Инна долго не могла найти работу. То слишком молода, то опыта нет. А откуда ему взяться, если на работу не берут? То ребёнок есть, болеть будет. Тут соседка предложила сиделкой пойти в коммерческий так называемый дом престарелых. И Инна согласилась. Она уже исчерпала все свои заначки и долгов нахватала, сына кормить же нужно было. Поэтому предложение соседки пришлось как нельзя вовремя.
Приставили её к старушке. Старенькая совсем. Кожа тоненькая, почти прозрачная, испещрённая тысячей морщинок, похожая на скомканную бумагу. Седые волосы, выглядывающие из-под беленького платочка, повязанного на голову. Старушка была вся такая чистенькая и аккуратная. Она сидела в инвалидном кресле, глядя в окно.
— Здравствуйте, я Ваша новая сиделка. Меня Инна зовут…
Старушка повернула в её сторону голову и кивнула. Какие у неё были глаза! Прозрачные, бездонные, голубые и…..молодые. Как будто эти глаза были другого человека.
Старушку звали Клавдия Никаноровна и ей совсем недавно исполнилось девяносто восемь лет. Ходить она не могла, ноги подводили. Поэтому Инна возила её на инвалидном кресле гулять. По комнате Клавдия Никаноровна предпочитала ходить ногами, правда при помощи Инны.
Они очень быстро подружились. Инна рассказывала старушке о внешнем мире. Читала новости на своём смартфоне. Иногда делилась с ней проблемами с сыном. Он учился во втором классе. Борец за справедливость. Из-за чего частенько получались конфликты в школе. Клавдия Никаноровна давала Инне советы как поступить.
В комплекте к молодым глазам у старушки оказался довольно-таки молодой голос и ясный ум. Вот как будто другой человек был заперт в эту состарившуюся упаковку.
Клавдия Никаноровна любила рассказывать о своей нелёгкой жизни, а Инна с удовольствием её слушала. Как сама любила повторять Клавдия Никаноровна, она была чуть младше революции и ей было что вспомнить. Да и рассказчиком она была интересным. Инна вывозила её в парк, что был рядом, садилась рядом на скамейку и слушала. Они сидели там часами.
За тот месяц, что Инна работала в этом пансионате, к Клавдии Никаноровне никто не приезжал и никто не звонил, не справлялся о её здоровье. Но ведь кто-то же оплачивал её пребывание здесь? А оно было недешёвым. Старушка не отвечала на этот вопрос, но было видно, что он её задевает, портит настроение. И Инна перестала спрашивать, посчитав, что если захочет, сама расскажет.
Но Клавдия Никаноровна предпочитала рассказывать о своей длинной и интересной жизни. Её было не переслушать. Как-то в одном из своих рассказов Клавдия Никаноровна обмолвилась, что сын имеется.
» Что же у вас с сыном произошло?»
Нет, Инна не была слишком любопытная, но тут её как заклинило. Она хотела во что бы то ни стало выяснить всё. Почему Клавдия Никаноровна ничего о сыне не рассказывает? Почему он к ней не приезжает? И в конце концов кто оплачивает её пребывание в пансионате? Столько вопросов. И чем больше старушка увиливала от ответа, тем сильнее разогревала любопытство девушки.
Однажды утром, когда Инна зашла в комнату, Клавдия Никаноровна была не одна. С ней был мужчина. Высокий, представительный, лет пятидесяти, в дорогом костюме и с сединою на висках.
— Вот, Инночка, познакомься, мой сын Александр. А это та самая Инночка.
Мужчина зло посмотрел на Инну и вышел из комнаты.
— Ох, девочка, помоги мне пересесть в кресло и садись. Я должна тебе всё рассказать.
Инна помогла бабушке встать с кровати и дойти до кресла, которое стояло возле окна. Она усадила её, накрыла ей ноги пледом и превратилась вся в слух.
— Ты уже знаешь, что замуж я вышла не от большой любви. Просто родители так решили и уговорили меня. Время тогда было смутное. Отец боялся отца мужа. А так хоть какая-то была надежда… Ну да я не об этом. Я не любила мужа, хотя уважала его. Да и он, наверное, тоже не любил.
Мы только поженились и война началась. Муж в сорок втором ушёл на фронт. А я осталась. Тогда мне казалось, что я люблю его, по-настоящему…. Вернулся он в сорок четвёртом, демобилизовался в связи с тяжёлым ранением.
