— Наташа, — позвала тётя Тамара, — Я купила молоко, нужно его вскипятить. Сможешь?
Я задумалась и неуверенно произнесла:
— А оно не убежит?
— А сторож на что? – искренне удивилась тётушка, — Сторож не даст убежать молоку, а вот я побежала, там мальчики у вас на кухне кафель кладут, надо присмотреть за работой, да накормить племянников.
Мы всего два дня как переехали в Якутск, в нашей квартире как раз заканчивался ремонт, и я эти два дня жила у старшей маминой сестры Тамары (родители ночевали среди ремонта).
Кипячение молока для меня было сложным процессом. Поясню. В Черском свежего молока не было, все использовали сухое, концентрированное в жестяных банках как на фото и сгущенное.
Концентрированное молоко времен СССР. Яндекс.Картинки
Но зимой из Походска или Андрюшкино привозили замороженные круги молока. Их таяли, а потом кипятили. В 70% случаев молоко у меня убегало, а в остальных 30% я его обязательно расплескивала и горячие капли больно обжигали руки. Но тётя Тамара уже унеслась, напоследок крикнув:
— Возьми белую кастрюлю! А сторож там, где ложки! И не забудь, когда молоко остынет, убрать его в холодильник!
Кастрюлю я отыскала сразу, но «сторож там, где ложки»? Хммм, что бы это значило?
Как вы себе представили бы сторожа в 10 лет? Лично я – как говорил зав базой в «Операции Ы»: «сторожиха, бабушка божий одуванчик». Или как дед на первой картинке, с собакой, ружьем и в тулупе. Такого персонажа в тётиной квартирке не наблюдалось. Может, нужно позвать кого-то из соседей? Может, у них фамилия Ложкины, а я неправильно поняла тётю? Недолго думая, я прямо в носках отправилась в коридор. Нет, дурой я не была, просто привыкла жить в Черском, где запросто можно было явиться к соседям и попросить то, что нужно.
Я позвонила в дверь ближайших соседей.
— Хтой тама?
— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась я, — Вы случайно не Ложкины?
За дверью закопошились, но открывать мне никто не спешил. Я решила, что меня не расслышали и громко крикнула:
— Не подскажите, где Ложкины живут?
— Чё орешь? – поинтересовались из-за двери, — Глухотой не страдаю, ишь!
— Извините, я Ложкиных ищу, — уже нормальным голосом ответила я.
— А зачем они тебе? – вполне миролюбиво спросили из-за двери, — Скажу, а ты, может, их ограбить хочешь?
Я опешила и не нашла, что ответить.
— Чё молчишь? – в голосе спрашивающей появились ехидные ноты, — Передумала? Теперь меня ограбить хочешь? Не выйдет, я тебе дверь не открою!
— Да не надо мне открывать, просто скажите, в какой квартире Ложкины живут? – я начала терять терпение, но добавила, — Пожалуйста.
— Не скажу. Больно ты любопытная.
Поняв, что тут ловить нечего, я решила пойти к другим соседям. В двух других квартирах, а на лестничной площадке их было 4, никто не открыл. Пока я ходила, то слышала какое-то смутное бухтение за первой дверью, но особо в слова не вслушивалась. Если честно, то я даже не поняла, с кем разговаривала, мужчиной или женщиной, голос был глуховатый, сразу и не скажешь.
Потом минут десять раздумывала, не спуститься ли мне этажом ниже, поискать Ложкиных там. Но если бы они были далеко, резонно рассуждала я, тётя Тамара обязательно бы сказала. А так, скорее всего, это одна из двух квартир, где никого не было дома.
Тут в подъезде раздались шаги, кто-то поднимался по лестнице. Я обрадовалась, ура! Сейчас спрошу у этого кого-то про Ложкиных и позову сторожа кипятить молоко.
«Кто-то» оказался в голубой милицейской рубашке с короткими рукавами. Он прошёл мимо, прямо к той соседской квартире, где мне не открыли дверь. Я, открывшая было рот спросить про Ложкиных, замерла: неужели впустят гостя?
