Ивановы купили дом в поселке. В первый же день Марина решила освоиться – для начала сходить в поселковый магазин, прогуляться по улочкам, посмотреть, как и чем живет местный народ. Ничего особенного – кто-то копался в огородах, кто-то просто загорал на июньском солнышке, кто-то шел на рыбалку к реке – нес удочки.
Магазин в поселке был современный – что-то вроде небольшого супермаркета. Народу почти не было: сновали вдоль полок пару человек, а около пышнотелой продавщицы стояла какая-то старушка, женщины разговаривали между собой. Старушку продавщица называла бабой Шурой, а она ее – Наташей.
— Жизнь какая, все дорожает, а пенсия маленькая, — грустно говорила баба Шура. – Вот ты сама, когда выйдешь на пенсию, поймешь, как сложно копейки считать.
Наташа только печально кивала головой. Скучный разговор, нудный. И тут в магазин вошел седой дедушка и баба Шура сразу оживилась.
— А, пришел старый дурак за хлебушком! – закричала она почти на весь магазин. — Что – в сухомятку живешь?
— Сама ты сухомятка! – ответил дед, не глядя на бабу Шуру.
Он стал внимательно смотреть на полки: то на консервы, то на пельмени в морозильной камере.
— Что, жена тебя щами не кормит? Пюрешечку с котлетками не подает? То-то же тебе дураку старому, поделом! Гляньте, он пельмени берет, расщедрился с пенсии. Возьми еще чекушку, порадуй себя, любимого!
— И возьму, какое твое дело?
Дед порылся в кошельке, достал из него помятые купюры, взял пельмени, чекушку, гордо прошел мимо бабы Шуры и скрылся за дверями магазина.
— Не, ты видишь, что вытворяет гад, а? – возмущенно прошипела баба Шура Наташе. – Ну сейчас я ему…
Марина видела, как за витриной магазина баба Шура налетает на деда и все стремится ударить его сумкой, хоть тот и пытается увернуться. Он шел ровно, не обращая внимания на крики старушки, такое было впечатление, что он просто отгоняет от себя назойливую муху.
«Ну все понятно, — подумала Марина. – Наверняка соседские войны из-за спорного участка земли, такое частенько бывает».
Уже возвращаясь с магазина, Марина увидела бабу Шуру, которая входила во двор напротив от их дома, через дорогу, только чуть левее. «Ну и соседство! — подумала Марина. – Эта сварливая старушка всем нам жизнь испортит».
На следующий день Валера (муж Марины), пошел искать по поселку какого-нибудь плотника – решил поставить во дворе деревянный стол со скамейками и детскую песочницу. Вернулся он с тем же дедушкой из магазина, который брал пельмени с чекушкой.
— Это Алексей Степанович, — представил он старичка Марине.
— Да можно просто дед Леша, — усмехнулся в бороду старик. – Меня все так здесь зовут.
Дед Леша оказался немногословен, он сразу взялся за работу – принес свой инструмент и стал строгать доски. Марина ему предложила обед или хотя бы чаю, но тот только мотал головой и отказывался. Ближе к полудню на крыльце своего дома показалась баба Шура – она вытягивала шею, долго вглядывалась – кто же там у соседей, а потом решительным шагом подошла к забору Ивановых.
— Леха, ты че, на чекушку опять зарабатываешь, алкаш проклятый? – язвительно закричала она. — Или Зинке цветы купить хочешь? Так сходи ко мне в огород, нарви какие надо, я тебе их так отдам. Пельмешками вчера не подавился, черт лысый?
Дед Леша казалось даже не слышит ее, он не отрывался от работы.
— Женщина, — обратилась она к Марине. – Вы не платите ему, он аферист. Поставит все сикось-накось, денег в три шкуры сдерет и напьется.
Марина пожала плечами. Ей не хотелось говорить с этой вздорной старушкой и опускаться до ее уровня. Дед Леша работал хорошо, было видно, что он свое дело знает.
— Кто это? – спросил Валера у деда Леши.
— Да тут карга одна местная, старая стала так с ума и выжила.
Баба Шура постояла еще немного у забора, попыхтела ноздрями, потом плюнула и ушла.
Работа закончилась, прошла уже неделя. Деда Лешу Марина не видела, а баба Шура постоянно копалась в своем огороде. Марина очередной раз отправилась в магазин и уже выбирала продукты, как увидела необычную картину: дверь распахнулась и в магазин зашли двое – дед Леша и баба Шура. Старушка была в шляпке с цветочками, а не в привычной косынке, натянутой на лоб, и держала деда под ручку. Вот это номер! Продавщица Наташа мельком глянула на них и ничуть не удивилась.
— Лешенька, ну что возьмем вкусненького? – спросила баба Шура. – Пельменями, я думаю, ты уже сыт. Чего бы ты хотел?
— Возьми там чего на борщ не хватает. Сметану еще, хлеба. Ну, по-хозяйски разберись.
Проходя мимо Марины, парочка вежливо поздоровалась. Удивительно, совсем еще недавно они готовы были поубивать друг друга, а сейчас воркуют как ни в чем не бывало.
— Наташенька, нам вон то винцо сладенькое, красненькое, будь добра, — попросила баба Шура. – Сегодня такой день прекрасный, надо отметить!
— А чекушку? – спросил дед.
— И чекушку, — улыбнулась баба Шура.
В магазине стало пусто. Марина подошла к кассе.
— Что за чудеса? – спросила она у Наташи, с которой успела уже немного познакомится. – Они же совсем недавно почти что дрались! Кто они друг другу?
— Да это же Савельевы – муж с женой. Эти супруги уже скоро шестидесятилетие свадьбы отметят, самим за восемьдесят, а все никак не угомонятся – весело им что ли ссориться и мириться каждый месяц? Местные жители к этому привыкли, уже не удивляются. Переругаются Савельевы между собой, дед уйдет на окраину поселка во времянке жить – у них там еще кусок земли от родни достался. Деда Лешу часто просили этот участок продать, но он отмахивается — самому нужно, чтобы от бабки было куда уходить. Он иногда попивает, а баба на язык остра и все выдумывает про него несуществующих любовниц – ревнивая она, всегда такой была. Ну какой из него уже ухажер? И все равно – любовь у них сумасшедшая, свое примирение как праздник отмечают. Уже правнуки у них есть, а все равно у них такие страсти – то в гневе, то в любви.
Вечером Марина наблюдала, как на террасе у крыльца Савельевы отмечали примирение. Но не прошло и месяца, как баба Шура уже во дворе махала полотенцем и выгоняла мужа.
— Иди отсюда, черт лысый! Надоел уже до зарезу!
— Конечно уйду! И не зови меня больше – все равно не вернусь!
