В кабинет терапевта зашла женщина из регистратуры, принесла карты.
— Там уже в очереди сидит наш Степаныч, народ веселит, чего-то давно его не было.
— О, да! – вздохнула терапевт Дарья Семеновна. – Сейчас начнется!
— А кто этот Степаныч? – спросила медсестра Марина.
— Забавный старичок, — усмехнулась Дарья Семеновна. – Он совершенно одинокий, зато его здоровью можно позавидовать – 74 года, а живчик еще тот. Вот он и ходит по кабинетам врачей, чтобы хоть с кем-то поговорить. Придумает себе болезнь и жалуется, а анализы такие – хоть в космос посылай. Но хоть не ноет, как остальные, а скорее веселит всех своей болтовней, он такой, остроумный дедок. Можно сказать, синдром одиночества у него, ему просто высказаться надо.
— Ага, а очередь занимает! – сказала женщина из регистратуры. – Много здесь таких, сидят, только мешают настоящим больным.
Марина работала в поликлинике меньше месяца после учебы, и еще ничего не знала про веселого Степаныча. В кабинет вошел худощавый старичок с седой бородкой, и с порога стал раздавать комплементы:
— Мое почтение, Дарья Семеновна, прекрасно выглядите! Ой, какая медсестричка у вас молоденькая и симпатичная, я даже стесняюсь ее. Старый стал, больной, за такой красоткой мне и не приударить уже.
Голос у него был с хрипотцой и слегка шепелявый, но говорил он быстро, с интонацией.
— Старый, а здоровье как у молодого! Ну, на что сегодня будете жаловаться, Валентин Степанович?
— На одиночество, Дарья Семеновна, на одиночество. Может какие таблетки выпишите от хандры?
На самом деле старик жаловался на ряд возрастных недугов. Анализы, обследования, выписали лекарства.
— Ничего страшного, Валентин Степанович, но нужно чуть-чуть подлечиться, укольчики на ночь надо бы поделать. Есть кому? Ну, хотя бы, среди соседей.
Степанович хмуро молчал – видимо, некому.
— Я буду ходить и делать, — вызвалась Марина. – Мы почти соседи, я через дом живу.
Эта идея жутко не понравилась Женьке – Марининому парню.
— Мы и так с тобой видимся через раз, так еще и уколы будешь бегать делать после работы.
— Ой, часто ли ты меня по вечерам вспоминаешь? Прилепишься к ноутбуку, и забываешь, как меня звать.
— Это тоже моя работа, я, все же, программист.
Степаныч жил в двухкомнатной квартире, где одна из комнат напоминала музей – множество значков, наколотых на большой кусок ткани на стене, альбомы с монетами, на стеллажах книги и резные статуэтки, изготовленные собственноручно самим дедушкой.
— Вот, развлекаюсь, как могу, — про свои коллекции Степанович мог рассказывать часами. – Не интересен мне ваш этот новомодный интернет. Пытался у соседей в него вникнуть, ничего не понял, не понравилось.
— И что у вас, вообще никого нет из родных?
— Ну почему же – есть! Племянники. Правда, они далеко живут, меня, наверное, не помнят.
— А дети?
— Нет детей. Один раз был женат, да через год разошлись. Наверное, из-за того, что я однолюб. Я еще в школе учился с Любушкой-голубушкой в одном классе. Вот, вроде тебя – чернявая и кареглазая. Любил ее шибко, аж сердце заходилось. Помню – обниму ее, и душа тает, ног не чувствую. Вот так любил! А как расстались, так никакая женщина мне в душу не запала. Женился, думал – клин клином выбью, но не получилось, и с другими женщинами так же.
— А почему расстались и где сейчас она?
— Не любили меня ее родители, говорили — неперспективный! Ушел в армию, Люба горько плакала, обещала ждать, но письма быстро закончились. Вернулся – увезли мою Любу родители в неизвестном направлении. Год прождал ее писем, не было! Потом завербовался на север, в моря ходил, в общем, и вся жизнь так – ни о чем.
