Последнее время Надежда чувствовала себя плохо. Суставы болели, причём, не все сразу, а по очереди. Ляжет спать, а заснуть не может, ворочается, в голову разные мысли лезут. Вставала утром разбитая и усталая, словно и не спала вовсе.
Шёл последний месяц зимы, со снегом и оттепелями. Давление каждый день поднималось, сердце стучало часто и неровно. «Не девочка, уже седьмой десяток идёт. Чего же я хочу? Скриплю потихоньку, из ума не выжила, и то хорошо», – рассуждала она.
Однажды ночью снова никак не могла заснуть. Обычно помогало чтение в кровати. Видела плохо уже, поэтому быстро уставали глаза, она откладывала книгу и засыпала. Но сегодняшней ночью даже чтение не помогло, только раздражение вызывало. Надежда устала ворочаться, села на кровати, свесила ноги. Взгляд упал на простенькую маленькую иконку на полке книжного шкафа напротив.
«Неужели срок мой подходит? – Заползла змеёй в голову неожиданная мысль. — Что ж, долгожителей в нашей семье не было. Все умирали, не дожив до семидесяти. А сестра прилегла подремать после обеда, да и не проснулась. Умерла тихо, во сне, средь бела дня. А моложе меня на три года. Всякое может случиться».
И пришло ей в голову, что сын не знает, где деньги у неё лежат на похороны. Найдёт когда-нибудь, когда вещи перебирать будет. Лучше сразу написать записку, да на видное место положить, чтобы не тратил свои деньги, не жалел и похоронил её достойно.
Надежда вздохнула, встала с кровати, накинула халат и подошла к шкафу. Сунула руку между постельным бельем и нащупала меленький узелок. Села с ним на кровать, развязала. На носовом платочке лежал крупный перстень с кроваво-красным камнем. Золото потемнело от времени. Бабушка отдала ей его, когда Надежде восемнадцать исполнилось. Но куда такой надеть? Да и велик ей перстень. Только иногда вот так же рассматривала, строя догадки, откуда в глухой деревне у бедной бабушки такое богатство взялось. Всё хотела спросить, да отвлекало что-то, а потом не у кого стало спрашивать.
Сережки золотые в виде капелек. Это отец подарил, когда школу окончила. А маленькое колечко муж подарил, когда сына ему родила. Вот и всё богатство Надежды. На безымянном пальце правой руки только обручальное кольцо носила. Поправилась с возрастом, снять не смогла. Не надевала Надежда давно украшений, но иногда разглядывала, вспоминала.
Когда муж умер, перстень она отнесла ювелиру. Тот долго смотрел в лупу, что-то капал на него, взвешивал, но возвращать ей не спешил.
— Могу прямо сейчас дать за него пять тысяч. Как лом возьму, — сказал ювелир.
Надежда не продала ему перстень, хоть деньги нужны были. С невесткой они взаимно друг друга недолюбливали. Потому не стала ей перстень передавать. Виделись они с ней крайне едко. Последний раз — на её шестидесятилетии. Надежда снова вздохнула. «Видать любит её сын, если столько лет вместе живут». Завязала драгоценности в носовой платок и засунула между постельным бельём поглубже.
В книге «Красное и чёрное» лежали шестьдесят тысяч на похороны. Откладывала с каждой пенсии по тысяче, а то и по две.
Надежда села к столу. Вырвала из блокнота, куда записывала номера телефонов, листок. Написала, что если умрёт, то деньги на похороны лежат в книге, а золото в узелочке между постельным бельём на средней полке шкафа. Перечитала, сложила листок и поставила на полку рядом с иконой. Уже хотела в кровать вернуться, как подумала, что негоже вот так на виду такую информацию держать. Положила листок за иконку, но чтобы кончик виден был. «Вот так лучше. В глаза не бросается, но внимание торчащий уголок привлекает, если приглядеться. Всё в Твоей власти, Господи. Но не дай умереть во сне, не простившись с сыном и внуком. И болезни не посылай, чтобы не мучилась долго и не залежалась». Перекрестилась Надежда и легла в кровать. И неожиданно быстро заснула.
И приснилось ей, что легко ходит по квартире своей. Даже не ходит, а летает по воздуху, но никто её не видит. Сын сидит на табуретке, на кухне, с початой бутылкой водки, раскачивается, горюет. Внук Славик на полу играет, а невестка достаёт из шкафа её платья, прикладывает к себе перед зеркалом. Хотела сказать Надежда, что не идут ей платья её, рот открыла, а слова сказать не может. Тут и проснулась. Сердце стучит в груди неровно, рубашка ночная к влажному от пота телу прилипла.
Повернула голову набок, глянула на икону и поежилась от строгого взгляда Христа.
«Странный сон. Уж не в руку ли? Хорошо, что написала записку, где деньги храню. Не приведи, Господи!» Сложенными щепоткой пальцами перекрестила себя.
А через два дня поднялось давление сильно, голова разболелась так, словно дятел долбил в одно место над ухом. Испугалась, вызвала «скорую», дверь оставила открытой. Лежит, пошевелиться боится. Обрадовалась, когда услышала топот ног в прихожей. Воров не боялась. Воры входят тихо, крадучись, не услышала бы их.
— Сюда. Я здесь! – позвала она слабым голосом.
Вошёл молодой врач, померил давление, послушал сердце. Спросил, что принимала от давления и когда.
– Могу укол сделать, полегчает, но не нравится мне сердце ваше. Вы одна живёте?
Надежда кивнула.
— В больницу лучше лечь. Поедете? Понаблюдают вас, лекарства подберут. Чтобы не случилось чего более серьёзного.
— Поеду, доктор, — согласилась Надежда.
