Приключение первое
— И последний вопрос, — Элина, председатель нашего родительского комитета, тяжело вздохнула, обсуждать материальные вопросы она не любила, — Что будем дарить Полине, у нее юбилей на следующей неделе.
Все молчали, никто не хотел проявлять инициативу.
— Может, что-то золотое? – робко сказала Ника, — Хотя можно не угадать, вкус у всех разный.
— Духи, — внесла предложение Злата, лицо в родкоме новое, — Никогда лишними не будут.
— Так надо знать, какие духи! – влез Дима, — Лично я никогда не могу угадать, жена ворчит.
— Диориссимо, — пояснила Злата, — Наша Полина пользуется именно ими, мой нос никогда не подводит.
— Может, спросить у неё самой? – внесла предложение я, — Да, не очень красиво, но зато нужное подарим.
— Как ты себе это представляешь? – с возмущением спросила Элина, — Хотя… Если ты возьмешь эту миссию на себя – дерзай.
— Бабушку попрошу, думаю, это будет вполне уместно.
Нашей первой учительнице Полине Петровне исполнялось 55 лет и, несмотря на всеобщее безденежье середины 90-х, сделать подарок было необходимо. С этим вопросом я обратилась к нашей бабушке, та с Полиной была отлично знакома, её вкусы и предпочтения знала. Марина Николаевна не отказала, позвонила приятельнице и позже пояснила:
— Поля хочет хрустальную вазу, большую. Она даже сказала, где такая ваза продается, в магазине «Хрусталь» на Кирова, — тут бабушка спохватилась, — Сейчас это Мясницкая.
Я озвучила пожелание своим товарищам по родительскому комитету. Цена была подходящая, деньги в кассе были – родители каждый месяц делали небольшие взносы на нужды класса, чтобы не сдавать разово ощутимую сумму.
— Купишь? – Элина протянула деньги, — Только ты знаешь, какую именно вазу хочет Полина.
Я согласилась, и в ближайшую субботу мы с Мариной Николаевной отправились в магазин. Она сразу потащила меня к нужной витрине:
— Поля объяснила, какую именно вазу ей хочется и где она стоит. Вот, смотри! – бабушка ткнула в желаемую посудину, — Ну что, берём?
Девушка-продавец извинилась:
— На витрине последняя, будете брать? Она немного пыльная.
— Да, — я кивнула головой, — На ней есть ценник?
— Нет, на такие изделия ярлыки не клеятся, разве что фирменные, например, «Богемия», — улыбнулась продавец, — Но, если хотите, можем организовать.
— Пожалуйста, — я кивнула, — Нам на подарок, пусть будет видно, что вещь новая.
Дома, прежде чем красиво упаковать, я зеленым маркером (другого не было) нарисовала зайца в целях закрасить цену: да, она была известна имениннице, но приличия соблюдать всё же следовало.
Через несколько дней после дня рождения Полина Петровна позвонила Марине Николаевне и пожаловалась:
— Представляете, что случилось! В школе подарили кучу подарков, и наш класс, и бывшие ученики, и учителя. Домой принесли, а на следующий день – цыганочка с выходом! Прихожу домой, а Вера, внучкина няня, заявляет: «А Лёлечка мне эту вазу подарила, правда, Лёлечка?» А та кивает, конечно, девчонке всего два года! Пришлось отдавать, хотя плакать хотелось!
Так наш подарок «ушёл» какой-то левой тётке, няне маленькой внучки учительницы.
Приключение второе
— Мама, — капризно заявила Зоя, — Ты бы нашла работу с проживанием, ты же няня с рекомендациями! И уставала бы меньше, спала больше, а то мотаешься туда-сюда, и тебе не жизнь, и нам с Олежеком.
— А Олежек твой жениться на тебе собирается? Или опять, поживёт, натешится и к жене вернётся? Как Славик, Эдик и кто там ещё был, Богдан?
— Мама! Как ты не понимаешь! – Зоя поджала губы, — Если ты так и будешь мешать, то и Олежек уйдет, останусь одна куковать. Ты этого хочешь?!
Спор этот продолжался с тех пор, как Зое исполнилось 18. Девушке повезло с внешностью: тяжелые тёмные волосы, ярко-зеленые кошачьи глаза, белозубая улыбка, стройная фигура.
Мужики шеи сворачивали, глядя вслед, но Зоя почему-то выбирала не самых лучших представителей сильного пола. Ровесники её не интересовали, она предпочитала мужчин постарше, видимо, сказывалось, что мама растила дочку без отца. И ведь понятно было, если б Зоя зарилась на деньги! Но нет, и Славик, и Эдик, и Богдан, да и последний, Олег, были обычные мужики, с неба звёзд не хватавшие, жившие от зарплаты до зарплаты. Все четверо были женаты, уходили к Зое в результате головокружительных романов, а потом сбегали к брошенным женам, сверкая пятками.
Сейчас ей было уже немногим за 30, красота медленно, но верно уходила, и Зоя решила: во всём виновата мать, именно проживание с Верой отпугивает ее кавалеров. Уж Олежека она не отдаст, это ее последний шанс, как считала молодая женщина, на счастливую семейную жизнь.
В один далеко не прекрасный день Вера пришла домой и не смогла открыть дверь, ключ не подходил. Она позвонила и услышала:
— Я поменяла ключи, мама, ты здесь больше не живешь. Мы сняли тебе квартиру, в почтовом ящике адрес и ключи, вещи твои уже там. Оплатили за первый и последний месяц, а дальше сама.
