небо и добавляет с придыханием:
— А может, он вообще — ПРАПОРЩИК!
Поэтому Митрича во дворе все уважают и с ним не спорят. Кроме нашей кошки Маняшки. Для всех остальных Митрич — непререкаемый авторитет.
И вот этот авторитет рассказал нам, что творилось в семье генерала-прапорщика.
Тёщенька, приехамши из глубин степного Крыма в Севастополь на недельку к родной дочери, слегка задержалась. В начале октября она ещё «захватила» купальный сезон, а потом, когда настали холода, всё надеялась на возвращение тёплых дней. Поэтому и не уезжала.
За то время, пока жена генерала гостила свою маму, сам генерал весь извёлся.
Во-первых, по вечерам он любил «бахнуть» рюмочку коньячка и посмотреть «Петровку-38» или «Бандитский Петербург» в компании Митрича.
Во-вторых, присутствие жениной мамы ограничивало некие функции генерала, как главы семьи. Например, функцию добытчика. Теперь на рынках и супермаркетах во главе закупочной комиссии шествовал не он, а Тёщенька. С его, между прочим, зарплатной картой!
В-третьих, мама выместила свою дочь с кухни и объявила любимые генералом жареные свиные рёбрышки «НП» — неправильным питанием, после чего засунула их в самый дальний угол морозилки.
— Вот уеду, тогда ешьте эту гадость, — заявила Тёщенька, выставляя на стол тушеные овощи с куриной грудкой.
И в-четвертых, генерал сильно переживал за свою заначку. Тёщенька часто и тщательно производила в доме генеральные уборки. Перетряхивала всё, что только можно перетряхнуть. Супруги, вернувшись по вечерам домой с работы, не могли найти свои вещи и должны были изображать благодарность за идеально сложенные стопочки носков и трусов.
— Спокойно, — тихо и ласково брала генерала за руку жена, — Спокойно, это всё временно. Мама скоро уедет, а твои нервы не вернутся. Просто расслабься. Вдо-о-ох… вы-ы-ыдох…
Генерал слушал свою жену и старался не психовать. Но давалось это ему с трудом. Особенно тогда, когда Мама в процессе уборки приблизилась к месту его заначки.
Деньги втайне от жены он копил на большую резиновую рыбацкую лодку. Была у него такая мечта — ходить на рыбалку. Одному. С Митричем. Сидеть посреди моря где-нибудь у берегов Балаклавы и смотреть на безупречную гладь утреннего моря. И чтобы рыбка клевала… и ти-ши-на… А потом чтобы причалить к берегу и кормить котов выловленной рыбкой.
— «Как прекра-а-асны и милы балакла-а-авские коты», — любил напевать генерал, открывая конверт с заначкой и вкладывая туда очередную синенькую или красненькую бумажку.
Заначка хранилась под подоконником в их спальне. Никто про неё не знал, кроме Митрича, да и тот поклялся хранить молчание.
И вот однажды…
Было это на третьей неделе пребывания Тёщеньки. В тот вечер жена увела маму в наш местный театр и генерал с Митричем остались в доме одни. Тогда-то и решил он пополнить свой золотой запас.
Только женщины вышли за порог, генерал шасть к подоконнику! Поднимает его — а там… ПУСТО! Нет конверта!
У него сердце упало. На прошлой неделе конверт был! Неужто Тёщенька до него добралась?
— Думай! Думай! — вызывал генерал на совещание в свою голову стратегическое мышление, — Что бы ты сделало, если бы донесение тайного агента пропало из тайника? Думай!
Но мышление подсовывало какие-то мелкие стратегии. Как будто это было мышление не генерала, а прапорщика. Например, хотелось начать всё крушить и материться.
— Не то, не то, — паниковал генерал, — Думай дальше!
И тут он вспомнил, что есть у него товарищ со следовой собакой. Тоже генерал. А может, даже прапорщик.
Не важно.
Стал он звонить своему товарищу.
— Срочно! Пока мои в театре! Бери своего бобика и приезжай!
— Ксавьер, — поправил генерала товарищ, что-то жуя на том конце провода, — Только он сейчас в наряде. Могу позвонить в отделение, к тебе приедут.
— Звони! Сейчас же звони! Пусть Ксавьер приедет в любом наряде! У меня важные документы пропали!
Вот эту сцену и увидел мой Эдик, когда случайно выглянул в окно — служебная овчарка с военным на поводке важно входила в соседний подъезд.
«Собака с милицией обещалась приехать»
Митрич чуть в обморок не упал, когда в его дом вошел посторонний пёс. Однако йорк взял себя в руки и побежал на кухню — доедать плюшки из своей миски. Плюшки там ещё с обеда пылились в качестве заначки. Заначки — это у Митрича генетическое… от папки…
А собаке между тем уже дали понюхать подоконник и деньги.
