— Не могу, понимаешь?! Как так можно было поступить?
— Лида, забудь, все прошло давно быльём поросло, — успокаивал муж.
— Такое не забыть…
***
— Мама! Машка опять взяла мою куклу! Она ей руки выкручивает!
— Лида. Ты старше, должна понимать, что маленьким нужно уступать!
— Я не могу уступать, она мои игрушки ломает! — закричала Лида и заплакала.
— Да зачем они тебе уже! Ты большая! Пусть Маша играет!
— Она не играет, она ломает!!!
Разговор пошёл по кругу. Лида плакала, а Маша, продолжая выкручивать Лидиной кукле руку, улыбалась, глядя на мать. Будучи довольно маленькой, она уже поняла, что мама всегда на её стороне.
Между сестрами Лидой и Машей была разница пять лет. Мама девочек, Марина Семёновна всегда говорила о том, что разница небольшая, потому что у неё самой с собственной старшей сестрой, которая, к сожалению давно погибла, была разница в восемь лет. И это, конечно, больше, чем пять.
— Это мы не могли вместе играть: игрушки у нас были слишком разные. Когда подросла я, чтобы играть в куклы, Светке они стали они уже неинтересны. Книжки тоже разные читали и мультики нам разные нравились. А у вас всего-то пять лет! Играйте! Дружите. Нет… Ссорятся постоянно, дерутся… Вы же девочки! Стыдно. Я бы много отдала, чтобы Светка моя жива-здорова была, это вы сейчас не понимаете, эх… — сердилась на дочерей Марина Семёновна.
Никакой дружбы между сёстрами так и не возникло ни тогда, ни потом. Кроме того, был ещё один важный момент, разделяющий сестёр: они были от разных отцов. С отцом Лиды, Вадимом, Марина Семёновна разошлась с большим скандалом. Он обманывал Марину с самой близкой её подругой. А та ничего, вышла себе замуж за Вадима, живёт с ним счастливо, правда, лишившись подруги, но ведь эту потерю не сравнить с приобретённым мужем (считала она)!
Марина же возненавидела, и мужа бывшего, и бывшую подругу лютой ненавистью. Иногда это отражалось на её отношении к старшей дочери. Хоть всё это уже давно быльём поросло, Марина повторно вышла замуж, удачно, родила вторую дочь, однако черты первого мужа неизменно проявлялись в Лиде, и это напоминало ей о нём. И как-то подспудно прямо вынуждало относиться к девочке с меньшей любовью… Хотя, к чести Марины, она с этими своим чувствами пыталась бороться.
Когда девочкам было по двенадцать и семнадцать лет, неизвестная болезнь забрала Сергея — отца Маши. Больше замуж Мария Семёновна не вышла. Вскоре девчонки «заневестились», как она сама выражалась, так что тут уже другие заботы пошли.
Лида вышла замуж удачно. Парень хороший ей в мужья достался, очень умный, рассудительный, работящий. Звали его Кириллом. Они оба, только окончившие институт, удачно устроились на работу.
Жили в квартире бабушки Кирилла. Проживали они в квартире не одни. Это была квартира с подселением, а проще говоря, коммуналка: трёшка, немного тесноватая и сильно запущенная. Две комнаты (одна из которых проходная) принадлежали покойной бабушке, туда же ещё при жизни бабули был прописан Кирилл, а сама квартира была не приватизирована.
И ещё одна комната принадлежала не очень благонадёжному гражданину, который в своё время потрепал много нервов старенькой слабовидящей бабушке Кирилла. Мужчина любил крепко выпить, а выпивши, на кухне любил устроить «торжественное» сожжения своего обеда. Как правило, это было мясо или картошка, которую мужчина забывал на сковороде и заваливался спать, уходя в свою комнату за закрытую дверь.
Бабуля тоже часто запиралась в своих комнатах и не чувствовала запаха горелой пищи. Но его чувствовали соседи сверху, которые нередко вызывали пожарных по этой причине. Те приезжали, звонили, долбили в дверь. Бабуля, которая либо спала, либо смотрела телевизор в дальней комнате, наконец, открывала дверь, попутно отмечая, что весь коридор и кухня снова в дыму «хоть топор вешай» — как говорила она. Пожарные убирали сковороду с дымящимся мясом или картошкой с плиты и, пожелав всего хорошего, удалялись. Бабуля же вынуждена была кашлять и чихать от дыма и копоти и усиленно проветривать помещение.
