Наверное любую семью возьми, начни расспрашивать стариков, родителей своих, читать старые письма, можешь написать целый роман или повесть.
Так и с мальчиками Петра Черкасова, простые мальчишки, живущие в деревне, вдруг оказались втянутыми в такое дело, когда решалась судьба целой империи, людей и без преувеличения могу сказать государств.
Это не повесть просто рассказы, героями которых становятся простые люди. Которые жили когда -то, а их потомки продолжают жить и сейчас и несут эту память…
Табор остановился за городом, раскинув свои шатры по берегу неширокой и такой обманчиво спокойной реки.
Старики помнят, как выходила она из берегов своих, заливала всё вокруг, отрывала, уносила утлые хижины и крепкие крестовые дома, на плечах своих.
Илюша с Сашей вечером опять идут в табор.
Саша не признается никогда даже себе, что идёт в табор из-за чёрных глаз молодой цыганки Лалы.
Саше шестнадцать. Он немного вытянулся, почти вровень с братом своим, коренастым, с пшеничным чубом и большими голубыми глазами Ильёй.
-Наааане цокхаааа, нане гад, мэ кинэл мангэ ё дааад! Сыр выджява палором, мэ кинэл мангэ ё ром!
Тай да дара тай дада…
Разносится по реке переборы гитар и девичьи голоса.
-Лала поёт, -стараясь казаться равнодушным говорит Илюша
— Ага, — соглашается поспешающий за братом Саша.
Их приветствуют молодые цыгане, ребята садятся к костру.
Девушка танцует, вскидывает вверх тонкие руки, звенит браслетами.
Тихонько трогают струны руки Янко, молодого цыгана, зорко следящего за Лалой.
Едва касаясь вытягивают из струн музыку, ту, от которой сердце вдруг сожмётся в комок, что плакать хочется, выть хочется, землю грызть хочется.
Но не от злобы нет, а от тоски, от тоски нездешней и безнадёги такой, что скулишь как собака соседская.
Ммммээээх, что ж ты делаешь, чертяка, душу вынимаешь….
Загэём мэ дрэ ‘да садо, зрискирдём мэ цвээээто,
Прикэрдём лэс кэ шэро тэ камэс миро ило.
Тай да дара…
Присоединились девушки к Лале, танцуют, словно тени скользят, будто по воздуху. Изгибаются поют сильными грудными голосами, с переливами.
-Сыр тэрЭ дела, мальчик? — раздаётся у самого уха задумавшегося Саши,- сыр ту дживЭса?
-Хорошо, бабушка, мои дела хорошо, и живу тоже неплохо.
-Вы как поживаете?
-Ай, драго, как может поживать человек, который видел столько зим, сколько людей в этом таборе? Кости ломит, сны чёрные, ай. Старуха я, мэ кхранио, да чаворо, устала. Смотрю тоска у тебя сидит зачем? Брось, брось.
-Нет бабушка, нет тоски.
-Ай, зачем говоришь неправду, чаворо? Плохо тебе? Здесь болит?
Хочешь старая шувани погадает тебе? А? Хочешь?
-Нет бабушка, зачем мне знать свою судьбу наперёд, так скучно жить. Буду знать что со мной будет, так неинтересно.
-Ай, мальчик, по годам ты чаворо, а по уму ром, мужчина.
Ты не будешь жить на этой земле, уж прости, я ни могу не сказать, бенг рогЭнса, ха-ха-ха, чёрт, толкает меня рогом в бок и велит сказать, ахахаха.
-Что же бабушка, умру я что ли?
— Tвоя, мальчик, прольётся и орошит здесь землю. Но ты, ты мой, тыхненько чАворо, ты будешь жив.
Хорошая судьба тебя ждёт, мой маленький мальчик. А любовь свою ты поздно встретишь, пусть твоё сердце зря не болит.
Дуй пшала, -зашептала старуха, обращаясь к кому-то. Явно не к Саше, к кому-то невидимому. Дальше Саша не разобрал, старуха что-то забормотала, с кем-то заспорила, зашипела.
И пошла старая шувани, пошла, с кем-то перепираясь видимой только ей одной.
-Саша, — у ног Саши села Люба, девочка-подросток, которой никто был не указ, младшая сестра Лалы, — Саша, скажи сказку.
-Да какую же тебе сказку, Люба?
-Любую, даже старая шувани говорит что твои сказки это мёд, скажи, Саша. Скажи пшал, скажи брат.
-Хорошо, — вздыхает Саша, -зови ребят, идём к реке.
