Очередь начала собираться намного раньше, чем на прилавке появился товар. Продавщица в белом накрахмаленном колпаке с удивлением посмотрела на свою товарку:
— Ну вот скажи, откуда они знают, что именно сегодня будут что-то давать? Мы сами-то узнали два часа назад, а эти, — она кивнула в сторону толпящихся в первых рядах старух, — Уже тут как тут!
— Да это, небось, Олька из «Колымторга» тётке своей по секрету сказала, а уж та разнесла по всему посёлку!
Тётку звали Акулина Христофоровна, и мне она уже тогда, в годы моего детства, казалась старой. Это была невысокая худощавая старушка, с острым носиком, на котором сидели очки с толстыми линзами. Не знаю, работала она когда-нибудь или нет, возможно, положение жены директора Сберкассы позволяло заниматься только домом. Единственный сын умер когда-то давно, внуков не было, и Акулина Христофоровна стала эдакой «всеобщей бабушкой». Ей до всего было дело, всюду она совала свой любопытный нос, но сердечность вкупе с добротой примиряло людей с этой её слабостью.
Именно она обзванивала всех мало-мальски знакомых и сообщала:
— Сегодня в (следовало название или номер магазина, их в поселке было несколько) будут давать дефицит!
Слово «дефицит» было волшебным, в мозгу сразу же возникало «мне надо!» и не важно, что именно давали – колбасный фарш, зелёный горошек или, допустим, чай «со слоном». Благодаря своему местоположению Черский находился на особом довольствии, впрочем, как и остальные арктические посёлки погранзоны – дефицит в магазинах появлялся регулярно. Больше всего мне нравились «наборы», это когда продавали консервацию венгерской фирмы «Глобус»: огурчики, томаты в собственном соку, вкуснейшие компоты – вишневый, черешневый или «Ассорти».
Дефицит могли, как тогда говорили, «выкинуть» в любой день, ну а перед праздниками – само собой. Вот и в тот раз, аккурат перед ноябрьскими, позвонила Акулина Христофоровна:
— Сегодня в пятом магазине будут давать шпроты! Но очередь нужно уже занимать, там уже много людей!
Мама обрадовалась:
— Шпроты! Как я их давно не ела! – она посмотрела на меня, — Хорошо, что у тебя каникулы. Быстрее обедай и беги занимать очередь!
Я позвонила Кольке, но он не мог:
— Мама с Юлькой в больницу пошла, я с Валеркой сижу! Да и денег нет.
— Ну так бери Валерку с собой! А деньги, — я оторвалась от трубки и посмотрела на маму. Та кивнула, — Деньги мама даст, потом твой папа ей отдаст! Только записку напиши маме, куда пошли.
Коля так и сделал. Валерке, младшему брату, было тогда четыре года, в садик он не пошёл – зачем, если все дома, и мама с годовалой Юлькой, и старший брат по причине каникул. Валера был крепкий румяный бутуз, не по годам серьезный. Коля быстро одел брата, ему было не привыкать, и уже через 15 минут они зашли за мной.
Санки решили не брать, Валерка клятвенно обещал «идти ножками». Но представьте себе ребенка, одетого для того времени и тех условий – колготки, две пары рейтуз, сверху еще мохеровые колючие штанишки. Майка, рубашечка, кофточка, шубка, шапка, шарф. Под шапкой ещё косыночка, «чтобы не потел», и носовой платочек под шарф, «чтобы не кололся». Ну и валенки, конечно. Тащились мы медленно, валенки были новые, еще не стоптанные, и потому идти в них было совершенно невозможно. Валерик падал через каждые два шага, сопел, пыхтел, но мужественно не плакал. Коле это быстро надоело, он посадил брата на закорки:
— Держись крепче, будем в лошадку играть.
О том, что нам еще обратно возвращаться, мы старались не думать. А ведь еще и покупка неведомых шпрот…
Да-да, нам было по 7 лет, и мы не знали, что такое шпроты.
У магазина уже стояли люди. Был обеденный перерыв (помните, с 14 до 15?), поэтому стоять пришлось на улице. Мороз был крепкий, стоять на месте было невозможно. Заняв очередь, мы попытались было играть, но Валерка не мог ни ходить, ни бежать, только падал в этих своих новых валенках.
— Как бы он не замерз, — озабоченно пробормотал Коля, — Когда уже этот магазин откроется?
Кое-как дотерпев до открытия, мы ввалились в тёплое помещение. Но, оказалось, в тепле еще хуже – Валерке стало жарко.
— Слушай, — спросил Коля, — А за чем мы стоим? Что такое шпроты?
Я пожала плечами:
— Не знаю. Но мама сказала, что это очень вкусно!
В наш разговор вмешались стоявшие рядом люди:
— Шпроты! Дети, как можно не знать, что такое «шпроты»? Это вкусно! Это… это божественно! Пальчики оближешь!