— Ищи! — сказал проводник и отпустил собаку с поводка.
Пёс по имени Ксавьер, в миру — Савка, начал нюхать все закоулки Митричевой квартиры. Папка-генерал ходил за ним следом и грыз ногти. Митрич скакал сбоку, лаял и только мешал серьёзной розыскной работе Ксавьера.
— Ты хто вапще такой?! — выпятив грудь колесом, наскакивал Митрич на рабочего пса, — Я вапщета тут хозяин!
Обидно было то, что пёс на владыку квартиры внимания не обращал. Даже более того — отодвинул его носом, чтобы тот под ногами не крутился.
— Можете собачку убрать? — спросил проводник генерала, — Отвлекает.
Но, как папка не пробовал поймать Митрича, тот отказывался убираться. Вот ещё… В своем доме он будет отвлекать кого захочет!
Но лаять перестал. Наоборот, стал ходить рядом с Ксавьером и тоже нюхать всё подряд.
— Чего ищем-то? — спросил он служебную собаку.
Та как раз засунула нос в ящик со столовыми приборами. Приборы пахли металлом, и собака от этого запаха чихнула.
— Апчхи! Деньги в бумажном конверте ищем. Лежали под подоконником, потом пропали в неизвестном направлении.
Тут розыскная овчарка посмотрела на мелкого йорка и, видимо, засомневалась в полномочиях оного для получения служебной информации.
— А вы вообще кто? — оглядела она с ног до головы мелкого пёселя, — Из какого отделения? Удостоверение предъявите!
— Я живу тута! — обиделся Митрич, — Это мой папка деньги потерял!
— Потерпевший? Потерпевшие должны быть за зоной розыска. Выйдите за ограждение! — заявил Ксавьер, — Вы мешаете проводить следственные действия.
Митрич нахмурился. Отошел от заносчивого сотрудника следственного комитета, уселся на свою тощую жопку в уголке комнаты, надул губу и стал обижаться. Сначала обижался молча, потом, видя, что его обижалки никто не замечает, стал обижаться вслух.
— Ну и ладно, ну и ищите, а я зато не скажу вам, где деньги лежат.
Дело в том, что Митрич прекрасно знал, куда Генерал перепрятал деньги. Он их перепрятал — И ЗАБЫЛ ОБ ЭТОМ. А перепрятал потому, что Тёщенька грозилась постирать шторы на том окне, где под подоконником лежала его заначка.
«Наступит на подоконник и найдёт мою заначку, — подумал он, — Не видать мне тогда лодочки, как своих ушей. Надо перепрятать!»
Митрич прекрасно видел, как генерал вытащил конверт из-под подоконника и переложил его на полку с постельным бельём, где Тёщенька уже побывала. Однако, положив конверт между идеально сложенными пододеяльниками, он передумал и полез на антресоль, где хранилась зимняя обувь и старый велосипед сына.
Но и это место генералу показалось ненадежным. «Тут она ещё не прибиралась… А вдруг она захочет сюда залезть?» — пришла запоздалая мысль в генералову голову, когда табуретка под ним уже начала покачиваться.
Следующим местом для заначки была задняя стенка раскладного дивана. Генерал даже открутил болты и начал снимать обитую тканью фанеру, как вдруг вспомнил, что завтра к ним приезжает друг сына с ночевкой.
«А если он заметит, что за диваном что-то хрустит? Нет, лучше я другое место поищу».
Бачок унитаза, плафоны светильников, банки с крупами, крышка кондиционера и половица ламината были генералом отвергнуты сразу. Тёщенька могла везде начать наводить порядки. В банк деньги положить? Банкам он не верил и ему было жаль платить комиссию за то, что кто-то будет пользоваться его деньгами. «Это они мне должны платить за мои деньги, а не я им!» — таково было его твёрдое убеждение.
Долго метался генерал в поисках надёжного места для заначки. И нашел! В дальнем углу морозильной камеры нашел! В пакете с «НП — неправильным питанием — со свиными рёбрышками!
Митрич всё это видел и запомнил.
— Ну и ладно, ну и ищите, а я зато не скажу вам, где деньги лежат, — заявил он розыскному сотруднику через выпяченную губу своей обидки.
Пёс резко поднял голову от коробки со старой обувью, куда генерал несколько дней назад клал конверт с деньгами.
— Вы хотите сказать, что знаете, где деньги лежат? Учтите, за сокрытие улик вы привлечетесь, как соучастник. Говорить будете? Или пишем отказ от показаний?