Прибегают ребятишки, обступают Сашу и ведут к реке, слушать сказки русского мальчика Саши.
Сердце Саши остаётся там, у костра, где играет Янко и танцует неутомимая Лала.
Рассказывает Саша свои сказки, про чудесных созданий, что живут в чудесной же стране, слушают затаив дыхание маленькие благодарные слушатели.
— Ах, Саша, как хороши твои сказки, а старая шувани только про чертей и может говорить. Так пугает, что дети плачут и писают под себя от страха, — говорит Люба.
А в это время у костра, спорит горячий Илюша с цыганским баро.
-Ты баро, не понимаешь, не будет царя, люди будут свободны! Хочет в городе жить, поедет в город, хочет учиться, будет учиться, хочет гулять, будет гулять, — горячо доказывает Илья.
Баро, большой, с бородой, в шляпе, хитро улыбается в черные усы и блестит глазом
-Вай, драго! Это всё есть у цыган, это называется пшал, воля. Воля вольная, всё это есть у ромал. Пойдём к нам Илюшка, кэ ямал.
Зачем тебе эти речи, это всё? Кэ ямал, Ильюша, ром сегодня здесь, завтра там. Ничего не держит, идём мальчик с нами, брата бери.
Выберешь себе жену, смотри какие у нас красавицы, будешь свободнымПока не поздно, идём…
Молчит Илья, думает, как узнал баро?
Даже Саша не знает, никто не знает, только Игнат.
Он молчать велел, когда уходили с явки они с Игнатом, в них стреляли и они…
Не Илья стрелял, нет. Илья, стонущего, совсем молодого, того кто за ними бежал, помог к реке отнести, там и оставили.
Илья тогда только понял, что всё по-настоящему. Он плакал, его рвало.
— Или они нас, или мы их, — сказал тогда Игнат, — умойся и… отвернись…
Долго Илья это в себе носил, Игнат велел забыть. А Илюша решил что брату об этом знать не обязательно, не вынесет он таких знаний.
— Не могу, баро… Я поклялся… Перед людьми поклялся.
-Не твоё это, парень, зря ты. Тебе бы девушек любить…
-А что, баро, отдай за меня свою дочь, — решил сменить тему Илья,- или у вас за гаджо не принято выдавать дочерей?
— Отчего же,- пыхтит трубкой баро, — ты у неё спроси, или боишься сам?
-Нет, чего мне бояться, но ведь по закону нужно у отца спрашивать?
-Ээээ, мальчик, кто те законы выдумал? Люди… Бывали случаи и даже в нашем таборе, что уходили девушки, редко, но было.
-И что же с ними стало?
-А кто их знает, — пожал плечами баро — ушла, значит умерла…
-Люто…
-А ты как хотел, цыганская девушка если любит то до конца. Она к мужу идёт, а ты думал что, поиграл, надоела назад вернул?
-Нет, нет! Ты что, баро!- Илья вскочил порывисто, — я люблю Лалу, люблю твою дочь…
Это видел подошедший от реки Саша он слабо улыбнулся и тяжело вздохнув сел к костру. Разве может он мешать счастью брата.
Наблюдал за этой сценой ещё один человек, цыган Янко.
Вскочил, заговорил что-то быстро блестя глазами и зыркая на Баро.
Баро спокойно отвечал, Янко кричал, махал руками.
Ребята ещё немного посидев, распрощались и пошли домой, уже у города их догнал Янко.
-Не ходи к нам, — прошипел блестя чёрными глазами, — не ходи, гаджо
-Он пусть ходит, — ткнул в Сашу, — а ты не ходи.
-Это отчего, — усмехнулся Илья, — и я буду ходить. Я вольный человек, куда хочу, туда и иду кто мне запретит?
-Ыыыыы, — закричал цыган, — придёшь если, я убью тебя, понял. Убью, мне ничего не будет. Ты гаджо! — сплюнул на землю.
-Идём Саша, он бесится оттого, что баро ему Лалу не отдаёт, дал девушке выбрать. А она со мной уйдёт, понял.
Я её заберу, тебе не видать Лалы…Что ты можешь ей дать, цыган? Кибитку облезлую да гадать её заставишь по деревням и городам, кур воровать? Детей кучу нарожать?что? Что ты ей можешь дать?
Все так живут! Зачем ты говоришь? Ты не знаешь как живут цыгане, Лала рома, Лала не уйдёт от отца и матери не бросит сестру!
-А мы и сестру можем забрать, у нашего барина как раз место освободилось, девка замуж выскочила, к мужу перебралась…
-Ааааа, — закричал Янко и кинулся на Илью с кулаками. Илья был готов, пружинисто подпрыгнув, он ударил цыгана в переносицу, потом под дых, затем сверху. Янко упал.