А виновник всего этого спокойно спал на своей кровати беспробудным сном. Так повторялось достаточно часто. Ремонт в кухне и ванной и коридоре со времени постройки дома никогда не делался, и эти помещения выглядели соответствующе. В своих комнатах бабуля, когда была помоложе, с помощью своей сестры, которая жила неподалёку, обои переклеивала, освежала. А там — это были места общего пользования.
— Зачем я буду колупаться, ремонтировать, а он потом сожжёт это всё?!! — сокрушалась, бывало, бабушка. — Да и не вижу я почти ничего, мне уж всё равно.
Когда бабули не стало, в квартиру переехал Кирилл. Подновил обои, а потом, когда уже поженились с Лидой, то и окна поменяли. Стало уютнее. На кухне и в ванной прибрались, вывели тараканов и чуток подкрасили стены, чтобы было посвежее.
Но тот товарищ из соседней комнаты опускался всё ниже. Часто приводил таких же дружков, с которыми пил всё больше. И допился. Не стало его. Вместо него поселился тихий парень-разнорабочий, который не пил совершенно, но сильно много курил, что Лиде доставляло много забот: она совсем не переносила табачный дым…
Тем временем у самой Лиды и Маши тоже не стало бабушки. Квартира в хорошем районе досталась Марине Семёновне, которая недолго думая, объявила, что перепишет её на младшую дочь.
— Ты Лидочка уже устроена, умничка, живешь отдельно, а Маша вот-вот замуж выскочит, будет у неё жилплощадь своя.
— Мама! Девять дней не прошло после бабушки, а ты уже делишь её квартиру! Да как! Почему ты считаешь, что я хорошо устроена? Ты квартиру нашу с Кириллом видела? Это же коммуналка!
— Видела я всё! — поморщилась мать. — Однако это всё же жильё! Отдельное. А то, что там грязь и неустроенность, так это вы сами недосмотрели! Ваши заботы. А Машенька…
— Поняла я, — сквозь зубы процедила Лида, снимая с головы чёрный платок. Они все вместе ездили на кладбище к бабушке. — Машеньке опять всё, а мне дырка от бублика.
— Ты же старшая! — произнесла мать ненавистную фразу. — Должна понимать. И потом. Потом… Я собираюсь на тебя завещание сделать. Когда меня не станет, эта квартира твоя будет. Всё честно!
— Мам, — устало произнесла Лида. Её замутило. Уже третий раз за день. — Не говори такие ужасные вещи. И потом это не одно и то же. И завещание это… А, ладно… Что тут говорить? Поеду я.
— Езжай доча, ага. Всего вам хорошего! Кириллу привет передавай.
Мама засуетилась вокруг Лиды, провожая её, а Маша сидела на диване и, ухмыляясь, подпиливала свои ноготки.
«Она снова в шоколаде. Мама молодая ещё, впору свою судьбу устраивать, какое завещание?! Да и не напишет она его никогда», — грустно подумала Лида.
Прошли годы. Права была Лида, мама всё-таки устроила свою личную жизнь, правда не очень удачно. Вышла замуж, потом развелась, потом ещё с одним мужчиной связалась, и он оказался аферистом, чуть не отнял квартиру у Марины Семёновны.
Маша жила в той бабушкиной квартире в хорошем районе. Как и считала Лида, «вся в шоколаде». Только личная жизнь у неё не складывалась. Она встречалась с женатым мужчиной, родила от него ребёнка. Никаких алиментов он ей не платил, отказавшись признать дочь своей, а от экспертизы отказывался. Да Маша и не хотела всё это затевать и просто плыла по течению, ведь на всё требовались деньги, которых у неё вечно не было.
Лида же родила ребенка. Та тошнота её была из-за беременности. Далась беременность женщине с большим трудом, она много лежала на сохранении, почти не работала до декрета, а уж потом совсем села. Тот курящий сосед от них съехал и на беду въехал ещё один, как называл его Кирилл «синегривый». Очень похожий тип на того, кто досаждал в своё время бабушке.
— Прямо аура у этой комнаты такая, для алкашей привлекательная, — вздыхала Лида. — Иначе и не скажешь.
