Только в посёлке Солнечном местный народ успокоился, повеселившись резиновой кукле в камышах, как опять почти в том самом месте, серьёзная Нина Петровна, что работала в библиотеке, обнаружила женщину.
Она глазам своим не поверила. Неужели кто-то решил подшутить? Это слишком уж жестоко! Нина Петровна стояла в нерешительности.
Кричать она не стала! Но и в воду входить не решилась. Там глубоко по пояс, как потом по селу идти в мокром виде.
Женщина решила позвонить участковому и всё выложить ему, чтоб посоветоваться. Степаныч начал выговаривать ей:
— Нина Петровна, от кого от кого, но только не от вас я такой шутки ждал. У вас, что забот нет других? Дела в библиотеке кончились?
— Сергей Степанович, я вам не девочка, чтоб отчитывать. Моё дело доложить вам, что опять в камышах кто-то лежит, снова молодая женщина. Правда, одежда проще, чем у первой. Я на работе задержалась. Жара, духота. Решила прогуляться и вот увидела. Я ухожу домой, а вы как хотите.
Обиженная Нина Петровна развернулась и ушла. Степаныч, хоть и сомневался, но всё-таки поехал на своём мотоцикле к речке.
Если опять кукла, так убрать надо срочно, чтоб народ не пугался. Уже вечерело, но закат ещё пылал ярким оранжевым блюдцем и радовал глаз. Летом долго темнота не окутывает землю.
Участковый, захвативший высокие сапоги , надел их, и вошёл в воду. Тело, как и в прошлый раз, лежало лицом вниз. Степаныч повернул голову и отпрянул в испуге. Не кукла!
Мария Кораблёва, которую он знал хорошо, как и всех в посёлке!
Мужчина так опешил, что ещё минуту находился в полном шоке. Потом, спохватившись, участковый быстро вынул мобильный, и позвонил в район.
Оперативная группа приехала быстро. Летнего дождичка давно не было. Дороги сельские не развезло, хотя покрылись слоем пыли.
Приехавший следователь, совсем молодой, явился вместе с таким же молодым и неопытным судмедэкспертом. Они так быстро всё осмотрели, что у Степаныча возникла мысль, следствие проведут спустя рукава.
Хотя на первый взгляд, всё ясно – просто утонула Кораблёва. Сама захотела, наверное, потому что в одежде.
Но возникал вопрос – почему?
Некоторое объяснение показало вскрытие. Девушка оказалась в интересном положении. Когда опросили мать Валентину Ивановну, она не знала о беременности дочери ничего.
Более того, она не в курсе, с кем именно Мария встречалась около полугода. Дочь тщательно скрывала имя кавалера.
Валентина долго плакала, причитая: «Господи, чего она так испугалась беременности? Бог с этими мужиками – гуляками, мы бы сами воспитали ребёночка. Я бы даже ругаться не стала. Разве теперь легче? Ни дочери, ни внука!»
Следователь уже сделал вывод, мол, сама решилась и никто не виноват!
Дело собирались закрывать за недостаточностью улик.
Но тут к Степанычу на следующее утро примчалась лучшая подруга Марии. Её не было вчера в посёлке, уезжала на курсы повышения.
Светлана влетела к участковому: « Сергей Степанович, не могла Маша такое сделать сама. Я знала о беременности, она матери собиралась сказать. Маша мечтала о ребёнке. Она имена придумала уже. Если мальчик — Саша, если девочка – Агата».
Участковый велел садиться в машину и ехать вместе с ним в район. Там они долго уговаривали следователя не закрывать дело, ввиду новых открывшихся обстоятельств. Еле убедили.
Беда была в том, что Света не знала имени кавалера. Она только сообщила, что подруга называла мужчину «мой рыжик».
Степаныч решил обдумать, кого из местных Мария могла так назвать.
Пока они ехали назад в Солнечное, Света вдруг сама догадалась:
« Так рыжий ухажёр, вот и рыжик. А рыжих у нас в посёлке всего два мужского пола. Петька Сидоров и Ванька Глинкин. И оба гуляки, каких свет не видывал. Вот вы, Сергей Степанович, теперь дальше думайте, кто из них. Это точно местные, Маша никуда ночевать не уезжала, всегда на виду».
Честно говоря, участковый и сам додумался до этой идеи, просто не хотел говорить Светлане. Тайна следствия, но раз сама догадалась, ничего не попишешь.
На следующий день Сергей Степанович, стал узнавать, есть ли алиби у двух рыжих подозреваемых. Петра Сидорова пришлось сразу отмести. Он уезжал в район с другом по рабочим делам. Вернулись они за полночь.
А убили Марию около 10 вечера. Не позже. Значит, Иван Глинкин!
Тем более, мотив у него имелся. Иван женат на дочери директора фермы, у которого большие связи. Если бы правда об измене, да ещё ребёнке вскрылась, Ивану бы не поздоровилось.
Алиби у Глинкина тоже отсутствовало. Домой, по показаниям жены, он вернулся в 23.00. Но задерживать Ивана не стали. Никаких улик против него не нашлось пока.
Мать Марии принесла к вечеру участковому золотой кулон, что нашла вещах дочери. На задней стороне чётко виднелась гравировка
М+И= любовь.
Валентина Ивановна сообщила, что видит этот кулон первый раз, скорее всего, Мария его прятала. Участковый кулон изъял и отпустил женщину домой.
Когда она ушла, Степаныч удовлетворённо хмыкнул:
— Первая зацепка есть. М – Мария, И – Иван. Стало быть, точно, Глинкин, но одной улики маловато, тем более, что она косвенная получается.