— А кому же вы это все наследство оставите – квартиру, свои коллекции?
— Да мне уже будет все равно, на том свете, кому – государству или племянникам. А хочешь, тебе оставлю, кареглазая? – весело сказал Степаныч и подмигнул Марине.
Но Марина не обратила внимания на его слова – у нее возникла идея.
— Валентин Степанович, а если мы найдем вашу Любу? Как ее фамилия, хотя бы девичья?
Степаныч, волнуясь, назвал все, что он помнил о Любе, а потом как-то обмяк, погрустнел.
— Да не надо ее искать. Она наверняка замужем, счастлива, если жива. Она же мне не писала, хоть и адрес знала. Значит, и видеть меня не хочет.
Но Марина все запомнила.
— Женька, миленький, помоги мне найти эту Любу, ты же все знаешь, как это делается. Я попробовала в социальных сетях – не нашла.
Женька почти сутки пытался найти хоть какую-то зацепку и вот – нашел через родственников, даже дали номер телефона самой Любы. Она жила на Дальнем Востоке. Марина позвонила, представилась, и рассказала ей о Степаныче.
— О, господи! – послышалось в трубке. – Валик жив? Он одинок? Да как так получилось, почему?
Послышались всхлипы. Марина дала Любе время успокоиться.
— Я никогда не забывала о Валике. Мне было 17 лет, я вынуждена была уехать с родителями. Я Вале писала, и только спустя годы, после маминой смерти, узнала, что мои письма на почте изымались и выкидывались – там работала мамина подруга. Узнала, когда уже когда замужем была, и сын родился, а до этого думала – забыл меня Валюша, раз не отвечает. А потом жизнь с мужем не сложилась, развелись, попыталась Вале еще раз написать – «адресат выбыл». Для себя поняла, что у Валика уже своя жизнь, где нет мне места. А я после развода, еще в советские времена, замуж так и не вышла, прожила почти всю жизнь одна. Есть сын, внуки и даже правнуки, они очень хорошие, но Валя в моем сердце постоянно жил, я о нем не забывала.
— Ну чего же оба боялись, прятались друг от друга, по одиночке жили? У Валентина Степановича скоро юбилей, может быть, вы приедете?
— С огромным удовольствием! С огромнейшим! Я беру билеты!
Женя предложил устроить Степановичу сюрприз – отвезти в аэропорт и сделать Любин прилет неожиданностью, но Марина не хотела рисковать – мало ли, возраст, сердце не выдержит. Она рассказала Степанычу все в день прилета Любы. Он сильно заволновался, стал искать лучший свой костюм и сбрил бороду с усами. В аэропорту он сильно переживал, все время пытался выровнять осанку и с тревогой смотрел на табло. Наконец объявили посадку, и через некоторое время появилась Люба – симпатичная старушка в шляпке и в светлом костюмчике.
Без слез нельзя было смотреть на эту сцену встречи. Какое-то время Степаныч и Люба просто держались за руки, глядя друг на друга, потом неловко обнялись и начали тереть себе глаза, останавливая слезы. Это было очень трогательно. Марина и Женя стояли в сторонке и тоже старались не заплакать, морща свои носы.
Был юбилей, куда были приглашены соседи и Марина с Женей, Люба радостно хлопотала у плиты.
— Решили мы с Любушкой-голубушкой жить вместе, остается она у меня! – гордо произнес Степаныч. — Женюсь, ох женюсь! Она и уколы делать умеет, так что, Маринка, у тебя свободные вечера будут. На свадьбу нас пригласите?
— Только после вас! – шутила Марина. – А вы пригласите?
Вот, теперь вопрос – кто первый свадьбу сыграет. Но на всякий случай Марина с Женей уже записали пожилую пару в список приглашенных. Осталось только заявления подать.