Митрич слегка струхнул. Он видел в детективах, как следователи обращаются с этими словами к подозреваемым и что потом бывает.
— Бить будете, дяденька? — задрожал он нижней губой.
— Лай давай, где деньги лежат! — навис над йорком розыскной овчар.
Проводник служебной собаки забеспокоился. Его четвероногий напарник обладал высочайшим равнодушием ко всем животным, будь то кошка, собака, гусь или другой какой хомяк. Он впервые видел, как Ксавьер нахохлился на маленького вредного йорка и — ни с того, ни с сего — начал на него рычать. Учитывая то, что йорк уже давно сидел в углу и никого не задирал, поведение розыскной собаки было странным.
— Савка, нельзя, — предупредил он пса, — Ищи давай. Нюхай!
Но Ксавьер продолжал висеть над испуганным йорком и тихо рычать.
И тут проводник и генерал увидели НЕЧТО.
Митрич медленно просочился под мордой сотрудника полиции и так же медленно, словно у него были стреножены лапки, двинулся в сторону кухни. Сотрудник — за ним, не поднимая головы. Выглядело это так, словно овчарка унюхала конверт с деньгами в самом йорке. Будто тот его проглотил.
Так и шли к кухне через всю квартиру — Митрич на полусогнутых, над ним нависшая овчарка, за ней проводник, за проводником — паникующий генерал с обкусанными пальцами во рту.
Перед холодильником йорк начал топтаться и прыгать передними лапками на дверцу морозильной камеры.
— Гав! — басом сказал Ксавьер и посмотрел на своего проводника.
— Откройте морозилку, — перевёл с собачьего проводник генералу. Тот открыл дверцу, — Вынимайте всё, что там есть.
На пол полетели замороженные фаршированные перцы, окорочка, котлеты, пачки пельменей и вареников, кульки с говяжьей вырезкой, свёртки сливочного масла, пакеты с клубникой и стручковой фасолью. Последним на пол вылетели свиные рёбрышки в целлофановом пакете.
На этом пакете и поставил свою лапу герой розыска, пёс по имени Ксавьер, в миру — Савка.
— Гав! — подвёл он итог поисков и выпятил свою героическую грудь.
— Есть! Есть! — схватил генерал свиные рёбрышки и стал целовать ледяной пакет, — Командир, с меня рыбалка! Как только лодку куплю, первая рыбалка — твоя! А это — вам с Савкой!
Из митричевой квартиры собака с милицией выходила, обвешанная кульками с замороженными куриными окорочками и говяжьей вырезкой. Проводник, получивший что-то и для себя, тоже был доволен результатами работы.
— Ты ж мне мечту спас! — радовался генерал, пожимая на прощание полицейскому руку, — Я ж эту лодку во сне вижу! Она ж почти яхта, только резиновая. Первая рыбалка — твоя! Ну, бывай!
Про Митрича никто и не вспомнил. А тот сидел возле холодильника и дрожал нижней губой, словно это его самого только что вынули из морозилки.
Отомстил Митрич папке в лучших традициях всех на свете питомцев — нассал ему в тапки.
Митрич назначает ценник
А заначку Тёщенька всё равно нашла, как только из театра вернулась. Прямо на столе и нашла, куда генерал положил конверт сразу после ухода собаки с нарядом. Положил, да на радостях и забыл перепрятать.
— Ого, вот это сюрприз, — открыла она конверт и пересчитала красные и синие бумажки, — Это чьё ж такое богатство?
Пришлось генералу признаваться. Думал он, что будет скандальчик, а вышло даже без драки. Жена давно знала про эту заначку, но молчала. Мудрая женщина. А Тёщенька…
Тёщенька, хоть и любительница порядков и овощей с куриной грудкой, а открыла свой кошелёк и доложила генералу недостающую сумму на покупку этой самой лодки. Теперь генерал мог купить не просто лодку, а самую лучшую. Мало того, она тут же объявила, что завтра уезжает домой.
Ликованию генерала не было предела. Он не знал, чему больше радоваться — то ли отъезду любимой тёщи, то ли возможности купить лодку. Почти яхту, только резиновую.
— Даже с моторчиком, — гордо окончил свой рассказ Митрич, — И мы теперь с ним будем на рыбалку ездить и кормить балаклавских котов.
Куба с Лялей слушали Митрича, как завороженные. Им тоже захотелось лодку с моторчиком, чтобы кормить особенных котов.
— Дашь покататься? — осторожно спросил Куба, знакомый с предпринимательской жилкой Митрича.
Жилка тут же запульсировала.
— Три деньги, — не долго думая, установил йорк ценник, — С каждого.