Да ещё ведь доказать надо, что убийство было на самом деле, а не самоубийство. Тут опять вбежала Светлана, подруга Маши:
«Какие новости по делу?»
— Нельзя мне рассказывать ничего про это, — упёрся участковый.
– Степаныч, миленький, я хочу помочь тебе. Ночью не усну. Рассказывай.
– Ладно, только никому, — мужчина прижал палец к своим губам. – Мать Марии только что кулон принесла. Видишь, М + И? Похоже и ,правда, Глинкин — подлец и злодей. Но это не доказывает ничего, просто зацепка. Ещё бы доказать, что убийство совершено!
Светлана подпрыгнула на стуле:
«Степаныч, у меня в районе парень появился, а его отец пенсионер работал в полиции как раз по таким делам».
— Судмедэксперт что ли? – уточнил Степаныч.
— Ну, да. Слово пока выговоришь, язык сломаешь. Давай я его попрошу.
– Так я его тоже знаю, он же всего год как на пенсию ушёл. Я сам всё устрою, тебе за подсказку спасибо, но больше не лезь. Иди домой.
Света обиженно фыркнула, но ушла восвояси. Степаныч нашёл номер нужный и, позвонив, попросил помощи. Пенсионер согласился сразу:
— Я не против, скучаю по работе. Но как я приду и скажу, здрасьте, хочу помочь. Меня могут послать куда подальше.
– Это уже моё дело. Сиди дома, жди звонка.
Нажав отбой, участковый набрал номер следователя:
— Привет, Василий. Слушай, я тут вспомнил про старого медэксперта. Твой молодой ещё, неопытный, вдруг что-то прозевал. Пусть пенсионер посмотрит. Я его уговорю, дай добро только. Тебе помощь не помешает, а дело раскроешь, премию заработаешь. Решайся.
Васю долго уговаривать не пришлось, премию каждый хочет. Пенсионер явился через час, осмотрел плечи, руки, ноги Марии и нашёл в самом низу небольшие синяки. А ещё поинтересовался:
Анализ воды в лёгких делали?
Оказалось, что не догадались. Результат анализа всех ошеломил. Вода не речная, а обычная из крана!
Тут уже и сам молодой следователь догадался:
— Утопили в ванне, удерживая за ноги, отсюда и синяки внизу, а потом бросили в реку.
Иван Глинкин проживал с женой в домах двухэтажных, что построили у реки ещё при Советском Союзе. В квартире ванна была!
Сразу подозреваемого задерживать не стали, нужны были ещё доказательства. Молодой следователь поехал к Глинкиным опросить жену, Степаныч отправился с ним. Ему предстояло обойти соседей и по — свойски выведать, кто, что видел 2 дня назад вечером.
Жена подозреваемого заявила: «С какого перепуга вы нас допрашиваете? Нас даже дома не было вечером. Я в гостях у родителей находилась, а муж на работе задержался. Мы оба домой вернулись в одиннадцать с небольшим. Ничего не слышали и не видели».
— Не надо нервничать, гражданка Глинкина. Мы просто проверяем, — ответил спокойно следователь.- Чтобы вам в район не ехать, сами прибыли.
Тут вошёл сияющий участковый: « Вот теперь можешь нервничать, Татьяна. Извини, но мы задерживаем Ивана. Тут сосед видел кое-что. Оказывается, муж твой в 9 вечера уже дома был, потом ушёл к реке, а в 23.00 опять вернулся домой.
« И что такого? – взвилась Татьяна, — ему прогуляться нельзя, что ли у берега? Наговаривает сосед на мужа моего. Не пущу!»
Тут уже вмешался следователь: «Гражданка, на танцы можете не пускать мужа, а тут преступление. Иван Глинкин вы задержаны, собирайтесь».
Иван, пытаясь скрыть волнение, сказал жене:
« Не реви, это ещё доказать надо».
На следующий день вызвали соседа на допрос и он под протокол сообщил: — Курю я больно часто. Есть такой грех. Видел, как в 9 вечера Ванька домой пришёл, а когда через часок примерно опять курить на балкон вышел, снова заприметил Ивана. Он нёс что-то тяжёлое на плече, пыхтел, кряхтел. Я подумал ковёр, что ли старый выбросить решил. В темноте не разглядеть. А кряхтит потому, что в ковре барахло завернул ненужное. Я и спрашивать не стал. Не моё это дело.
— Почему потом не сообщили участковому про ковёр? – со злостью спросил следователь. – Мы столько времени потеряли из-за вас.
— Чего? – разозлился сосед. – Работать надо лучше! Меня никто не спрашивал, да и забыл я про ковёр. Разве мог подумать, что Иван может такое совершить? А как Степаныч вчера спросил, я сразу и вспомнил.
Вызвали на допрос задержанного Ивана Глинкина и сообщили, что теперь он арестован за убийство Марии. Для начала разговора предъявили ему кулон. Иван стукнул по столу кулаком:
« Вот дура – девка! Я ей подарок сделал без всякой надписи месяц назад, а она видно за это время успела сделать гравировку. У меня выхода не было. Я бросать Татьяну не собирался. У неё отец богатый! Я же не идиот! Так Машка сама пришла ко мне домой и сообщила про беременность. Что мне делать оставалось? Заманил в ванну. Дальше вы сами знаете. Только не ковёр это был, а палатка старая наша. Я её выбросил подальше в камыши. Чистосердечную если напишу, зачтётся?
— Это как суд решит! Но жизнь вы себе испортили надолго, Иван!