Долго у нас детей не получалось. А потом… Потом я встретила ЕГО. Молодой, красивый, высокий, статный такой. Но он был сильно младше меня. Мне на тот момент уже тридцать пять стукнуло… — старушка вытерла платочком слёзы, навернувшиеся на глаза. — Мы стали встречаться. Я только тогда поняла, что значит любовь. Большая и чистая! Но уйти из семьи, я не могла. Я б тогда вылетела из партии. Да и отец мне бы этого не простил. Он тоже руководящий пост занимал. Время, деточка тогда было такое. Это сейчас вы можете хоть каждый день жениться и разводиться, а тогда это было осуждаемо. И мучились порой женщины рядом с алкоголиками и дебоширами, лишь бы не развод и порицание. А так жалели все. Так, о чём это я? Ах, да! После пятнадцати лет попыток с мужем я понесла. Что делать? Пришла к мужу с покаянием и просьбой отпустить. Что тут началось! Ох! — Клавдия Никаноровна снова вытерла платочком глаза. — Налетели на меня все и муж, и отец с матерью и свёкры. «Что ты, мол, удумала? Какой может быть развод?»— кричали в один голос родители. «Ты хочешь, чтобы я с должности полетел?»— вопил отец, а свёкор ему поддакивал. Он тоже не маленькую должность имел. Решено было развод отменить! И должна я была со своим любимым расстаться. Ну как? Как я могла с ним расстаться? Я без его глаз жить не могла! О том что ребёночка жду я родителям не сказала, стыдно было. А потом случилось страшное! — Клавдия Никаноровна снова достала платочек и всхлипнула.
— С ним???
— Да. Арестовали его. Обвинили в измене Родине. И увезли его куда-то на Север, в тайгу. Я не знаю, жив ли он или нет. А муж сказал, что ребёночка будет любить и воспитывать как своего. — Она тяжело вздохнула. — Ну по началу так и было. Любил наверное. Сына родным считал. А я украдкой плакала, любимого вспоминая. Да письма, что он мне иногда писал пока мы встречались, перечитывала на сто раз. Сын рос. С мужем у нас совсем отношения испортились, жили мы как соседи по коммуналке. Он пить начал. И вот однажды в пьяной драке убили его. Жалко, конечно, было его, человек всё-таки, да и прожили мы вместе почти сорок лет вместе.
Чуть позже сын жениться надумал. Привёл мне невесту знакомить. А она… Ну копия моего любимого. Стала я её расспрашивать, как фамилия, да кто родители… — Клавдия Никаноровна вытерла уже рукой скатившиеся слёзы. — Дочь она моего любимого оказалась. Женат он был тоже. И когда его арестовали, жена беременная была. Ну ты понимаешь, какой кошмар? Они брат и сестра по отцу, нельзя было им быть вместе! И признаться сыну… я не смогла. Я сделала всё чтобы они расстались. — Клавдия Никаноровна устало вздохнула. — Сын разозлился на меня. Ушёл из дома и даже на праздники не приезжал. Все мои усилия помириться проходили даром. Он избегал меня.
— Ну почему же Вы ему ничего не рассказали? Ведь рассказать было бы правильней, чем жить вдали от родного человека.
— Не могла… Стыдно было… Да это уже и неважно. Долгих пятнадцать лет я не видела сына. Он уехал заграницу и долгое время жил там. Правда раз в год на мой день рождения деньги от него приходили. А я их не тратила, нет. Я их складывала. Мне казалось, если начну рано, сына не увижу. Александр приехал, когда меня хватил удар. Соседи позвонили. Приехал, оплатил моё лечение. Но со мной так и не стал разговаривать….. Потом нанял для меня сиделку. Потом у меня второй удар случился… Думала не оклемаюсь. Нет, ничего. Тогда он меня сюда привез. И вот уже десять лет я здесь. Он так и не простил меня.
— И Вы так и не рассказали?
Она покачала головой.
— Не могу… Я ему письмо написала… Когда умру, он его получит и прочитает. И может быть поймёт и простит. Ну вот, рассказала тебе и легче мне стало, душа облегчилась.
Инна тихонько плакала. Ей было ужасно жаль разбитую жизнь Клавдии Никаноровны и Александра. Как же это тяжело любить и не иметь возможности быть с любимым.
На следующий день, когда Инна пришла на работу, ей сообщили, что Клавдия Никаноровна ночью умерла.
— Инна, нужно вещи покойницы собрать и сыну отдать.
Так непривычно было заходить в пустую комнату. Кресло Клавдии Никаноровны так и осталось стоять возле окна. На тумбочке лежала её любимая книжка. Гребень, которым она любила расчесываться. А в тумбочке Инна нашла письмо. Она лично поехала к Александру передать вещи мамы и главное письмо.
— Только Вы обязательно его прочитайте…
Александр сел читать, а Инна потихоньку вышла на улицу. Вздохнула полной грудью.
Зачем Клавдия Никаноровна таила столько лет тайну, испортившую жизнь не только ей, но и сыну?