-Идём, Саша, — кивнул брату и пошёл. Саша стоял в оцепенении.- Саша, что встал, идём.
-Ильюша, это же Янко… надо ему помочь, как во сне говорит Саша, но брат подходит к нему и дёргает за руку, — идём, Саша. Ничего с ним не случилось.
Янко в это время встаёт на колени, трясёт головой, и издав дикий рёв, наклонив голову идёт в сторону повернувшегося спиной Ильи.
-Ильюша, — кричит Саша и толкает брата, получив в бок, по самую рукоятку нож.
-Саша, Саша — бросается Илья к брату.
-Вааай, — кричит Янко, и рвёт на себе волосы, — ваай, Саша, мальчик Сашшша…
-Идём, — говорит он оцепеневшему Илье, идём, старая шувани вылечит твоего брата, идём. Нельзя медлить.
-Надо к доктору — едва шепчет Илья.
-Твой доктор не поможет от цыганского кинжала, быстрее, нельзя терять время, по очереди понесём. Бегом.
И парни несут свою драгоценную ношу.
В таборе поднялась суета уже кипит вода и старая шувани выгоняет всех из своего шатра, всех кроме Лалы, своей правнучки.
Все молчат.
Под утро выходит посеревшая Лала…
Илья молча смотрит на неё.
-Будет жить, — спёкшимися губами говорит девушка.
Илья садится на бревно на котором вечером сидел с баро.
Янко падает на землю и целует её, он порывается зайти в шатёр, ползёт, чтобы просить у Саши прощения. Его прогоняют.
-Я пойду с тобой, — говорит он Илье, — я пойду и сдамся. Пусть твой царь меня судит, я заслужил.
— Прекрати Янко, я дразнил тебя. Я применил приёмы самообороны которым меня обучили знающие люди. Я был не прав, прости… Мой брат, мой Саша жив, а это самое главное.
-Я люблю Лалу, с самого детства, — опустив голову говорит Янко, — она пела для меня песни. Пока не появился ты…
-Я тоже её люблю, Янко. Что же нам делать? Драться я с тобой не могу, я сильнее тебя, это не честно. А если на ножах то ты меня убьёшь… И тогда, точно русский царь закуёт тебя в кандалы, Янко.
-Что же нам делать, Илья.
-Иди домой, а не хочешь, иди в шатёр. Потом решим что делать — говорит баро Илье.
-Я не могу оставить брата…Но и домой тоже надо.
-Иди, иди мальчик, ничего с ним не случится. Вечером придёшь.
Илье пришлось рассказать всё барину, тот ходил по комнате большими шагами, порывался поехать в табор прямо сейчас, едва уговорили его обождать.
Вечером всё же барин приехал, долго о чём-то говорил с баро.
Илья сидел у постели осунувшегося брата.
-И так худой, а теперь вообще.
-Нормально, Ильюша. Меня Янко всё накормить пытается…Ты не ругайся с ним, не надо, браец.
-Да я и не ругаюсь…
-Ты знаешь, я думал что совсем богу душу отдам, ан нет…я жить долго буду, Ильюша…
-Конечно долго, — Илья посмотрел в глаза брата, они светились любовью. Он всегда был немного чудной, его младший брат.
Бабка иногда даже говорила в детстве, что Сашу мамка точно от политики Павлова прижила, такой же чудной. А он не чудной, у него фантазии много, а ещё он добрый и светлый. Ильюша знает что Лала нравится его брату, что мальчик тоже влюблён в эту красавицу, и даже если случится так, что Лала вберет Сашу, он Илья отойдёт в сторону. Потому что для брата он хоть душу вынет, хоть сердце отдаст.
Шувани разрешила забрать Сашу домой.
Подержав его немного в городе, было решено переправить в деревню, чтобы пришёл в себя.
Придумал легенду, будто упал на мостках, на реке и напоролся на штырь.
Обрабатывать рану Саша мог сам.
Очень обрадовались мальчикам в родном доме.
Илюша убедившись что всё хорошо, вечером уехал, пообещав Саше не совершать глупостей.
Матушка не знали с тёткой и бабушкой, чем накормить Сашу, куда посадить. Танюшка с Ванькой не отходили от него, приходил политика Павлов, принес белой бумаги карандаш и чернила.
Приходил шпик, под видом заблудившегося, надо было видимо что-то выведать. Но ничего подозрительного не нашёл.
Саша всё лето провёл у родителей.