Квартира принадлежала Зое, когда-то Вера отказалась от наследства в пользу дочери, так что спорить было бесполезно.
В съемной квартире женщина обнаружила только личные вещи, все предметы обихода дочка оставила себе, в том числе и хрустальную вазу, которую Вера так ловко отжала в последней семье, где служила няней.
Зоя счастливой не стала, Олег тоже сбежал, продержавшись несколько месяцев. Она ходила к бывшей жене Олега, Вале, умоляла отпустить, подкараулила во дворе самого Олежека, но тот, трусливо пряча глаза, скороговоркой пробормотал:
— Иди домой, Зоя, я не вернусь.
И только через несколько дней заплаканная женщина обнаружила пропажу некоторых ценных вещей. В милицию о краже она заявлять не стала.
Приключение третье
Валентина проснулась с больной головой. Взгляд её упал на тяжёлую хрустальную вазу, которую вчера притащил в знак примирения Олег. Первым порывом было схватить вазу и со всей силы кокнуть о стену, но потом стало жаль, вещь хорошая, ни в чём не виноватая, разве что притащил её ненавистный бывший муж.
Олег уходил от Вали трижды и трижды же возвращался. Она прощала, пускала его, несмотря на недовольство дочери и возмущение друзей.
— Люблю я его, — вздыхала Валентина, слушая выговор подруги, — Олежка хороший, только тютя немного. Поманит его какая, он и бежит, хвостиком виляет.
— Надо бы ему этот самый хвостик открутить, — сердилась подруга Таня, — Глядишь, отпала бы надобность бегать.
В первый раз Олег ушёл, когда дочке было шесть лет. Валентина в ногах валялась, выла, потом следила за неверным мужем, караулила его с пассией, сама не зная зачем. А когда тот через год вернулся домой, ликовала:
— Мой! Только мой!
Дочка тогда ещё радовалась, папка домой вернулся, накупил ей игрушек и сладостей.
Прожили почти пять лет, а потом Олег опять встретил «любовь всей жизни» и свинтил с этой любовью в закат.
— Вернётся, — убежденно заявила Валентине всё той же подруге Тане, — Поймет, что нет никого лучше нас с дочкой, и вернётся.
— И что, неужели примешь?! – ужаснулась Таня, — У тебя совсем нет гордости?
— Я же его люблю, — жалобно протянула Валя, — Как не пустить? И дочка у нас.
Дочке было 12, начинался переходный возраст. Второе предательство отца ударило её намного больнее, чем первое. Целыми днями девочка плакала, замкнулась, с матерью не разговаривала, Валентине пришлось приложить максимум усилий, чтобы вытянуть дочь.
Через полтора года, когда жизнь стала налаживаться, вернулся Олег.
— Мама, надеюсь, ты его не простишь?!
Но Валентина приняла блудного мужа с распростертыми объятиями, правда, предупредила:
— Другого раза не будет.
Олег заверил, всё, нагулялся, понял, осознал. Осознал на три года, а потом встретил зеленоглазую красавицу Зою. Отношения затянули, Олег ушёл в них с головой, и третий раз ушёл от Валентины.
— Ну что, — насмешливо спросила Таня, — Опять простишь?
— Нет, — вдруг яростно выплюнула Валентина, — Ненавижу! Никогда больше!
— Ой ли…
На этот раз Олег вернулся уже через полгода, с кучей подарков, среди которых была та самая ваза, которую Валя хотела кокнуть. Разборки были шумными, Олег не ожидал такого от своей ранее тихой безропотной жены. В результате мужчина был изгнан, Валя с Таней напились, а дочка впервые одобрительно посмотрела на мать:
— Молодец, мама!
На следующий день Таня возвращалась домой с хрустальной вазой в руках:
— Забери, — сказала Валя, — Унеси с глаз моих долой, а то всё утро так и подмывает треснуть эту хрень!
Приключение четвёртое и, надеюсь, последнее
Я возвращалась с учебы, которая хоть и называлась вечерняя, но по субботам мы учились с утра, и у подъезда столкнулась с соседкой Таней (не та, что с котом Гераклом, а другая, история здесь).
— Привет, — Таня выглядела изрядно помятой, и я не совсем корректно спросила, — Ты откуда такая?
— Давай посидим на лавочке, а? – жалобно сказала Таня, — У тебя случайно нет с собой водички?
— Смешно, но есть, — я протянула Тане бутылку с водой, — Так по какому поводу праздник?
Таня рассказывала про свою подругу Валю и её странные отношения с мужем:
— Ох, боюсь, простит опять! Она, Валька, добрая без меры! – тут Таня посмотрела на меня и вдруг сказала, — Слушай, возьми вазу! Я не люблю хрусталь, мне она совсем ни к чему.
С этими словами она протянула мне пакет.
— Да зачем, — стала отказываться я, — Не нужно.
— Бери, — стала настаивать соседка, — Тебе не надо, а Мариночке Николаевне пригодится. Вот, смотри какая! Она новая, даже этикетка есть!
Таня вытащила вазу, и я удивилась:
— Надо же, какое совпадение! Мы в прошлом году такую Полине Петровне дарили.
Думала, похожая, но, когда перевернула, увидела этикетку с собственноручно нарисованным зеленым зайцем. Это была та самая ваза!
— Тань, — неуверенно спросила у соседки, — Ты не против, если я верну эту вазу её хозяйке?
…Полина Петровна была очень рада.