Почему никто так и не сказал, что это рыбные консервы – не знаю. А может, сказали, да мы, как обычно, мимо ушей пропустили? Тут прискакала веселая Акулина Христофоровна:
— Что тут у вас? Стоять мальчик не может? Посадите его на подоконник!
На подоконнике Валерка пригрелся, из окна, слава Богу, не дуло. Через пятнадцать минут он уже сладко спал.
И вот началась продажа, очередь приобрела стройный вид. Давали по пять банок, денег у меня хватило как раз на 10 – 5 мне и 5 Коле. Поэтому будить Валерика, чтобы и на него взять, мы не стали, пусть спит. Торговля была довольно бойкой, обслуживали сразу два продавца, поэтому уже через каких-то сорок-пятьдесят минут мы довольные, с банками в матерчатых сумках весело шагали в сторону дома.
По дороге встретили одноклассников, поиграли с ними в снежки, это еще минут тридцать – сорок. И только подходя к моему дому вспомнили: Валерик!
О, как мы бежали! Наверное, Бен Джонсон и Усейн Болт, вместе взятые, так не бегали! А мы ведь тоже были в громоздких тяжелых шубках…
Валеры на подоконнике не было. На Колю смотреть было страшно, да и у меня внутри всё оборвалось.
— Дети! Вы мальчика потеряли? – голос продавщицы прозвучал как будто к нам обратился Ангел.
— Да!!!
— Его Акулина Христофоровна к себе увела, он проснулся и плакал. Адрес знаете?
— Знаем! – мы уже бежали в сторону дома доброй старушки.
Мои родители дружили с ней и ее мужем Федором Егоровичем, я бывала у них в гостях, то есть, где они живут, знала.
Валерка сидел как кум королю, сват министру – обложен мягкими подушками, а вокруг стояли разные тарелочки, штук пять или шесть — с конфетами, пряниками, печеньем и прочими вкусностями. Еле уговорили его домой пойти😊
Пока мальчика одевали, я сунула нос в свою сумку. Ужас – банок с неведомыми шпротами было всего четыре! Я заплакала. Думаю, сказалась нервотрепка с поиском Валерки, да и вообще, день был странный. Узнав, почему я реву, Акулина Христофоровна осмотрелась:
— Так вот же она! – она протянула мне банку, — Наверное, выкатилась из сумки!
Я обрадованно схватила, сказала «спасибо». Мы подходили к моему дому, когда Коля вдруг заметил что-то темное в снегу. Буквально час назад мы играли на этом месте в снежки. Сейчас же там одиноко лежала выкатившаяся из моей сумки банка шпрот…
— Я завтра ей отнесу. Обязательно.
Друг только кивнул, он понял всё без слов.
На следующий день Коля зашел за мной, и мы пошли относить консервы старушке.
— Представляешь, что вчера было! Мама с Юлькой вернулась, а дома никого! А она, оказывается, ключи дома забыла. Чуть с ума не сошла, куда мы делись, Валерке по времени спать нужно было. А записка, — Коля засмеялся, — Записка дома лежит! Ну та, в которой я написал, куда мы ушли.
— И что??? – ужаснулась я, — Они всё это время в подъезде стояли?!
— Нет, ты что? Райком рядом, мама к папе сходила, взяла его ключи! Но мне влетело, конечно, что мы ушли. Но шпротам обрадовалась, и простила, — Коля помолчал, — Ты пробовала?
— Нет, мама сказала на 7 ноября откроем. А ты?
— Ага, вчера. И что, из-за этой гадости мы вчера столько натерпелись?
— Не понравилось?!
— Совсем! – Коля засмеялся, — Валерке свою долю отдал, тот слопал! Представляешь, я всё, что угодно думал, а это — рыба!
…Кстати, мне шпроты понравились, жалко, мало было.
***
Новый 1989 год отмечали у родителей мужа. У меня был довольно внушительный живот (дочка родилась 9-го января), готовить не хотелось, вот родители и позвали к себе. Ночевали у моих, а рано утром 1-го поехали к себе. Ольга Николаевна, Колина мама, обещала дать с собой еды, но мы не захотели заходить к ним и будить. Папа порылся в закромах и отыскал банку шпрот:
— Вот, остатки былой роскоши. Днём заеду, привезу вкусненького, мама рыбный пирог постряпает, и у сватьи возьму.
Дом встретил нас неприветливо, почти остывшим. Коля затопил печку, а пока, чтобы согреться, мы соорудили домик из одеял.
— Я знаю, что ты не любишь шпроты… Но давай откроем, а? Я есть хочу!
Консервный нож куда-то задевался, и Коля открыл банку ножом. Хлеба не оказалось, но когда такие мелочи нас останавливали? Мы сидели в домике из одеял, открытую банку поставили на мой живот и ели шпроты руками прямо из банки.
— А вкусно, оказывается, — вдруг согласился Коля, — Во я дурак был!
P.S. Конечно, доесть не получилось. Яна в животе решила пнуть, банка соскользнула… Стирать пришлось до фига! Но шпроты мы до сих пор любим😊