Окреп, ходил с ребятами за луговым луком, собирали ягоды, рассматривали бабочек и стрекоз.
Приезжал Илюша. Они ходили даже в ночное с парнями.
Илюша был счастлив, Саша сразу это понял, по весёлым искоркам, бегающим в глазах брата.
Саша, перед тем как уехать в город, очень долго ходил по милым сердцу местам детства, будто прощался.
Он часто держал на коленях Татьянку, смотрел в её глаза, будто хотел запомнить. Был ласков с родственниками, не отходил от мамы, каждую свободную минутку.
Когда пришло время ехать, мама робко обняла сына и прошептала ему что -то на ушко.
-Я должен ехать матушка, не держи на меня зла, прощайте.
В городе началось невообразимое, громили явки, кучами арестовывали людей, нагнали казаков, цыгане собрались в путь.
-Собираешься баро? Быстро ты.
-А голому собраться только подпоясаться, что Илюша не идёшь с нами?
Парень молчал опустив голову.
У него состоялся тяжёлый разговор с Лалой.
-Я не могу Лала, у меня долг перед товарищами.
-Какой долг? Давай я возьму у отца деньги, сниму своё золото, и мы уйдём с тобой?
-Это не тот долг, Лала…Идём со мной, будешь мне верной подругой…
-Нет, камлО, — качает головой Лала, — что я буду там делать? Кто я буду? Ходить в платьях как ваши женщины, сидеть в четырёх стенах и ждать мужа с работы? Нет! Я цыганка, моя душа в поле просится, в степь.
Мы идём в Бессарабию, идём с нами…С тобой я точно не пойду, прости…
-Когда вы придёте опять? Баро?
-А кто его знает, мальчик? Когда ноги рома сюда поведут тогда и придём…
Утром шатров не было, и лишь городские бродячие собаки бродили по тем местам, где жил весёлый народ.
Илюша долго не мог вырвать любовь свою к цыганке, чтобы забыть эту боль, он с головой окунулся в революцию.
Барин же, когда понял что идёт не много ни по плану, что не такого он хотел для страны своей и людей, уехал якобы подлечить своё здоровье, в Ниццу, взяв с собой Сашу.
Илья поехать наотрез отказался, он с Игнатом рассекали на конях, в чёрных потёртых кожанках и писали новую историю, новой страны.
Когда город в очередной раз подвергся погромам и был занят непонятными личностями, Саша с барином уехали.
Барин так прикипел к этим крестьянским детям, а Сашу вообще считал сыном. Сын и всё ты тут.
На много лет Черкасовы потеряли след своего Саши. Сначала письма приходили, потом перестали, а потом и опасно было признаваться что где-то живёт родственник. Где-то там, в другой стране.
Илюша же пережил всё, и репрессии, и войну, смерть родителей, дядьки с тёткой.
Завёл семью, никогда не бросал Татьяну Петровну, сестру свою и двоюродного брата Ивана Инокентьевича.
Часто, собравшись, вспоминали они сероглазого брата своего, сгинувшего в тяжёлые годы становления новой страны, нового мира.
Как было бы, останься Саша здесь, никто не знал. И только между собой могли они разговаривать о Саше, и надеяться что он жив.
Ведь для всех, кто его помнил, Саша Черкасов погиб, когда-то при погромах…
Что было бы, уйди мы тогда с табором размышлля Илья Петрович, глядя на внуков своих, светловолосых, сероглазых.
Особенно выделял он сероглазого Сашу, так похожег на своего тёзку, дедушку Александра Петровича.
***
Саша сидел и залипал в компютер, готовясь отойти ко сну, когда стренькала почта.
Что там? Опять наследство в Африке оставил богатый дядя?
Но нет.
Письмо было от какого-то господина Алекса, разыскивающего своих русских родствеников, не для того чтобы поделиться баснословным наследством нет, для того чтобы наладить связи, родственные.
Прадед мистера Алекса был из России и всю жизнь мечтал найти своего брата Илью, сестру Татиану и кузена Ивана.
И кажется Алексу удалось это сделать.
Сон у Саши как рукой сняло, жаль что прадеда уже нет давно, но есть отец и дед, и ещё куча родственников.
Так миф превратился в правду.
Большая семья воссоединилась. Это классно, иметь общих предков.
Но никто изэтих уважаемых людей и подумать не мог, что ходит по земле ещё их кровь.
Встретятся ли они? Узнают о существовании друг друга, это смотря как повернёт судьба своё колесо.
Может так и будут ходить мимо, даже не подозрева предок общий.
