Николай снова проспал. Такое с ним случалось, когда он накануне допоздна засиживался за компьютером или смотрел телевизор. Будильник заводить забывал, и вот результат. Когда жил с родителями, такого не случалось. А теперь, переехав в собственную квартиру, никак не мог наладить свой распорядок дня.
К родителям он наведывался регулярно, ужинал мамиными разносолами, не отказывал отцу сыграть в шахматы, а потом непременно отправлялся к себе, игнорируя мамины просящие взгляды: оставайся, мол, сынок.
Проспав, он быстро вскочил, соображая на ходу: душ или кофе? Предпочел все же душ, кофе он и на работе выпьет, и быстро выбежал на улицу.
Быстрым шагом он еще может успеть и не нарваться на неодобрительный взгляд Марты Аркадьевны, строгого менеджера отдела обеспечения, где он имел счастье трудиться рядовым инженером.
Нужно было спешить, в его распоряжении четверть часа. Мелькнула и тут же улетучилась мысль о такси. Он и так успеет.
— Коля! – услышал он вдруг тихий девичий голос.
Обернулся и увидел девушку, стоящую в двух шагах от него. Симпатичная, взгляд исподлобья, коса через плечо. Но весь облик какой-то странный, несовременный что ли.
Марта Аркадьевна, наверное, за голову бы схватилась при виде ее старомодного платья в удручающих серых тонах, косы и туфель без каблуков.
Николай нехотя приостановился и вопросительно посмотрел на девушку.
— Я Шура, ты меня не узнал что ли? – как-то запросто спросила девушка.
В голове пронеслись институтские подружки, сокурсницы, школьные одноклассницы. Нет, не помнил он эту Шуру, хоть убей. Николай так и сказал, извинился и пошел было прочь.
Но что-то его удерживало, какая-то неведомая сила. А Шура тем временем подошла к нему вплотную и… нежно провела пальцами по его щеке, слегка касаясь ее.
Николай невольно отшатнулся, почувствовав холодное прикосновение незнакомки, и пробормотал:
— Извините, девушка, вы меня с кем-то путаете.
А она убрала свою руку и, продолжая улыбаться слегка наклонив голову, смотрела на него. Мужчина развернулся и пошел прочь, решив, что она просто обозналась. Но почему-то сердце билось в груди учащенно, будто он получасовую пробежку совершил.
На работу он все же опоздал минут на пять. Марта Аркадьевна сделала вид, что не заметила, сотрудники, уткнувшись в свои мониторы, уже приступили к работе. И только рядом сидящий Димка Сорокин посмотрел на коллегу и спросил:
— Что это у тебя на щеке? Начал бриться и передумал?
Николай машинально потрогал щеку, ничего на ней не обнаружив, и постарался забыть об утренней странной встрече, полностью погрузившись в работу.
— Самойленко, зайдите ко мне, — вдруг услышал он голос Марты Аркадьевны и направился в «отсек» за стеклянной перегородкой, служивший менеджеру офисом.
Она тоже как-то странно посмотрела на его лицо, слегка усмехнулась, а потом перешла к делу, ни словом не заикнувшись о его опоздании.
После этого разговора Николай отправился в туалет и посмотрел в зеркало: на щеке, в том месте, где к ней прикасалась эта странная девица, виднелась тонкая бороздка в его хорошо ухоженной щетине.
Ему стало не по себе. И так эта встреча не выходила из головы, а тут еще и такие отпечатки.
Вечером после работы Николай отправился к родителям. Он конечно же намеревался рассказать об утренней странной встрече, но мама готовила ужин, зажав на плече телефон и разговаривая с приятельницей, а отец по обыкновению тут же достал шахматы и предложил партию.
— Ну что, Ник Ник, сразимся? — бодро спросил он, шутливо называя сына этим коротким именем, к чему он, собственно давно привык.
Затем был ужин, сытный и аппетитный, разговоры о насущном, шутки отца, планы на выходные: дача-рыбалка. Воспоминания отца, как он рыбачил в студенческие годы.
И тут вдруг Николай вспомнил про старый альбом отца, хранивший фото его юности. Студентом тот был в конце шестидесятых, и какое-то странное предчувствие робко зашевелилось в душе Николая.
— Пап, альбом своей покажи, просто интересно, — попросил он.
Отец встал, подошел к книжному шкафу, ища альбом. А мама сказала:
— Он в ящике, Коля. Ты же сам его туда убрал.
Они уселись на диван и стали рассматривать фото сорокалетней давности. Отец вдохновенно рассказывал о своих студенческих временах, причем не первый раз уже.
Но Николай нетерпеливо листал страницы, он хотел подтвердить свою робкую, не до конца осознанную догадку. И наконец он увидел ее… девушку в сером платье. Она шла по улице и улыбалась, одной рукой держась за косу.
Николай аккуратно вытащил фотографию из прорезей для уголков и перевернул: «Шура Макеева. Коле С. В память о нашей дружбе» гласила надпись на обратной стороне, сделанная наискосок.
— Хорошая была девушка. Из деревни приехала к нам учиться по направлению, — немного грустно сказал отец.
— Почему была? – спросил в свою очередь Николай.
— Погибла на третьем курсе. Мотоцикл сбил. Мы потом с парнями и девчатами ездили к ней на могилу в эту самую Макеевку…
— Я видел ее сегодня, — не нашелся на большее Николай.
Он рассказал родителям о своей странной встрече и показал было след на лице. Но вот его как ни бывало, хотя днем он сам его видел.
Мать с отцом смотрели на сына молча. А что тут скажешь? Не может такого быть, показалось ему, это очевидно. Но дальше больше. По утверждению мамы они с отцом очень похожи, младший Николай вылитый отец в молодости.
А потом еще более странное воспоминание отца поразило всех: Шура погибла именно в этот день, тридцатого июня, в день последнего экзамена на третьем курсе и как раз на том перекрестке, рядом с которым Николай встретил ее сегодня.
В ближайший выходной все вместе отправились в Макеевку. Пришли на кладбище, нашли могилку. К сожалению, она была в запустении. Рядом примостились еще два покосившихся деревянных креста. Судя по надписям, ее родителей, ушедших следом, один за одним.
Было очень горько взирать на это жалкое зрелище. И семья Самойленко восстановила семейную могилу. Они поставили памятник с именами, установили оградку вокруг, посадили цветы и по нескольку раз в год приезжали их проведать, давно и безвременно ушедших.
Шуру Николай больше не встречал. Хотя, если честно, старался просто ходить другой дорогой. Все-таки встреча с неизвестным, с тем, что мы не в состоянии объяснить, пугает нас сильнее и кладбища, и могил давно ушедших от нас людей.