Дверь открылась, как только милиционер поднес палец к звонку, даже не нажал.
— Пал Григорьич, — заверещали из глубины квартиры, — Вон она, ловите!
Высунувшаяся рука указывала прямиком на меня. Я замерла. Милиционер отчего-то улыбнулся и подошел ко мне:
— Ты кто? Зачем звонишь в двери и пугаешь Валентину Сергеевну?
Первая мысль была, ага, значит, это все-таки женщина! Вторая – почему нельзя звонить в дверь к соседям?
— Я Наташа, — представилась я, назвав фамилию, — Я ищу Ложкиных.
— Ложкиных? – милиционер призадумался, — Так в этом подъезде нет таких. Ты точно ничего не перепутала? Я – участковый, меня зовут Павел Григорьевич, я всех здесь знаю.
— Нет, мне тётя Тома сказала, что нужно позвать сторожа от Ложкиных. Чтобы он мне помог вскипятить молоко!
Милиционер удивился:
— Что за бред? Какая тётя Тома? Какой сторож? Причём тут молоко? Ты вообще откуда взялась в подъезде босиком?
Я — Наташа, мы переехали в Якутск, но пока идет ремонт, живу у тёти Томы, вот в этой квартире, — я показала рукой на тёти Томину дверь, — Тётя Тома сестра моей мамы.
— Понятно, — кивнул Павел Григорьевич, — Ступай домой и жди свою тётю. Никаких Ложкиных здесь нет, это точно.
Он обернулся и прокричал:
— Валентина Сергеевна, всё слышали? Это маленькая девочка, и не нужно ее бояться! И вообще, поставьте нормальный глазок, ваш искажает как кривое зеркало!
— Чё я, глухая что ли? – проворчали из соседской квартиры, — Взяли моду кричать! Сама вижу, что племянница Томкина, видела её, третьего дня приехала.
— Вот и славно, вот и разобрались, – с этими словами Павел Григорьевич стал спускаться по лестнице.
Я поплелась обратно. Вскипячу молоко сама, побуду сторожем, подумала я. Но впереди оказалась засада, пока бродила в поисках Ложкиных, замок захлопнулся. Зафиксировать собачку я не догадалась…
На мои рыдания соседняя дверь открылась, оттуда высунулась уже знакомая мне рука и, взяв меня за шиворот, втянула в квартиру. Валентина Сергеевна оказалась внушительных размеров старушка с суровым лицом.
— Чего ревёшь?
— Дддверь… Зззакрыыылась, — прорыдала я, — А ттттам мммолокооо.
— Кто такие Ложкины? Зачем тебя Томка к ним отправила? – Валентина Сергеевна сыпала вопросами, — Не реви, утри нос! Кому сказано!
Еле успокоившись, я объяснила, мол, так и так, тётя Тома сказала… Прервал меня смех, глуховатый, басистый. Валентина Сергеевна протянула руку, сняла с гвоздика ключи:
— Пошли. Томка у меня запасные держит, на всякий пожарный.
Оказавшись на кухне, она открыла один из ящиков, тот, где у тёти лежали ложки и вилки. Среди прочего там лежала красная металлическая штуковина с небольшим носиком, похожая на крышку без резьбы.
— Вот, это называется «сторож для молока». Ополаскиваешь, — свои слова старушка подкрепляла действиями, — Кладешь на дно кастрюли, наливаешь молоко. И жди, как застучит, значит, всё, молоко вскипятилось. Не забудь только, когда остынет, перелить в банку и в холодильник поставить. Справишься? Или помочь?
Я заверила, что спасибо, справлюсь. Так оно и вышло.
Потом, приходя в гости к тёте Томе, пусть это было и не очень часто, всегда заглядывала к Валентине Сергеевне. Просто звонила в дверь, а на привычное «хтой тама» отвечала:
— Здравствуйте, Ложкины здесь живут?