Очень нужно было копить на своё жильё. Очень. И они копили. Тем временем, как раз мать Лиды, Марина Семёновна встречалась с мужчиной, который оказался аферистом и Лида подумала, что надеяться на то, что квартира станет когда-нибудь её наверное не стоит…
А потом случилось чудо. Дом, в котором жили Лида с Кириллом и малышкой Яной вошёл в программу расселения. На его месте планировалось построить эстакаду, чтобы проложить дорогу федерального значения. И так как дом пошёл под снос, всем жильцам дали отдельные квартиры.
Теперь семья Лиды поселилась в уютной двушке. Не очень просторной, но это было отдельное жильё! Счастью, казалось, не было предела.
Однако счастье всё же омрачило известие о том, что не стало Марины Семёновны. После печальных событий, когда они проводили мать в последний путь и вернулись в пустую квартиру, Марина заявила, что и эта квартира теперь её.
— Мама испугалась, когда с тем аферистом-то встречалась, что он квартиру у неё отберёт. Уж очень она его любила, расставаться с ним не хотела, и потому чтобы обезопасить себя, подарила квартиру мне. А он её всё равно бросил, когда понял, что взять с неё нечего, — жестоко заявила Мария. — Так что, я тут теперь полноправная хозяйка!
У Лиды подкосились ноги. День был длинным. Прощание с матерью, теперь ещё эти новости. «Боже мой! — думала Лида. По лицу её потекли слёзы. — Мама, мама, да что ж я тебе такого сделала-то?! В чём провинилась?! В том, что родилась от не любимого мужчины и предателя? Так ведь и его ты когда-то любила… Да и я тут при чём?!! За что?»
— Что ты рыдаешь, мямля?! — безжалостно сказала Мария, свысока глядя на сестру. — Только и ноешь всю жизнь, тьфу! Небось считаешь, что я во всех твоих несчастьях виновата? Ты же в шоколаде теперь! Чего ныть? Отдельная квартира, всё как у людей! Так что не жалуйся. И в суд можешь даже не ходить! Мы с мамой всё предусмотрели!
***
— Простить?! Не могу я их простить, Кирилл. Не могу. Ни мать, ни Машку, хоть ты тресни, не могу и всё! — рыдая, говорила Лида мужу. Яна гладила маму по плечу и тоже всхлипывала. Ей было грустно оттого, что мама плачет. Бабушку, которой не стало, она почти не знала и потому горевать о ней не могла. Марина Семёновна помогала только Маше когда у той родилась дочь Соня, и потому виделась только с той внучкой, ведь Маша-мать одиночка, растила дочь без мужа, ей помощь нужнее была, как говорила мать.
— А у вас хорошая семья, сами справитесь. Вот денежку я перевела, купишь Яночке конфеток от бабушки и хорошо! А Машке не везёт, словно проклятье на ней, — вздыхала по телефону Марина Семёновна…
— Видимо мама решила, что вторая квартира поможет снять это проклятье, — горько усмехнулась Лида, вытирая слёзы.
— И всё же мать тебе стоит простить, — тихо повторил Кирилл. — Ты же знаешь, о мёртвых либо хорошо, либо ничего. Не надо. Не бери грех на душу. Мы живём хорошо! Живы-здоровы. У нас всё есть, а чего нет — заработаем! А Машка… Будет ей, не переживай, сверху всё видно…
***
Маше вторая квартира очень пригодилась. Её муж (она всё-таки вышла замуж) однажды, будучи под градусом, сильно ударил её. Мария получила серьезные травмы, долго лечилась. С мужем развелась, оформила инвалидность и осела дома, живя на пособие и деньги со сдачи маминой квартиры.
Подросла дочь Соня. Она, к сожалению, выросла непутёвой, после окончания школы, никуда не поступила, не работала, пила горькую и сидела на шее у матери. Однажды, сильно выпив (она тоже полюбила это дело) устроила скандал и, с помощью своих дружков, выгнала мать из дому. Той пришлось жить в квартире Марии Семёновны, перестав её сдавать. Мария сильно опасается, что дочь выгонит её и оттуда или придумает ещё что-нибудь, чтобы испортить ей жизнь, ведь дочь регулярно наведывается к ней и требует денег…
Жанна Шинелева