От сделанного врачом укола боль в голове чуть стихла. Собрала кое-что с собой Надежда в пакет. Глянула последний раз на икону. «Хорошо, что вовремя письмо написала». Выключила свет и заперла квартиру. Ключ у сына есть запасной. Доктор ждал её у лифта.
Приступ в больнице сняли, давление снизили. Надежда позвонила сыну, сказала, что в больнице лежит, но ей уже лучше. Сын приехал, привёз мандаринов.
Через неделю она вернулась домой. Только когда прилегла на кровать отдохнуть, глянула на икону и не сразу поняла, что насторожило её. Листок наполовину торчит из-за иконы. Подошла к шкафу, сунула руку в тайник, да не нащупала узелка. И деньги из книги пропали.
Набрала номер сына.
— Витя, ты приезжал ко мне домой, пока я лежала в больнице? – спросила, стараясь не волноваться.
— А надо было? Нет мам, не приезжал. Зачем? Да и некогда было. Работы много.
— А может Лена в квартире была?
— Мам, а что случилось-то?
— Я записку оставила, на всякий случай, где деньги лежат на похороны. А вернулась, нет денег. Ключи только у вас запасные есть.
— Перепрятала, может быть, и забыла? Не ездила Лена к тебе.
— Я не прятала, наоборот, записку на видное место поставила, чтобы ты увидел, когда я…
— Мам, не надо так говорить. Живи.
«Ага. Считает, что из ума выжила». Распереживалась Надежда. Не то, чтобы денег было жалко или золота, но всё же. Вечером поехала к сыну. Дверь внук открыл.
— А ты что же не спрашиваешь, кто пришел? Сразу открываешь? – отругала она второклассника Егора.
— Я думал, мама с папой вернулись. Они в магазин поехали.
— Ну, значит, скоро будут. Подожду их. – Надежда, разделась и прошла в комнату.
Немного погодя, сын с невесткой вернулись с полными пакетами продуктов. Сын удивился, увидев мать, а невестка вспыхнула, взгляд метнулся в сторону. Заметила Надежда на ней свои серьги, отцом подаренные.
— Что же ты, Лена, взяла без спроса украшения и деньги? Я написала, где они лежат на случай моей внезапной смерти. Да вот пока не умерла я.
Невестка замямлила, что не понимает, о чём Надежда говорит. Сын удивлённо на мать смотрит.
— Серьги мои на тебе, значит, и всё остальное взяла ты, – объяснила Надежда, стараясь говорить спокойно.
— Купила я их недавно. – Вскинулась невестка, а у самой щёки огнём полыхают.
— Ты же сказала, что премию получила? – Дошло, наконец, до Виктора, о чём речь мать ведёт.
— Да, прочитала я записку. Вы же всё равно нам их оставили бы. – Невестка сняла серьги и подала Надежде. – Заберите.
— Ну, коли отдаёшь, так всё отдавай: и перстень и колечко, что муж мне на рождение Вити подарил.
— Перстень и колечко не подошли мне. Я их в скупку сдала. А деньги… Егору куртку новую купила и кроссовки. Кое-что себе, Вите. Продукты вот… — глядя хитрыми глазами, невозмутимо оправдывалась невестка.
— Я на похороны копила. Чтобы вам своих денег не тратить. Как лучше хотела. – Надежда села без сил на стул.
— Мам, ты только не переживай. Деньги вернём. Зарплату получу и верну. А перстень…
— Не надо. Если умру, уж как-нибудь похороните. Я всё равно вам отдала бы всё.– Она расстроено смотрела на сына. — Поздно уже. Пойду я.
— Мам, я отвезу тебя на машине. – Виктор снова пошёл одеваться.
В машине Надежда поговорила с сыном, успокоила, чтобы не ругал жену. Сама виновата, ввела в искушение, написав записку. Но дома всё же дала волю слезам и обиде. «Не уберёг ты, Господи, от соблазна невестку. И меня не вразумил. Напрасно раньше времени рассказала, где золото и деньги лежат. Тем более, не могу теперь умереть. Нужно снова деньги накопить на похороны. Уж ты не подведи, не забирай меня раньше времени», — молилась Надежда, глядя на икону.
То ли услышал Господь её молитву, внял слезам, то ли действительно время её не пришло, только прожила Надежда дольше всех своих родных. Успела и денег подкопить себе на похороны. Правда, за это время цены на ритуальные услуги сильно возросли.
Умерла она через двенадцать лет после описываемых событий, глядя в грустные глаза Христа на иконе, и прося о милости на последнем суде. И сама не поняла, то ли снова сон приснился, только стала она вдруг невесомой, по-молодому легкой. Ходит по квартире, смотрит на дорогие её сердцу вещи без жалости и сожаления.
Сын с взрослым внуком сидят на кухне. Перед ними початая бутылка водки на столе. Постояла с ними рядом Надежда, успокоила. Только не видели, не слышали они её. Не то, чтобы её это расстроило, но как-то не по себе стало.
А в комнате невестка стояла у шкафа и платья на вешалках перебирала.
— Не подойдут они тебе, — произнесла Надежда громко. Невестка вдруг вздрогнула, словно услышала её. — Видать, всё же совесть есть у тебя, – сказала Надежда.
Тут всё пропало: и сын, и невестка, и квартира её. Окружил Надежду тёплый свет, в котором она растворилась и исчезла.
Правильно говорят, что благими намерениями выстлана дорога в ад. Хотела Надежда подсказку сыну оставить о своих заначках в случае неожиданной смерти, а получилось, что ввела в искушение невестку. Доверие назад не купишь.
«Не бойтесь смерти, но опасайтесь потерять близких. Больше не бойтесь ничего».
Пётр Мамонов
